Вскоре, однако, Зураб убедился^{77}, что они крепко стоят друг за друга и рассчитывают на взаимную поддержку.

Все нынешние Бучукури являются потомками этих трех братьев.

(Текст записан Ал. Глонти, сказитель Б. Татишвили. Печатается но книге «Волшебные сказки» (Тб., изд. «Заоя Востока», 1960 г.))

Раньше вина не было. Рос дикий виноград в лесу, только птицы клевали его.

Вот как-то один бедняк вырыл в лесу лозу, принес домой и посадил возле дома. Созрел виноград, вкусный, сочный. Понравилось это бедняку, и на второй год посадил он еще десять лоз, на третий — сто.

Осенью, когда созрел обильный урожай, бедняк, чтоб не пропадало добро, собрал все ягоды и выдавил из них сок. Что выпил — выпил, остальное слил в кувшины, — не выливать же.

Месяца через два открыл он кувшин, попробовал — еще вкуснее стал напиток. Удивился бедняк: как эта корявая лоза дает такой вкусный напиток.

Созвал он друзей, затеял пир.

Прилетел на пир и соловей.

Осушил соловей одну чашу и сказал:

— Кто этот напиток выпьет — запоет, как соловей!

Прилетел петушок. Осушил петушок чашу и сказал:

— Кто еще выпьет — распетушится, как я!

Третьим явился жирный боров, и он осушил чашу и сказал:

— Кто еще выпьет — вываляется в грязи, как я!

Наконец пришла лиса.

Осушила лиса чашу и сказала:

— А кто еще выпьет — вкрадется в него вино воровски, по-лисьи, и натворит он таких дел, что долго будет краснеть!

Вот так и действует вино на людей:

немного выпьют — веселятся да поют,

еще немного — петушатся да дерутся,

еще выпьют — уж на ногах не стоят, в грязь валятся,

а если еще выпить — можно таких дел натворить, что век будешь краснеть.

(Текст записан Н. Муладзе, сказитель Г. Гелашвили. Сказание опубликовано впервые в газете «Соплис цховреба» («Сельская жизнь») в № 14 от 20 января 1963 г)

К одному крестьянину — хорошему хозяину — подошли два односельчанина.

— Что вам надо? — спросил он их.

Первый ответил:

— Займи мне кувшин вина. После сбора винограда верну…

— А есть ли у тебя виноградник? — спросил хозяин.

— Да, есть, только я еще не успел его огородить.

— Пойди огороди и после этого приходи за вином…

— А тебе чего? — обратился он к другому.

— Я тоже пришел просить у вас кувшин вина, но чувствую, что и мне придется уходить. Ведь ты отказал даже тому, у кого уже есть виноградник, а я пока только место огородил, а самого виноградника еще не закладывал.

— Я не откажу тебе, ибо вижу, ты знаешь цену труду, — ответил хозяин. — Сначала надо огородить участок, а затем разбить на нем виноградник. Я уверен, что твой виноградник даже раньше даст урожай, чем его, неогороженный.

(Печатается по книге С. Цайшвили «Тбилиси в народном творчестве» (Тб., 1958, на груз. яз.). Существуют многие другие варианты этого сказания)

Это было давно, очень давно, тогда столицей Грузии была еще Мцхета. Место, где сейчас выстроен город Тбилиси, раньше было покрыто непроходимыми лесами и дебрями.

Здесь любил охотиться царь Вахтанг Горгасал^{78}.

Раз вышел он на охоту. Легавые царя подняли фазана, а царский сокол пустился за ним. Вскоре, однако, оба скрылись с глаз. Царь с сопровождающими бросился на поиски сокола.

После долгих исканий они нашли и фазана и сокола в воде. Оказывается, сокол всей тяжестью налетел на фазана и, не удержав себя в воздухе, вместе с добычей угодил прямо в кипящий ключ.

Царь внимательно осмотрел эти угодья и нашел, что в них из недр земли то здесь, то там выбиваются теплые и горячие источники. Ему сказали, что эти источники должны иметь лечебные свойства.

Сильно понравились царю Вахтангу эти места, богатые источниками, и велел он построить здесь город. Вскоре в самом деле был выстроен город и назван вследствие теплых ключей «Тбилиси»^{79} — теплым городом! И в очень короткий срок Тбилиси стал столицей Грузии.

(Печатается по книге Гульбат «Сборник грузинских легенд», М., 1899. В сказании воспето всенародное восстание тушинов, пшавов и хевсуров против иранских завоевателей в 1659 году. (Ср. «Баши-Ачуки» Акакия Церетели, «Бахтриони» Важа Пшавела))

Два всадника гнались за дикими козами. Быстро мчались их удалые кони, но еще быстрее спасались от них легкие козочки, перепрыгивая узкие расщелины, одним прыжком вскакивая на небольшие пригорки и, словно на крыльях, перелетая через кустики и низкие деревца. Теперь бросились они на высокую гору, покрытую кустарником и лесом, и быстро мелькали между зелеными ветвями и цветущими деревьями, поднимаясь все выше и выше. Погоня всадников значительно замедлилась, частая растительность затрудняла их преследование, и пока маленькие козы перепрыгивали через кусты, находя достаточно места в тесных промежутках, чтобы коснуться земли и снова прыгнуть, сравнительно крупные лошади должны были объезжать свалившиеся деревья, медленно пробираясь по чаще, и всадникам не раз приходилось ломать, срубать ветки, преграждавшие им путь.

Когда они, после долгих усилий, взобрались наверх, коз уже не было видно, и взор всадников упал на ту сторону горы, у подошвы которого расстилалась баснословно прекрасная Алазанская долина. И как хороша она была в этот чудесный солнечный день, вся залитая мягкими лучами, переливаясь множеством разнообразных теней, одна другой нежнее и прелестнее, то утопая в бледно-розовых волнах какого-то чудного сияния, то ослепляя золотом, то сверкая изумрудами и топазами своих бесчисленных виноградников. Там и сям море виноградника пересекалось небольшими фруктовыми садами, которые, как исполинские цветники, соединяли в себе изумительное разнообразие цветов, от самых ярких до самых темных и бледных. В изумлении остановились охотники. До сих пор никто из тушин не знал о существовании благословенной Кахетии. Развернувшись вдруг, во всей ослепительной красоте своей, она показалась им раем и приковала к себе их восхищенные взоры.

И охота, и погоня, и козы — все было забыто. Они стояли в восторженном созерцании этого совершенства красоты и, бессознательно покоряясь ее притягательной силе, стали спускаться в Панкисское ущелье. На реке Бацарис-Цкали наткнулись они на отряд сторожевых татар, который сейчас же окружил пришельцев и, надругавшись над ними самым позорным образом, снова прогнал их на гору, с которой они к ним спустились. Придя домой, обиженные остановились близ той речки, где обыкновенно собирался народ для решения важных дел. Здесь сообщили они о своем приключении и требовали мести. Вскоре по зову старшины собрались не только тушины, но и пшавы и хевсуры, приглашенные на совет. Решили единодушно — жестоко отомстить за оскорбление. Пшавы и хевсуры обещали свое содействие, и, с общего согласия, все войско разделилось на две части.

Одна часть должна была скрыться в Панкисском ущелье, а другая — направиться к Бахтрионской крепости^{80}, лежащей к востоку от Алазани и в то время считавшейся весьма сильным укреплением. Ныне можно судить о ней только по развалинам, все еще свидетельствующим о ее минувших величии и силе. Через реку нельзя было переправиться иначе, как по мосту, который хитрые татары усыпали золой^{81}, чтобы всегда по следам знать о количестве и направлении переезжающих. Но не скрылась эта хитрость от зоркого глаза Зезвы^{82}, предводителя отряда. Он велел перековать лошадей навыворот и, быстро перейдя мост, успел скрыться в долине, прежде появления татар. Эти последние, сообразуясь с направлением следов, помчались в погоню, с каждым шагом удаляясь все далее и далее от тех, кого стремились нагнать. Между тем наступила ночь, и в темноте тушины, никем не замеченные, подошли под самую крепость.