— Вы должны понимать, — сказал он в какой-то момент, — что в песне рассказывается история. Поющий по-настоящему хочет, чтобы Мод вышла в сад. — Он сделал паузу. — Я представляю, что девушка, которой я пою, — это вы. Вот почему мне хочется быть как можно убедительней.

Жюстин была настолько поражена, что не смогла ответить.

— Вы — девушка, которой я отдал сердце, и мысль о том, что вы можете не отвечать мне взаимностью, невыносима.

Он быстро прошел мимо двух пассажиров, которые увлеченно беседовали, облокотившись о перила, и повторил:

— Невыносима. Если я иногда бываю резковат, то причина в этом.

Жюстин силилась придумать, что сказать.

— Сэр Томас… — начала она.

— Почему вы все время произносите мое имя так официально? А? Почему не говорить просто Томас?

— Потому что вы никогда не говорили, что хотите этого, — парировала Жюстин, окончательно сбитая с толку поворотом их разговора.

— Неужели я должен все вам говорить? — сэр Томас начал заводиться. — Надеюсь, вы не окажетесь одной из тех жен, которые ждут, что мужья будут думать за них.

Они достигли кормы. Рядом никого не было. Жюстин остановилась и посмотрела на сэра Томаса.

— Очень часто мне бывает сложно понять, как вам следует отвечать, — медленно заговорила она. — Я не из тех девушек, которым надо постоянно указывать, у меня есть собственное мнение. Но оказалось, что вам слишком часто не нравятся мои слова или поступки.

У Жюстин гулко колотилось сердце. Подтолкнет ли это сэра Томаса заявить, что им лучше прекратить отношения? Если так, что скажут ее родители?

Они так обрадуются, узнав из писем, что она нашла отличную пару. Неужели она обречет их на разочарование следующим письмом, в котором сообщит, что расторгла помолвку?

— Как странно, что вы это говорите, Жюстин. Меня всегда только радуют ваши неожиданные высказывания, и я нахожу ваши взгляды свежими и интересными. Единственным… — его голос сделался резче и приобрел стальную нотку, — единственным поводом выражать недовольство вами могут быть случаи, когда вы оскорбляете меня, отказываясь исполнить разумную просьбу или навлекая на себя осуждение света поощрением таких фигляров, как лорд Каслтон. Нет, не говорите ничего, — поднял он руку, лишь только Жюстин открыла рот, чтобы оправдаться. — Мне вовсе не нравится, что вы играете с Каслтоном этот нелепый дуэт. Но я ничего не могу сделать, не выставив вас в таком свете, который повредил бы вашей репутации, а этого я никогда не желал.

Сэр Томас тяжело дышал, а по обе стороны его ноздрей появились белые пятна.

Жюстин пришлось поверить, что он действительно печется о ее интересах.

— Я рада это слышать, сэр… то есть Томас. Мне жаль, что вам не нравится мой дуэт с лордом Каслтоном, — серьезно сказала она. — Уверяю вас, в нашей с ним дружбе нет ничего, что могло бы вызвать ваше недовольство.

Девушка держалась очень прямо и смотрела в глаза сэру Томасу.

Тот ничего не ответил, но лицо его еще больше покраснело.

Вечером в каюту Жюстин пришла Доркас.

— Мне гораздо лучше, — объявила она. — Я могу помочь вам одеться.

Служанка выглядела очень бледной и похудевшей.

— Уверена, что тебе лучше? — недоверчиво спросила Жюстин. — Ты совсем не похожа на здоровую. Пока что я справлялась сама, думаю, один вечер ничего не изменит.

— Мне лучше, — выразительно повторила Доркас. — Теперь, когда корабль перестал так жутко раскачиваться, со мной все будет хорошо.

Жюстин пришлось признать, что Доркас лучше справилась с ее прической, чем могла бы она сама. Каким-то образом служанке удалось укротить непослушные кудряшки и уложить их красивыми волнами, подобранными сзади и закрученными в греческий узел.

— Какое платье вы наденете? — спросила Доркас, осматривая небольшое количество нарядов, которые Жюстин принесла из багажного отделения. — Если вы выступаете на том концерте, думаю, лучше всего серое — оно солидное.

— Да, Доркас, ты права.

За ужином Жюстин очень нервничала. Она боялась, что ее пальцы запутаются в клавишах, что она не сможет хорошо аккомпанировать сэру Томасу и что оставит лорда Каслтона играть дуэт в одиночестве.

Потом раздали программки вечера.

— Боже правый! — воскликнула Черити. — Ты играешь последней, Жюстин.

— Со мной? — живо поинтересовался сэр Томас.

— Нет. Ваш номер третий. Концерт завершает дуэт Жюстин и лорда Каслтона.

На миг Жюстин показалось, что сэр Томас подойдет к миссис Рассел и попросит изменить программу.

— Они хотят, чтобы вашим выступлением успели насладиться все, — сказала ему девушка.

Сэр Томас собрался было что-то сказать, но Фейс поднялась.

— Пойдемте, нам всем нужно в кают-компанию, — сказала она. — Помните, миссис Рассел просила, чтобы никто не опаздывал.

— Я пропустил свой бренди, — пожаловался сэр Томас. — Без него мои голосовые связки не зазвучат хорошо.

Он пошел искать стюарда.

— Вы нервничаете? — спросил у Жюстин лорд Каслтон.

Девушка кивнула, не в силах говорить.

— Не нужно, вы превосходно выступите.

Жюстин еще больше заволновалась.

Вернулся сэр Томас в сопровождении стюарда с бокалом бренди. Но к этому времени лорд Каслтон уже беседовал с фокусником.

Очень скоро двери кают-компании раскрылись и пассажиры, оживленно беседуя, начали заполнять зал.

Жюстин сидела на стуле в сторонке, судорожно сжимая сложенные на коленях руки.

В какой-то миг она подняла голову и увидела, что лорд Каслтон улыбается ей. От этого стало немного легче.

Концерт открыла девушка, которая пела, аккомпанируя себе на фортепиано. Затем декламировали стихи; и вот наступила очередь сэра Томаса.

Жюстин села за фортепиано и разложила ноты. Сэр Томас встал к ней спиной, потому что знал песни на память.

Аккомпанировать ему было нелегко, потому что он удлинял и укорачивал фразы так, как считал наиболее эффектным в данный момент.

Его наградили громкими аплодисментами. Он снова и снова кланялся, а потом сказал, что ответит номером на бис. Жюстин успела краем глаза уловить изумленное лицо миссис Рассел, но сэр Томас уже перевернул листы нот и остановился на песне, которую до этого исполнял всего один раз.

В конце этого номера аплодисменты были более редкими, и Жюстин знала, что сэр Томас обвинит ее.

Но девушка немного расслабилась.

Время пролетело быстро, и вот уже настал черед последнего номера программы.

Жюстин с лордом Каслтоном вышли к фортепиано.

— Вы чудесно выглядите, — прошептал лорд Каслтон, — и превосходно играли Шопена и аккомпанировали сэру Томасу.

Девушка воспрянула духом.

В очередной раз она с головой ушла в волшебство игры с лордом Каслтоном. Это было так не похоже на подыгрывание сэру Томасу, когда она почти не понимала его видения музыки.

Публика наградила дуэт оглушительными аплодисментами.

Жюстин стояла рядом с лордом Каслтоном и застенчиво раскланивалась.

Не задумываясь, она присела в коротком реверансе и улыбнулась партнеру. Потом ушла со сцены и присоединилась к сэру Томасу.

— Хорошо прошло, как вы думаете? — спросила она с умоляющей ноткой в голосе.

— Вы прекрасно выступили, — пробормотал он.

Многие поздравляли Жюстин и сэра Томаса, и тот заказал бутылку шампанского, чтобы отпраздновать успех.

Фейс и Черити подошли к ним вместе с матерью и двумя молодыми офицерами.

Лорд Каслтон перешел в другую часть кают-компании и разговаривал с модной леди, которая появилась на корабле на Мальте. Судя по всему, беседа доставляла ему удовольствие.

— Кажется, ее зовут миссис Блоксэм, — заговорщическим тоном сообщила миссис Арбетнот. — По-моему, она вдова. Вероятно, ищет нового мужа. Что ж, почему бы и не искать, с такой-то фамилией? Если бы меня звали Блоксэм, я бы непременно так и сделала.

Жюстин вдруг почувствовала себя уставшей.

Это был изнурительный день.

Девушка огляделась по сторонам. Сэр Томас разговаривал с одним из старых друзей.