– Стас, ты утром ничего не перепутал?

– Нет. Передали – Раушанаст, – отвечает Стас.

– Кстати, а где наше сопровождение? – обращается ко мне шеф.

Пожимаю плечами. Действительно, где?

– Надо комбригу сегодня бутылку поставить. Если бы нас на мосту не тормознул, неизвестно, где и в каком виде мы бы сейчас находились, – говорит Тахир, протягивая мне сигарету. – Где гарантия, что не нас ждали?

– «Машка» – тоже молодец! Как чувствовала, не хотела заводиться. Приеду на виллу, обязательно хорошо ее вымою, – в тон Тахиру отвечаю я.

Минут через пять перестрелка прекратилась. На дороге тишина – ни наших, ни афганских машин.

– Ждать нечего. Поехали, – говорит шеф. – Автоматы – к бою. Дистанция между машинами не больше тридцати метров. Действовать по обстановке.

До места доехали в напряжении, но без приключений. Шеф пошел к начальнику Управления, мы – в мошаверку. Только расселись – сильнейший взрыв в районе въезда в Управление. За ним – второй, – уже во дворе. Звон разбитого стекла. Крики!.. Сижу в кресле с квадратными глазами, ничего не понимаю.

– И долго ты так собираешься сидеть, Санек? – спрашивает Володя, поднимаясь с пола. За ним встают остальные ребята. – Тебе здесь не парк культуры и отдыха.

Ситуация щекотливая. Памятуя, что лучший способ разрядить обстановку – пошутить, говорю:

– Вы молодцы, все плацкартные места заняли. А мне на Тахира падать? А вдруг бы ему понравилось? Что тогда?

Все засмеялись. Тахир беззлобно огрызнулся:

– Еще неизвестно, кому бы больше понравилось…

Снова смех. Война – дело веселое. И снова взрыв.

– Слушай, быстро учишься, – говорит мне Стас, – отличная реакция!

Я лежу калачиком в самом дальнем углу комнаты под столом.

– А как же? Сами говорили, что не парк культуры и отдыха.

– С чего это «духи» сегодня так развеселились? – размышляет Володя.

– Я же утром отметил – приветствуют мое назначение, – говорю я, выползая из-под стола.

Про себя подумалось: «Вот отчего моя утренняя тревога»…

Вошел Игорь Митрофанович.

– Все живы? Никто не ранен? – Язвительным тоном, как мне показалось, обращается ко мне: – И как нам объяснит ситуацию советник горотдела?

– Никак! Можно подумать, что до меня тишина была… Что ж никто отделом не занимался? Меня ждали? – Сам удивляюсь, с чего это вдруг так завелся.

– Ты давай не огрызайся, – не ожидая такого напора, делает замечание шеф.

– Я не огрызаюсь.

– Не огрызайся.

– А я и не огрызаюсь. – Продолжая ворчать, выхожу из мошаверки.

На заре службы мой шеф, хороший человек и настоящий оперативник, Исаев Алексей Викторович, говорил, что начальство самостоятельных, вроде меня, не жалует. Прав был Алексей Викторович. Из-за прямолинейности у меня частенько возникали неприятные ситуации. Ну, не стал я большим начальником, зато чистоту своих принципов сохранил, а, главное, никому по службе дорогу не перешел и никого не предал. Так думаю.

Во дворе столкнулся с Гаузом. Поздоровались.

– Что можешь ответить на вопрос шефа? – спрашиваю его.

Гауз разводит руками: по – русски не понимаю.

– Вот и я, мой боевой товарищ, ни хрена не понимаю. «Ураганы», «Гиацинты», «Грады», пушки, танки, бэтээры… Подразделения специального назначения, военная разведка, десантно – штурмовые подразделения. В небе «МиГи», «сушки», «вертушки». А советнический аппарат? Военные, партийные, комсомольские советники; советники КГБ, МВД… И вся эта махина – против кого? Против ДШК, «калашниковых» и «буров» (винтовка времен англо – бурской войны). Грозные «Стингеры», которыми нас пугают в прессе, оставим для журналистского смакования душманской мощи. Что еще нужно? Да в 1941 году с такой техникой наши отцы и деды за неделю бы с фашизмом покончили. А здесь?.. Похоже – это надолго…

Сколько ни говори «халва», во рту слаще не станет. Пора всерьез подумать, как урезонить «духов», мне эти волнения ни к чему.

– Игорь Митрофанович, я с Гаузом в горотдел.

– Погоди, – шеф подходит ко мне. – А ты колючий. Чего завелся?

– Сам не знаю. Извините за резкость.

– Извинения принимаются. Александр, от твоего отдела до «зеленки» метров пятьсот, не больше. Гульхан говорит – «духи» затевают что-то нехорошее. При осложнении обстановки – сразу в Управление, в героя не играй.

– Триста девяносто пять метров, – говорю я задумчиво.

– Каких метров? – не понял шеф.

– До «зеленки». Вы сказали пятьсот метров, я уточнил – триста девяносто пять.

– Ты это серьезно? Мерил, что ли?

– Не сам, афганцев посылал.

– Зачем?

– Есть некоторые соображения. Проработаю – доложу.

– Ну – ну, дерзай, – благословил шеф.

Говоря шефу, что до «зеленки» триста девяносто пять метров, я не обманывал. У меня созрела идея (как я потом понял, утопическая) создать вокруг Кандагара оборонительную систему вместо постов Царандоя. Что-то вроде мини – «линии Маннергейма». В отделе нашелся сотрудник, Надир, окончивший сельскохозяйственный факультет Кабульского политехнического института. Он немного знал русский язык. Вот мы с Гаузом и поручили ему изучить местность на подступах к Кандагару. Нашлись карты города и прилегающих районов. Кроме боевых точек я планировал организовать пропускную систему и систему фильтрации, как это делалось в годы Второй мировой войны, на примере того же Берлина…

– Погодите! Я с вами, – Тахир догнал нас. – О чем с шефом говорил?

– Да так, ни о чем. Предлагал стать его замом. Шучу. Все путем.

В отделе с Гаузом обсудили вопросы по «линии Маннергейма», наметили направления работы. Договорились, что о нашей идее Гауз доложит Гульхану, я – Игорю Митрофановичу. А они пусть решают. Также договорились, что каждый понедельник буду проводить совещания, а по средам – занятия с начальниками отделений. Основная тема и совещаний, и занятий – вербовка агентуры, оценка и реализация добываемой информации.

Предложил Гаузу – он говорит со мной только по – русски, а я с ним – по – персидски. Гауз согласился. Через полгода он неплохо меня понимал и довольно сносно говорил по – русски. Я же старался сохранить чистоту персидского языка.

– Почему сегодня не было сопровождения? – обращаюсь к Гаузу.

Тот разводит руками. Понятно – лимит. Через два месяца мы откажемся от сопровождения: в отделе машина нужнее…

За обсуждением проблем не заметил, как пролетело время. Пора в Управление.

Прощаюсь с сотрудниками отдела.

– Ты меня не провожай. Я во второй отдел, к Тахиру, – говорю Гаузу.

Пройдя через маленький дворик, уже взялся за ручку калитки, как вдруг услышал шелест, будто большая стая птиц взлетела с деревьев и устремилась в небо. Откуда столько птиц? Но птиц не видно. Кто-то хватает меня за ворот и тащит назад, в помещение. Ничего не понимаю, но интуитивно не сопротивляюсь. У самого входа падаем. Раздается оглушительный треск. Это взорвалась мина на дороге метрах в пятнадцати от забора. За ней вторая, третья…

Передышка. Вскакиваем. Оказывается, это Гауз меня тащил… Ныряем в помещение. Здесь безопаснее. Вот я и узнал, что такое минометный обстрел, а заодно и понял, почему Тахир не рекомендовал ходить пешком.

С афганских батарей стали бить по «зеленке». Звонит Тахир.

– Все нормально?

– Нормально, – отвечаю в трубку, – только пятки, и не только, вспотели. Спасибо Гаузу, – жму ему руку, – подстраховал меня.

– Сейчас Володя подъедет. Шеф велел всем собраться в Управлении. Сиди, не высовывайся.

– Куда там высовываться? Мне развлечений с лихвой на полгода хватит.

В небе появились афганские «МиГи». Началась обработка «зеленки». Минут через пятнадцать подъехал Володя. Все собрались в кабинете начальника Управления.

После обмена информацией Гульхан, дав распоряжения своим подчиненным, обратился к шефу:

– Игорь Митрофанович, вам лучше воздержаться от поездок в Кандагар. Поработайте пока на виллах. Пусть ваши сотрудники договорятся с подопечными о времени. Перепроверим информацию, тогда и решим, как дальше работать.