— Дейвиса? — Он удивился. — Он мертв?

— Если нет, то над ним неплохо пошутили — сегодня утром его похоронили.

— Когда это случилось?

— А разве вы не знали об этом?

— Нет, разве не ясно?

— Это было во всех газетах.

— Не читаю газет, — заявил он. — Так вы расскажете?

— По-моему, если вы не читали об этом, то Пенелопа Калторп наверняка поделилась с вами новостью, — сказал я.

— Яне видел ее последние три дня, — холодно сказал он. — Вы что, проверяете меня, лейтенант?

— Да нет, — осторожно заметил я. — Просто хотел убедиться, что с памятью у вас все в порядке, вот и все.

— С ней все в порядке, — сказал он. — Однако если нам нужно поговорить, лучше вернемся к машине? — Он посмотрел на ружье, потом ухмыльнулся. — Может, попробуете, лейтенант?

— Почему бы и нет? — сказал я и, взяв из его рук ружье, прицелился. Оставшаяся банка была как на ладони.

— Черт, вот это прицел!! — воскликнул я.

— Да, — согласился он, — неплохой.

Я прицелился еще раз и выстрелил. В следующий же момент я очутился на земле, потирая онемевшее плечо. Ружье лежало футах в четырех от меня.

— Извини, лейтенант, — Блейк усмехнулся. — Следовало предупредить тебя насчет отдачи. Этот винчестер — сущий дьявол, особенно с непривычки.

— Ну, что ж, спасибо, — холодно проговорил я и поднялся с земли.

Блейк поднял ружье, взял его под мышку, и мы побрели к машинам.

— Расскажите мне об убийстве Дейвиса, лейтенант, — попросил он по дороге. — Представить себе не могу, чтобы кому-то понадобилось убивать его. — Он потер ствол винчестера. — Убийство Дейвиса равносильно тому, чтобы убить белку вот этой малышкой.

Я вкратце рассказал ему о том, как на телестудии обнаружили в гробу тело Дейвиса. Он хмыкнул, когда я закончил.

— Похоже, у убийцы есть чувство юмора, — сказал он.

— Мы оба посмеемся, когда поймаем его.

— Вы говорили, что хотите задать мне несколько вопросов, — продолжил он. — Давайте, лейтенант.

— Что вы здесь делаете? — спросил я. — Остановились на ранчо недалеко от Пэйн-Сити?

— Пенелопа Калторп значит для меня больше, чем просто друг, — с расстановкой произнес он. — Я хочу жениться на ней, лейтенант, Она очень волновалась насчет этой своей затеи с телевизионной программой, поэтому я решил приехать с ней и побыть рядом, пока все это не закончится, поддержать ее немного. Но для меня такая мука торчать в отеле, вот я и приехал сюда на ранчо. — Он чуть ли не выплюнул последнее слово. — Ранчо! Больше похоже на бордель, конечно, но я хоть могу приезжать сюда днем и упражняться в стрельбе.

Мы подошли к его машине, он открыл дверцу. Мы сели на передние сиденья — все прохладнее!

— Где вы были в ту ночь? — спросил я.

— На ранчо — рано лег спать, — ответил он. — Не выношу людей, честно говоря. Поэтому я рано поужинал, пропустил стаканчик виски на ночь и уже в девять был в постели.

— У вас комната?

— Что-то типа бунгало, — ответил он. — Хоть спрятан от посторонних глаз. Правда, всю ночь раздаются женские вопли. Джунгли по сравнению с этим ранчо место намного спокойнее.

— И шакалы не носят серебряных звезд с надписью «Управляющий», — согласился я. — Вы были женаты на Пруденс Калторп?

— Было дело. — Голос его стал безучастным. Эту тему парни никогда не любят обсуждать, особенно с полицией.

— Значит, вы знали Пенелопу уже тогда, а Хауи Дейвис ведь был ее мужем.

— Да.

— Вы не могли бы сказать, почему его могли убить?

— Москита убиваешь потому, что он является раздражителем, когда кусает, — сказал он. — Дейвис не сравнится даже с комаром, и я представить себе не могу, кого он мог допечь до такой степени, что пришлось прибегнуть к убийству. — Он наморщил лоб. — То, что его труп обнаружили во время съемок, в которых участвовала Пенни, очень напоминает идиотский розыгрыш, который могла подстроить Пруденс.

Я протянул ему сигарету, он не отказался и вытащил позолоченную зажигалку.

— Еще вопросы, лейтенант? — наконец спросил он.

Я оглядел машину и увидел на заднем сиденье ружье.

— У вас прекрасная коллекция, — заметил я. Он ухмыльнулся, явно польщенный.

— Это моя семья, — как бы по-отечески произнес он. — Винчестер — мое самое последнее приобретение. Рядом «магнум», а вон там «марлин» калибра четыреста пятьдесят пять и «хиггинс» калибра двести семьдесят.

— Мощные?

— Для горного козла в самый раз, но на слона не пойдешь.

— А револьверы? — спросил я.

Он подался назад и открыл один из ящиков с револьверами.

— Красавцы, а? Вот посмотрите, «магнум» калибра триста пятьдесят семь, его удобно брать с собой на охоту в качестве второго оружия.

— А тридцать восьмой у вас есть? — спросил я.

Блейк засмеялся.

— Хитрый вопрос, лейтенант? Наверняка Хауи убили именно из него, поэтому, если я скажу, что у меня нет тридцать восьмого, это вызовет у вас явное подозрение?

— Очень уж вы сообразительный, Блейк, — сказал я. — Может, просто ответите на вопрос?

— У меня есть тридцать восьмой. — Он протянул руку на заднее сиденье, достал из ящика револьвер и протянул его мне. Прекрасное оружие, похоже, совсем новое.

— Давно он у вас? — спросил я.

— Месяца три, — ответил он. — Еще не пользовался им, надо попробовать.

— Прекрасный револьвер, — сказал я и протянул его Блейку.

Он положил револьвер в ящик и снова посмотрел на меня, в глазах его чувствовалось нетерпение.

— Здесь чертовски жарко, — проговорил он. — Еще вопросы, лейтенант?

— Последний, — ответил я. — Вы знакомы или когда-нибудь слышали о человеке по имени Вестник Джон?

Блейк выпрямился. Он подался назад и взял винчестер, потом осторожно положил его на колени и стал поглаживать приклад.

— Приходилось, — спокойно сказал он. — Он замешан в убийстве?

— Похоже, что да, — ответил я. — Но вся проблема в том, что мне никак не удается встретиться с ним. Он все время звонит мне, рассказывает о том о сем, но я не видел его ни разу. Может, он очень застенчивый человек?

— Скажем так: как только вы с ним встретитесь, вы поймете, что познакомились с собственным убийцей, лейтенант, — резко произнес Блейк.

— Вы хорошо его знаете? — спросил я.

— Достаточно хорошо. — В глазах его появился злобный огонек. — Знаете, почему Пруденс развелась со мной?

— Кое-что слышал об этом, — осторожно заметил я.

— Все это было подстроено Вестником Джоном, — продолжал он бесцветным голосом. — Есть такая избитая фраза, что у каждого человека — свои маленькие слабости, лейтенант, в этом и заключается сила Вестника Джона.

— Как так? — удивился я.

— Он ищет слабые места людей, — ответил Блейк. — В этом его сила. Он и мое слабое место нашел и воспользовался этим, причем очень удачно.

— Можно узнать? — спросил я.

— Может это из-за того, что я странствую по всему свету, — начал он. — Когда тебя знают как охотника, то автоматически представляют Африку. Я довольно хорошо знаю этот континент, но мне приходилось бывать во многих других уголках земного шара, и, поверьте, существуют более дикие места, чем африканские джунгли.

— В этом и заключается ваша слабость?

— Это хоть как-то объясняет ее, — сказал он. — Знаете, Уиллер, мужчина не может обходиться без женщины. И найти ее не всегда просто там, где я бываю. Кое-где их и в помине нет, а в большинстве мест днем с огнем не сыщешь белую женщину!

— И что?

— Поэтому я пристрастился к женщинам-азиаткам, — он говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Ну, понимаете, лейтенант? Вы же служите в полиции и не какой-нибудь обыватель, который считает, что жизнь такая, как ее изображают в разных журналах?

— Понимаю, — поспешил заверить я его.

— Женщины-азиатки, — повторил Блейк с каким-то мрачным удовлетворением. — Для меня они нечто особое. Китаянки, японки, яванки… национальность не имеет значения, все дело в цвете кожи. Может, кто из психиатров и находит этому объяснение, но мне оно ни к чему. Когда я голоден, я ем. Если какой-нибудь придурок скажет мне, что я голоден, потому что не ел, что толку!