— Покури, пока хабир переоденется…

— Я вот заметил, Саша, что этот Набиль, командир роты, ко мне не очень, — сказал Агеев, выходя из блиндажа и отдавая солдату куртку. — Как-то слишком сухо и официально…

— Ничего удивительного, Юрий Федорович, предполагаю что он — местный аристократ, британское образование и прочее. Не берите в голову!

…Даже в феврале днем египетское солнце бывает очень жарким, а в пустыне или на высотке под Фаидом, где расположилась 6-я радиотехническая рота — особенно. Каждый камешек на барханах, без малейших признаков растительности, излучал жар. На голубом небе не было ни единого облачка. Если подняться повыше, на один из самых высоких барханов, то можно увидеть узкую полоску поселка в зелени пальм и бананов, а дальше — изумрудно-синюю гладь Большого Горького озера и с десяток гражданских судов, заблокированных там со времен войны 1967 года.

— Пойдемте в мальгу, товарищ капитан, — сказал Полещук, спускаясь с бархана. — Уж больно жарко становится. Все-таки Африка…

«… Часть отраженной энергии попадает обратно в антенное устройство РЛС, усиливается в приемнике и фиксируется в выходном устройстве. Появление сигналов на выходе РЛС говорит о наличии объекта в пространстве…» — нудно говорил Агеев. — Скорость объекта определяется импульсным методом…»

— Господин советник Юрий, — взметнулась рука арабского офицера, — прошу пояснить насчет импульсного метода.

Агеев посмотрел на Полещука, тот перевел вопрос и замолчал, ожидая ответа.

— Импульсный метод заключается в том, — начал объяснять Агеев, — что антенна РЛС посылает мощный радиоимпульс к воздушной цели…

Полещук начал переводить, как вдруг все заулыбались, повернув головы в сторону в сторону неторопливо подходившего невысокого офицера. По его проcтоватому довольно смуглому лицу и не подогнанной форме Полещук догадался, что он — вроде нашего офицера-двухгодичника, призванного на службу. Парнишка, скорее всего, из простой египетской семьи, откуда-нибудь из провинции. Так оно и оказалось.

— Лейтенант Абдель Кадер, — тихо произнес он. — Извините за опоздание.

Он под смешки офицеров сел на корточки и невозмутимо посмотрел на советника Агеева и на Полещука. Полещук подумал о неравенстве среди египетских офицеров, о богатых и бедных, к последним явно относился опоздавший лейтенант, чувствовавший себя не очень комфортно в чуждой для него среде. Даже здесь, на фронте.

— Итак, импульсный метод, товарищи, сводится к тому, что на основании эффекта Доплера станция получает отраженный сигнал с запаздыванием, которое равно… — Агеев написал на песке формулу — вот теперь вы видите, что обнаружение воздушной цели радаром элементарно просто. Вот вам и цель с ее скоростью…

Полещук, опустив Доплера, перевел все остальное и столкнулся взглядом с Абдель Кадером. Тот загадочно улыбался.

— Что-то непонятно? — спросил Полещук.

— Про эффект Доплера вы забыли. А вообще я хотел узнать насчет «Шрайков», — сказал Абдель Кадер. — Говорят, что эти ракеты идут на излучение радара.

Полещук перевел и посмотрел на Агеева.

— Да, это американские противорадиолокационные ракеты, но их, насколько я знаю, пока у Израиля нет. А в принципе, нужно вовремя выключить станцию, это не проблема, если засечь момент пуска на экране радара. Потом посмотрим, как это делается.

Арабы закурили и, переговариваясь друг с другом, непоропливо пошли к радару. Абдель Кадер пристроился к Агееву. Полещук, приглядываясь к нему, его разбитым ботинкам, запачканной, нестиранной форме, помятому солдатскому кепи, но при этом — умным, все понимающим глазам, — понял, что этот лейтенант — очень непрост, и вопросов у него будет, наверное, много.

— Абдель Кадер, где ты учился? — спросил Полещук, по-дружески положив руку на его плечо. И вообще, откуда родом?

— Я из Нувейры, маленького городка, наверное, не знаете, — это южнее Эль-Файюма, — ответил Абдель Кадер и бросил настороженный взгляд на шагавших неподалеку офицеров, как будто ожидая, что они будут смеяться, услышав про его родную Нувейру. — Закончил три курса университета в Каире и вот, призвали… Второй год служу…

— И как, нравится? — спросил Полещук.

— Ничего. Терплю. Вы же понимаете, сейчас надо воевать, а потом, если Аллах пожелает, закончу учебу в университете.

— А откуда про «Шрайки» знаешь? — спросил Полещук и посмотрел на Агеева. Тот молча топал по песку, изредка поглядывая на Полещука. Рядом с советником маленькой толпой, что-то громко обсуждая, шли офицеры роты.

— Да любопытно мне. Услышал — спросил. — Абдель Кадер повернул голову в сторону группы офицеров. — Не от них узнал, от других. И не подумайте, что я боюсь «Шрайков», нет, просто мне интересно…

Около станции П-12 расселись в кружок, и капитан Агеев продолжил занятие, рассказывая египтянам о радаре, его тактико-технических характеристиках, особенностях работы. Полещук переводил, изредка уточняя у офицеров тот или иной термин. Пару раз по этому поводу возникали бурные дискуссии, Агеев, непонимающе крутил головой и успокаивался, услышав от Полещука суть спора. Солнце припекало, и когда переместились к позиции второго радара, устроились под тентом, из-под которого антенный комплекс П-15 не был виден.

Полещук приятно удивлялся тому, что капитан Агеев, не пользуясь никакими конспектами, свободно рассказывал об обеих радиолокационных станциях, сыпал цифрами, писал палочкой на песке формулы (вводя его в затруднительные объяснения, но офицеры-технари понимали их без перевода), отвечал на вопросы.

К концу занятия подошел капитан Набиль. Он пожал руку Агееву и Полещуку, приветственно кивнул поднявшимся офицерам роты, показав жестом садиться, снял с головы кепи и, промокнув чистейшим платком лоб, сел сзади на складной стул, принесенный солдатом.

Внезапный порыв ветра ударил по брезентовому тенту, его края шумно зашелестели, песочная пыль желтым облаком ворвалась внутрь. Кто-то закашлялся.

— Это все теоретическая часть, — подводил итог советник Агеев, рукой вытирая глаза. — Завтра мы ее продолжим. А потом займемся практической работой на станциях.

Он посмотрел на командира роты. Набиль выслушал перевод Полещука и молча кивнул головой в знак согласия. Потом достал из кармана платочек и стал вытирать лицо. Белоснежная ткань потемнела. Набиль скомкал платок и сунул его в карман.

— А теперь, товарищи офицеры, я хотел бы ответить на вопрос товарища… — Агеев запнулся и повернулся к Полещуку.

— Лейтенанта Абдель Кадера, — подсказал Полещук.

— На вопрос Кадера по поводу американских ракет типа «Шрайк». — Агеев чуть задумался и продолжил:

— Такая противорадиолокационная ракета оснащена пассивной головкой самонаведения и может работать только против цели, то есть радара, работающей в определенном диапазоне частот. Есть несколько вариантов этих головок самонаведения, которые перекрывают отдельные, но не все, рабочие диапазоны РЛС. Поэтому эффективность «Шрайков» достаточно низкая. А чтобы обезопасить станцию от попадания этой ракеты надо сменить частоту или, что намного лучше, как я уже сказал Кадеру, выключить радар.

— Но выключение радара, находящегося на передовой линии фронта, будет иметь нежелательные последствия для ракетных дивизионов, которые за нами, — сказал капитан Набиль и поморщился. — Мистер Юрий, ведь мы им даем целеуказания.

— Это верно, не буду спорить, — согласился Агеев. — Но, товарищ капитан, что лучше: сохранить станцию для дальнейшей боевой работы или…? Тем более, дивизионы не ослепнут, у каждого зенитно-ракетного комплекса есть свой радар. К тому же мы выключаем излучение всего на несколько секунд…

Правильно Юра рассуждает, подумал Полещук, глядя на удовлетворенное лицо Набиля, похоже, согласившегося с мнением русского советника. Может, и свое предвзятое отношение к Агееву изменит? Было бы здорово, а то весь негатив в какой-то степени всегда отражается на переводчике. Сколько раз такое было…