— По памяти добраться можно, — сказал третий, — целую неделю по этому тоннелю шастали. Я за всю жизнь столько не работал.

— Да уж, Черпак, трудоголиком тебя не назовешь, — усмехнулся Гаврилыч.

— А кто из нас трудяга? — удивился Синий, шедший предпоследним. — Только в зоне, из-под палки, — проворчал.

— Хватит базарить! — приказал возглавлявший шествие Игумен. — Берегите силы, они вам еще пригодятся.

От главного тоннеля вправо шел узкий коридор не больше метра в высоту. Пришлось ползти на коленях, пока не вышли на круглую площадку, от которой в разные стороны отходило еще пять коридоров. Тут можно было стоять в полный рост. На стенах толстые жилы высоковольтных проводов, телефонные кабели, трубы разного диаметра. Команда безошибочно выбрала нужный им коридор и направилась дальше. Через десять метров — новая площадка. Здесь они остановились. С правой стороны находилась кирпичная перегородка в две кладки с пробоиной метр на метр. Вокруг валялся битый кирпич. Когда пролезли в дыру, увидели еще одну стену, тоже с грубой пробоиной. За ней была площадка два на два. Игумен осветил потолок, на нем — четыре стальные коробки, образующие квадрат.

— Включай, — сказал Гаврилыч.

Игумен дотянулся до первой коробки, нажал едва незаметную кнопку на корпусе — загорелся красный огонек и начал мигать. Так были включены все четыре механизма. Игумен достал пульт, вышел в предыдущую каморку, где и столпились все пятеро, прячась за стеной. Глянул на часы.

— Ждать еще семь минут.

Через семь минут из переулка на улицу вышла веселая компания, человек десять. Молодые ребята веселились, пили шампанское, потом загромыхали фейерверки, как в новогоднюю ночь. Разбуженные жильцы испуганно выглядывали в окна, но, увидев девушку в подвенечном платье, успокаивались. Свадьба! Фейерверк продолжал освещать небо разноцветными огнями. Красота! Охранники музея столпились у окон и с улыбкой наблюдали за танцующей молодежью.

Игумен нажал кнопку на пульте, раздался взрыв. Все четыре коробочки грохнули одновременно. С потолка упала ровная квадратная глыба бетона, образовалось окно, из которого вниз падал слабый свет.

— Охранники могли учуять тряску здания, — не без тревоги сказал Бориска.

— Они на другом уровне, — отмахнулся Гаврилыч. — А главное — у них нет доступа в коридор. Баскаков козел, он даже собственной жене не доверяет. В хранилище может войти только хозяин и тот, кого он приведет с собой. Сам себя обманул, идиот. Так, мужики, вперед!

Помогая друг другу, пятерка вскарабкалась наверх. В длинном коридоре, обшитом дубовыми панелями, горел слабый дежурный свет. Расчет оказался точным, нужная им устрашающего вида дверь была рядом. Стальная махина круглой формы метра два в диаметре, в центре — штурвал, похожий на корабельный, от штурвала шли сверкающие штыри толщиной в руку, и утопали в боковых стенках железного наличника. Штырей было восемь. В центре штурвала светилось табло с цифрами. Грабители остановились.

— Не зная кода, войти в хранилище невозможно, — улыбаясь, комментировал Игумен. — План ограбления прост. Я не думаю, что Дербень над ним долго колдовал. Меня другое поражает. Как он узнал код?

— Сам же говорил, с помощью сканера, — напомнил Синий.

— Херня собачья. Это мы в кино видели. Но даже в кино сканер подключают к каким-то проводам. С чего он будет считывать код? Тут все соединения скрыты за металлом. Монолит. К замку можно подобраться только с внутренней стороны.

— Хватит гадать. Набирай.

Кроме Игумена никто не знал кода. Он, как и галерейщик Баскаков, никому не доверял. Но настоящим лидером был Гаврилыч. Идея ограбления принадлежала ему.

Игумен набрал десять цифр. Табло погасло. Он начал поворачивать штурвал вправо, штыри стали выдвигаться из стены, стягиваясь к центру. Штурвал не дошел до конца, его заклинило. Вновь зажглось табло. Игумен опять набрал комбинацию цифр, но число получилось другим. Теперь штурвал завертелся сам, штыри вышли из пазов, и дверь начала медленно открываться. Все наблюдали за волшебством, происходящим у них на глазах. Дверь открылась, и в хранилище зажегся свет. Квадратная комната походила на зал.

— В чертежах она меньше, чем в действительности, — озираясь, сказал Гаврилыч.

Прямо перед ними у дальней стены стояли стеллажи, слева и справа, выдвижные консоли с картинами, похожие на книжные полки. В каждой консоли висело по пять-шесть картин, многие пустовали. У ближней стены стояли пустые дорогие рамы из золоченого багета. В углу справа — небольшой сейф.

Игумен подошел к стеллажам, прикрытыми занавесками, раздернул их. На полках лежали деньги, множество пачек, перетянутых банковскими лентами. Послышались возгласы восторга.

— Стоп! — Гаврилыч поднял руки. — Работаем четко и слаженно, без суеты. Бориска, лезешь к воздушке, снимаешь с нее решетку и вытягиваешь трос наружу. Игумен, не забудь про сейф. Мы должны вынести все, что обещали, не то нас сдадут. Код в черной сумке. Черпак, я и Синий грузим деньги в мешки Дербеня.

Никто не спорил, Гаврилыч говорил все правильно. Каждый занялся своим делом. Мальчишка забрался по стеллажам к воздуховоду и вывинтил шурупы, державшие решетку. Игрушечный танк стоял в десяти сантиметрах от решетки. Он вытащил его и отцепил карабин с тросом, а потом на два метра вытянул сам трос. Больше не полагалось, все расчеты были сделаны точно.

Черпак забил первый мешок деньгами.

— Ты не ошибся, Гаврилыч, три лимона вошло в «сардельку».

— Гаврилыч никогда не ошибается, — весело заметил Синий, застегивая на молнию второй мешок.

Игумен набрал код сейфа и открыл дверцу. Толстая книга с застежкой лежала на верхней полке, он переложил ее в сумку. Черные папки хранились полкой ниже, он их тоже бросил в сумку. Большего от них не требовали. Но на самой нижней полке он увидел стальную коробку с красивой резьбой, рядом — пистолет. Полированный, с перламутровой ручкой, удобный, маленький, он казался красивой игрушкой. Душа вора не выдержала, и Игумен сунул его в карман, прихватил и коробку, в которой были драгоценные камни, насыпанные, словно песок в сахарницу. Захлопнув сейф, Игумен присоединился к своим.

Мешки, набитые деньгами, подавали Бориске, он цеплял их к карабину и заталкивал в воздуховод, по которому они легко скользили. Следующий мешок цеплялся к предыдущему и шел следом, сдвигая вперед уже загруженные в трубу. Получился своеобразный эшелон.

— Двенадцать! — вытирая пот со лба, сказал Черпак.

— А денег еще много осталось, мешка на два, — с сожалением заметил Синий.

— Жадность фрайера сгубила, — проворчал Гаврилыч. — Ты что, решил нам нагадить?

— Ты о чем, Гаврилыч?

— Зачем танк бросил на пол? Подними, засунь обратно в трубу и прикрути решетку на место. О воздушке никто и подумать не должен. Грабители вошли через дверь и ушли тем же путем. С добычей ушли. Пусть ищут следы в канализации.

— Времени жалко.

— Выполняй! — прикрикнул Игумен.

Мальчишка опять полез на стеллажи.

— Так, мужики, не расслабляться. Уходим пустыми, — командовал Гаврилыч. — Берем только черную сумку. Бумажки — не деньги. Сцапают, скажем, что нашли ее в сточной трубе. Дверь хранилища закроем как положено. Если они сумеют что-то доказать и нас прижмут к стене, мы можем сказать, что нам не удалось вскрыть дверь. Тогда все пройдет по статье за покушение на ограбление. Года по два получим, но оно того стоит. И не корчите рожи, надо быть готовым к худшему.

Бориска закончил работу и спустился вниз.

— Все! Уходим!

Стальная дверь была закрыта, штурвал поставил штыри на место. Прозвучал зуммер, на табло зажглись цифры, число обнулилось.

Уходили тем же путем. Самый ответственный момент наступил перед открытием люка. Черпак уперся спиной в крышку и сдвинул чугунный блин в сторону. Пахнуло свежим воздухом. По одному все вышли на свободу. Игумен увидел урну у стены здания, подошел к ней и бросил в нее сумку. Он был уверен, что за ними наблюдают, и ухмыльнулся. Ни одного мешка с деньгами они не вытащили. Пусть теперь ищут деньги в канализации, если они на них рассчитывали.