— Забирай и уходи отсюда.

Она схватила оружие, сунула обратно в кобуру и снова кинулась в драку. Я не бил, только блокировал удары. Скрутил ее и потащил к выходу. По лестнице мы спускались с грохотом. Сандра, делавшая уроки, выскочила из своей комнаты, увидела, что происходит, и обрадовано завопила. Она даже забежала вперед и распахнула перед нами входную дверь, облегчив мою задачу. Вир пыталась вырваться или двинуть мне коленом в пах и вовсю ругалась, но я дотащил ее до двери и вышвырнул во двор.

Упав, она сразу вскочила, словно на тренировке, посмотрела на меня, повернулась, ничего не сказав, и пошла к калитке. Открыла ее пинком, со стуком захлопнула за собой.

Вообще-то, я как чувствовал, что рано или поздно мы с ней продеремся из-за Высших. Не из-за того, что у нее завелся другой парень или у меня другая девушка, а именно из-за Высших. Давно к этому шло.

— И не появляйся у нас больше! — крикнула с крыльца Сандра. Кстати, ей уже одиннадцать лет.

Завтра на рассвете отправляюсь в путь. Опять по рекам на глиссере, его доставят на место те же самые контрабандисты. Дневник спрячу дома, в тайнике. Вначале хотел сжечь его в камине, потом передумал. Вдруг когда-нибудь пригодится".

— Все? — спросил Залман.

— Все, — подтвердила Сандра. — Последняя запись. Это был наш мир, который в одночасье исчез. Они даже из Танхалы всех поголовно выселили и распихали по другим городам и поселкам, хотя народа там жило полтора-два миллиона, судя по косвенным данным — так считает большинство исследователей. От Темной Весны уцелела в нетронутом виде только лживая легенда Мерсмона и Эфры. Ты помнишь прочитанное?

— Да.

До чего это странно — помнить длинную-предлинную историю со всеми именами, рассуждениями, подробностями. Он ведь привык к тому, что в памяти у него почти пусто, что никакой памяти словно бы и не существует.

На душе было тягостно. Читая, он как наяву увидел поляну, усыпанную черными обломанными ветками и мокрыми лепестками, и посреди поляны — мертвую Эфру. Жутковатый продукт воображения или давным-давно потерянное воспоминание?

— Хорошо, что ты не бросил дневник в камин. У меня после тех трех лет в твоем доме осталась куча загадок, и я думала, что никогда не узнаю ответов. Например, однажды вечером к нам домой приходил важный пожилой господин, одетый, как правительственный чиновник высокого ранга. Его облаяла одна их тех бездомных собак, которых я прикармливала, а за углом его ждал лимузин, блестевший в желтом свете фонаря. Он спросил Дэниса Кенао. Я подкралась, спряталась за одеждой в прихожей и стала подслушивать. Гость валялся у Дэниса в ногах, рассказывал о какой-то крупной растрате и оправдывался, что взять эти деньги его вынудили обстоятельства. Он просил Дэниса его спасти, потому что за такую кражу Властитель его казнит, отдаст на съедение кесу. Я не понимала, каким образом Дэнис может кого-то спасти от Темного Властителя? Чиновник плакал и говорил о своей семье, как им без него будет плохо, и не соглашался встать с колен, но потом пришел ты и, недолго думая, поднял его за ворот шубы — знаешь, такая длинная шуба с большими золотыми пуговицами, на которых была, по-моему, эмблема какого-то министерства. Ты крикнул маме, чтобы она принесла валерьянки, а после заметил меня и выгнал, но вы еще долго о чем-то тихо разговаривали втроем. Не знаю, чем закончилась история с этим несчастным казнокрадом. Видимо, в верхах знали об истинном раскладе личных отношений в Весеннем дворце, и он приходил просить Дэниса о заступничестве. А дом наш в Танхале недавно снесли. Жалко, хотя он все равно бы рано или поздно развалился.

Залман этот дом не помнил. Только описание из дневника: большой, деревянный, со скрипучей лестницей, на первом этаже — темный коридор и двери по обе стороны, на втором — путаница смежных комнат. Хороший, наверное, был дом.

— Жалко, — согласился он с Сандрой.

— Нельзя сказать, что в этих заметках ты был на сто процентов беспристрастен. Определенные субъективные моменты заставляли тебя на некоторые вещи смотреть сквозь пальцы. Когда о кесу говорят, что они жестокие и кровожадные — это чистая правда, они такие. И людей они сожрали больше, чем пирожных в танхалийских кофейнях, но для тебя они были прежде всего женщинами, причем более желанными, чем женщины нашей расы. Последствие твоего первого опыта с Хэтэсси, — Сандра понимающе усмехнулась. — Ты не хотел убивать их и вел себя с ними, как джентльмен. Похоже, на многих кесу это действовало неотразимо, так что тебя они в разряд "просто еда" не зачисляли. И знаешь, я еще поняла, откуда взялась народная сказка про Темного Властителя, Залмана-героя и Эфру Прекрасную.

— Откуда?

— Из фольклора контрабандистов. Большинство из них по натуре романтики, у них много всяких баек и песен. Наверное, ты бы тоже подался в контрабандисты, если бы тебя не прибрала к рукам Трансматериковая. Ты ведь им кое-что рассказал, остальное они додумали, приукрасили, разыгранная Мерсмоном и Эфрой фальшивка тоже пошла в дело — и сказка готова. Герой, красавица и злодей, все как полагается. В условиях того информационного хаоса, который воцарился после Темной Весны, она привлекала своей однозначностью, словно единственная твердая кочка посреди болота. Ну, и завоевала популярность. Потом ее литературно обработали, состряпали социальный продукт… Вот так и делается история для учебников.

Смеркалось, но они все еще дежурили на улице по ту сторону узорчатых ворот — несколько пламенных легионеров в новеньких пятнистых формах, подростки лет четырнадцати-шестнадцати. Они приходили сюда каждый день с плакатами: "Все как один!", "Кто не в строю, тому не верь!", "Ненадежных — перевоспитать!" Сандра называла это "психологическим прессингом".

Они хотели, чтобы им отдали Лидию Никес, но прорваться за ворота больше не пытались. Стояли снаружи, на выложенном красноватой брусчаткой тротуаре — до обеда одна группа, потом их сменяли другие. Стычек не было. Королева Всех Кошек и Собак ходила в кимоно и с дуэльным мечом, легионеры ее боялись.

Им не терпелось домой, они переминались с ноги на ногу, кое-кто украдкой поглядывал на часы. Посмотрев на них, Залман пошел к увитому ползучими розами дому.

В темном коридоре он услышал негромкий повторяющийся звук — словно вжиканье ножниц в парикмахерской. А раздвинув занавес из лакированных деревянных бусинок, из-за которого пробивался электрический свет, увидел, что происходит: Сандра стригла Лидию, сидевшую на табурете перед трюмо.

— Сандра, зачем?

Если с длинными волосами Лидия была похожа на больную русалку, то мальчишеская стрижка превратила ее в заморыша из городских трущоб.

— Так удобней, — пояснила Сандра, отступив на шаг и разглядывая свою работу. — Во время путешествия мы не будем вылезать из защитных костюмов, голову не помоешь, даже спать придется в костюмах, это же полевые испытания. Видишь, я тоже постриглась покороче.

Ей, в отличие от Лидии, такая стрижка шла. Темные с красноватым отливом волосы лежали красиво, как на рекламном снимке в журнале, крепкая загорелая шея открыта, движения текуче-плавные, быстрые, ловкие. Залман попытался сравнить ее с описанием из дневника: упрямо насупленная круглолицая девочка с торчащими косичками и тремя большими бантами в горошек — но это мысленное усилие сразу иссякло. Его способность сравнивать одно с другим была почти полностью уничтожена, как и все остальное.

Когда Лидия смела в совок срезанные волосы и вышла, его охватило беспричинное беспокойство.

— Сандра, куда мы поедем?

— У нас большая программа. Будем повсюду показывать экспериментальные костюмы и читать лекции о защите населения от порождений Гиблой зоны. И еще на дельтаплане втроем прокатимся.

— Надо держаться подальше от электростанций, — он понизил голос до шепота. — Иначе — катастрофа, понимаешь? Лидию нельзя пускать на электростанцию!