—

Фамилию Зиновия! — заорал Климов и, вздернув «Медика», вновь усадил его на замолчавшего охранника. —

Живее!

«Медик» застонал. Обморочно-тусклые его зрачки вернулись к жизни и он осознанно сказал:

—

Плахотин.

При упоминании этой фамилии на Климова пахнуло то ли чердачной пыльной паутиной и летучими мышами, то ли затхлой подвальной плесенью. Может-быть, чем-то и другим, но все равно на душе стало погано и мерзко. Он сразу вспомнил и свой сон, перед отъездом в Ключеводск, и давний бой с любимчиком Ростова.

—

Бывший чемпион по боксу?

—

Да.

Бесхитростно и робко посмотрев на Климова, «Медик» достал платок, встряхнул его и вытер кровь подносом. Через мгновение он снова чувствовал себя самим собой. На Климова он больше не сердился, в том смысле, что на больных не обижаются.

Эта разительная, но уже знакомая перемена в его лице и поведении, на секунду возвратила Климова в мужское отделение психиатрической лечебницы, швырнула на больничную койку и сжала на его горле пальцы санитарки Шевкопляс.

«Теперь она мне долго будет сниться», — помотал головой Климов и посмотрел на «Медика»: словно впервые. Террор не характерен для воров, он характерен для политиков. Только они спокойно могут отправлять на смерть десятки, сотни, тысячи людей, играя свои жуткие спектакли.

—

Поднимайся, — сказал Климов. — Поведешь к Зиновию.

«Медик» закряхтел и встал. И в это время у него включилась рация.

—

«Медик», «Медик», я на связи.

Климов моментально вырвал рацию, повел стволом крупнокалиберного «люгера», направил его в переносье «Медика».

—

Где он?

Замешательство, промелькнувшее в глазах «Медика», заставило Климова оскалить рот:

—

Стреляю.

—

«Медик», «Медик»… — рация не умолкала. Голос у Плахотина был глуховатый, но довольно, четкий.

—

За Ястребиным Когтем, — сказал «Медик». — В вертолете.

Климов тай и думал. Главарь не сунет башку в петлю. Поостережется. Для черновой работы есть другие люди и другие службы.

—

Где взрыватель?

Высокомерие на лице «Медика» сменилось дремой послушания.

—

У Зиновия «дистанционник», — догадался о характере взрывателя Климов, — а мне нужно знать, где сам взрыватель?

—

Под вторым газгольдером.

—

Пошли.

—

Куда? — заартачился «Медик».

—

В штольню, — гаркнул Климов. — Быстро!

Рацию он отключил и сделал шаг назад.

—

Туда нельзя, — возразил «Медик». — Там люди Зиновия.

—

Где? Сколько?

«Медик» поморщился.

—

Не ковыряй вилкой в ухе. Я и так слышу.

—

Живо! — взбеленился Климов. — Я спешу.

—

Два на входе, — с изменившимся лицом ответил «Медик». — Нас не пропустят.

—

Прикажешь, — с беспощадной суровостью в тоне сказал Климов и подтолкнул «Медика» к боковому ходу, ведущему в штольню.

«Медик» повиновался, но не преминул съязвить.

—

Вязкость мышления — привилегия «шизиков», а ты, вроде, мужик нормальный.

—

А еще недавно говорил, что псих.

—

Считай, что я тебя хвалил.

—

Вот и хвали. Зачем ругаться? — сказал Климов

и

подумал, что в туннеле «Медик» попытается бежать. — Иначе, завалю.

Перед уходом из бункера Климов оглянулся. Охранник уже не стонал, а судорожно хрипел, намертво вцепившись в ножку стула. Лампа-переноска освещала стены ровным белым светом. «Тяжело придется в темноте, — подумал Климов. — Особенно стрелять».

—

Послушай, Климов, — прислонился к стене «Медик». — Давай поговорим.

—

О чем?

—

О нас с тобой, — сбиваясь на скороговорку, зачастил «Медик», и вся его длинная тирада свелась к неутешительному выводу, а именно: при таком уме, как у Климова, благородный характер — погибель. Благородство ценится только тогда, когда мужчина холоден, бесстрастен и расчетливо-рискован. Словом, безрассудному в мире истинных хозяев жизни делать нечего. Любая попытка утвердиться среди них обречена на провал; можно не то что остаться без порток, собственную голову прошляпить.

—

Ты меня вербуешь? — спросил Климов и с наивно- постным выражением лица взглянул на «Медика».

—

Ничуть, — ответил тот. — Предупреждаю.

—

Зря, — отрезал Климов. — Я дебил. Я начисто лишен инстинкта самосохранения. И сделаю то, что задумал. Вот смотри, — он показал на вход в туннель, перед которым задержался. — Там выход к жизни, для меня и для тебя, когда ты скажешь код, а там, — он чуточку отвел ствол пистолета, — крышка гроба. Еще секунда и я сам пойду к газгольдерам. Решай. — Ствол «люгера» уткнулся в ухо «Медика». — Секунда.

Сведенное судорогой страха бледное лицо «Медика» мелко задергалось.

—

Шестнадцать… Сорок… Сорок восемь… Двадцать… Тридцать…

—

Девять, — сказал Климов.

—

…три, — закончил «Медик».

«Значит, восемь», — понял Климов. Губы «Медика» сначала складывались в трубку, образовывали «во…».

—

Если код не наберется, я тебя приткну.

Осмотрительность и недоверие давно наложили отпечаток

на его характер.

Когда вошли в туннель, Климову захотелось стать тенью, полностью раствориться во тьме.

—

Ты сам сунулся в петлю, — предупреждающе сказал «Медик», когда они вошли в бетонный переход. — Люди Зиновия — гэбисты. Бывшие, но это их не портит.

—

Даже украшает, — шагая следом, сказал Климов и засунул полевой телефон во внутренний карман десантного комбинезона.

—

Тебе смешно, а я серьезно.

Климов не ответил. Он взял

в

левую руку свой

«Макаров»,

а правой вынул из-за пояса крупнокалиберный «люгер». Подержал на весу, несколько раз резко бросил руки в стороны, как будто отбиваясь от невидимых врагов, быстро присел, пошел гусиным шагом, вновь пружинисто поднялся во весь рост и выбросил руки вперед, поймав в прицелы контур «Медика».

«Осечки бы не вышло», — озабоченно подумал он о механизме «люгера» и вернул за пояс оба пистолета.

—

Идти долго?

—

Минут десять, — сказал «Медик» и споткнулся в темноте. Климов успел схватить его и поддержать. — Все время прямо?

—

Нет. Еще два поворота.

—

От последнего до входа в штольню сколько метров?

—

Я всего два раза был. Не помню.

—

Приблизительно.

—

Тогда свет был, а в темноте… — «Медик» помедлил, — думаю, не больше двадцати… при свете.

—

Хорошо, — ответил Климов, хотя, в общем-то, не видел ничего хорошего. — Связь с Зиновием у них прямая?

— Да.

—

Они тебе не подчиняются?

—

Нисколько.

—

Пароль тебе известен?

—

Нет.

—

А как же ты хотел взорвать газгольдеры?

—

Я этого хотел? — в тоне звучало удивление. — Не помню.

—

Да ты многого не помнишь, — сказал Климов и спросил, как часто должен «Медик» говорить с Зиновием по телефону?

—

В принципе, все время. Связь прерываться не должна.

—

А если телефон забарахлит?

—

Такого быть не может.

—

Ну, а все же. Мало ли чего: бежал, споткнулся, разбил корпус.

—

Он же полевой, военный. Ничего с ним не случится.

—

Ас тобой?

«Медик» подумал, помолчал, потом ответил.

—

Если бы со мною что произошло, на связи был бы «Чистый».

—

Позывной Зиновия какой?

—

Гюрза.

—

А твой?

—

Мой: цмос.

—

Цель оправдывает средства? — спросил Климов, хотя и так уже понял расшифровку позывного.

—

Да, оправдывает, — вяло сказал «Медик» и внезапно перешел на шепот. — Климов, слушай, — он замедлил шаг, — если мы пройдем к газгольдерам и ты найдешь взрыватель, сможешь отпустить меня? Совсем? Я уйду в горы.