Амирани и дэв боролись; небо и земля гудели;
В битве жестокой срывались камни у них из-под ног и целые глыбы.
Один из братьев Амирани сказал:
Дэв и Амирани сразились, вся земля грохотала,
Наземь швырнул дэва Амирани, на землю каменистую,
Швырнул, сломал ему плечо, взреветь от боли заставил.
Дэв, испугавшись, стал реветь и заклинать Амирани его десницей, вооруженной мечом, покрывалом матери и золотым таклаи{20}, умоляя сохранить ему жизнь:
Не убивай меня, сын Дареджан, заклинаю десницей твоею с мечом,
Покрывалом матери и золотым таклаи,
За морем тебе деву укажу, по имени Камар,
Семь солнечных дней надо шить ее платье,
Семнадцать кувшинов воды и семь мер мыла — чтобы его постирать.
Отправиться к ней легко, но возвратиться трудно,
Сраженья ты любишь и много врагов повстречаешь в пути,
В провожатые тебе дам я юношу коварного.
Амирани хотел было оставить Бакбак-дэва в живых, но братья сказали, что это принесет ему несчастье, так как с дэвами нельзя идти на мировую. Бакбак-дэв был трехголовым. Амирани послушался братьев и, отрубив две головы, начал рубить третью, но Бакбак-дэв попросил:
— Я вижу, ты не исполняешь моей просьбы и убиваешь меня, но сделай для меня хоть одно: из моих голов выползут три червя, — не убивай их.
Амирани отрубил и третью голову. Действительно, из голов Бакбак-дэва выползли три червя. Усипи сказал Амирани:
— Раз ты избавился от одного несчастья, брат мой Амирани, избавься и от второго. Эти черви вылезли из головы дэва не к добру, — уничтожь и их.
— Ну, что ты говоришь, — ответил Амирани, — сам дэв не смог меня одолеть, так что же смогут поделать черви? Ел, не подавился, так облизывая губы, подавлюсь, что ли? Одну твою просьбу я исполнил, а теперь исполню одну просьбу дэва.
Так и не уничтожил червей Амирани, оставил их.
— Когда эти черви причинят тебе зло, пеняй на себя, — не моя будет в том вина, — сказал Усипи.
После смерти Бакбак-дэва Амирани обратился к указанному дэвом провожатому:
— А ну-ка, провожатый, покажи нам дорогу к Камар, да пошевеливайся.
Провожатый пошел вперед. Много дней и ночей шли они, а провожатый умышленно путал пути-дороги, ибо хотел погубить братьев. Усипи заподозрил провожатого в измене. Он всадил стрелу в один из придорожных пней, а на другой день провожатый вновь вывел братьев на ту же дорогу. Усипи, увидев свою стрелу, вонзенную в пень, вскипел от гнева и, указывая рукой на стрелу, спросил Амирани:
Ты не замечаешь, Амирани, недоброго знака?
В третий раз туда приходим, где стрелу всадил вчера я.
Амирани возмутился и крикнул провожатому:
Если ты не враг себе, провожатый, то перестань плутать,
Иначе схвачу тебя и, как доску для ларя, обстругаю.
Провожатый опять пошел впереди братьев и вывел их в чисто поле. Глянул Амирани и видит, что три червя, выползшие из головы Бакбак-дэва, превратились в драконов, один из них белый, другой красный, а третий черный. Ползут они по полю и поют.
Ползут по полю три червя и поют,
Прыгает веко у сына Дареджан, бой с ними предвещая.
Амирани сказал братьям:
— Ну, братья, ничего не поделаешь, — придется схватиться с этими драконами. Пусть белым займется Бадри, красным — Усипи, а черного я беру на себя.
— И белого тебе, и красного, и черного уступим, — ответил Усипи. — Ведь я же предупреждал тебя, что придется каяться; теперь сам исправляй тобою же испорченное дело, сам выпрями дорогу, которую искривил.
Ах, Усипи, Усипи, — сказал Амирани, —
Усипи, измена вечно таится в сердце твоем;
Мозг, которому в голове надлежит быть, у тебя — в башлык завернут.
— Хоть ты помоги мне, Бадри, — попросил Амирани. Но и Бадри отказался. Тогда Амирани сказал ему:
Ты не брат мне, Бадри, вид твой обманчив,
Садись кожи сшивай, ни на что иное ты не способен!
Амирани еще раз попросил Усипи помочь, но тот ответил:
— Ради твоей жены все мы, братья, гибнем!
Тогда Амирани обратился к своим доспехам и сказал:
— Мой меч и мои доспехи, поспешите мне на помощь! И Амирани вступил в жестокий бой с драконами. Убил белого, убил и красного дракона.
Убил белого и красного, и уже усталый схватился с черным.
Оглянулся Амирани и, увидев, что Бадри и Усипи ушли и уже переваливают через гору, крикнул:
Идущий прямо через гору, чтобы сократить свой путь,
Догони моих братьев Бадри и Усипи и скажи им:
Убил я белого дракона, убил и красного; пусть возвращаются назад.
Сам же Амирани, изнемогая от усталости, бился с черным драконом.
Черный дракон проглотил его, и устремился к Черному морю.
Черный дракон, проглотив Амирани, направился к своей матери. Увидев, что Амирани в беде, братья немедленно бросились к нему на помощь и догнали Карцецхли{21}. Усипи метнул стрелу и отсек ему хвост длиной в девять адли{22}. Однако у Карцецхли неистово болел не столько обрубок хвоста, сколько чрево, оттого, что он проглотил Амирани. Сын Дареджан рвал внутренности дракона, и тот ужасно корчился от боли. У Карцецхли был железный столб, и когда он глотал кого-нибудь, то, приходя домой, обвивался вокруг этого столба, терся об него, молол в желудке проглоченную жертву и потом уже переваривал ее. Теперь также, намереваясь искромсать Амирани, дракон обвился вокруг столба, однако хвост был отсечен стрелой Усипи, и дракону не за что было ухватиться. Тогда Карцецхли пожаловался матери, что в чреве у него сильные рези и его жжет огонь.
— Увы, мой сын, если ты проглотил кого-либо из сыновей Дареджан, не переваришь. Что это за человек, которого ты проглотил, как он выглядел? — забеспокоилась мать.
— Его глаза размером с сито, а один зуб — золотой, — ответил дракон.
— Это был Амирани, сын Дареджан! — воскликнула мать.
В кармане у Амирани лежал алмазный нож, но он забыл о нем. Наконец Усипи сказал Бадри:
— Брат мой, крикни ему, у тебя прекрасный голос, напомни ему о ноже:
Спустись, Бадри, и крикни ему прекрасным голосом твоим,
Напомни, что сыны Дареджановы носят в кармане нож,
Пусть вынет и взрежет этого черного дракона!
Так и вышло: Амирани вспомнил о ноже, вынул его, разпорол брюхо Карцецхли и вышел наружу, но борода и волосы на голове у него вылезли. Усипи взглянул на облысевшего Амираии, рассмеялся и стал издеваться:
Амирани родился, стал похож на молочного поросенка,
Борода и усы выпали, он наполнил ими мешок.
