Почему так подробно излагаю? Да потому, что при выезде в Союз в отпуск, в командировку или по замене автомат и боекомплект сдаются на склад, и там бывают проблемы. При мне у одного парня не хватило пары автоматных патронов, так ему ребята из Представительства их одолжили. Может, это была шутка оружейников?
Позже я в Кабуле ничего не брал, пользовался трофейным китайским автоматом, мне его Тахир перед дембелем отдал. «Хитрый таджик», как его в шутку называл Игорь Митрофанович – шеф оперативной группы. Я бы добавил – надежный таджик, уже без шуток.
Дежурный подсказал, что в Представительстве находится Володя из кандагарской группы, посоветовал с ним встретиться.
Володю встретил случайно, во дворе. Вижу, навстречу идет знакомый парень, но откуда его знаю, вспомнить не могу. Поздоровались, разговорились. Выяснилось, что в 1976 году учились на Высших курсах КГБ СССР в Ташкенте. Вспомнили ребят, столицу Узбекистана. Замечательный город, кафе «Голубые купола» чего стоит! А «Советское шампанское» под плов! Экзотика!
Вот ведь где довелось встретиться! Что значит – шарик круглый, а земля тесная. И зачем люди пытаются ее поделить?
Оказалось, что Володя тот, кто мне нужен, он шел искать меня.
– Как в Кандагаре? – машинально задаю вопрос.
– Нормально, скоро сам узнаешь, – отвечает Володя и добавляет: – У меня дела, а ты получай, что необходимо. Завтра по плану борт на Кандагар. Ребята, наверное, уже заждались.
Его деловое спокойствие передалось мне. Действительно, не я первый, не я последний, еще повоюем.
Вечером хорошо, в смысле душевно, посидели за столом. Выпили за родных и близких, знакомых и незнакомых, за нас с вами и хрен с ними; и, конечно, третий тост, к которому мы еще не привыкли, да и сейчас я не привык.
– Ну что, ребята? Кончилась наша мирная жизнь. За нас. Будем живы!
За столом узнал, что Алексей – пограничник, одногруппник по КАИ, тоже распределен в Кандагар, но прилетит позднее, дождется из Союза жену и дочку. Это надо же, тащить на войну жену и трехгодовалую дочку!
А что делать? Алексей служил в горах Памира, квартиры нет. Опять же, наши отцы – командиры взяли у жен подписку, что во время службы мужей они не будут требовать жилплощадь. Класс! Это при том, что за границу без квартир не отправляли. Но это касалось Америки и Европы, а на войну можно и без жилья!
Все же хорошо, что Лешка будет в Кандагаре, парень надежный. Он был первым, с кем я познакомился при поступлении в КАИ; жили неделю в одном номере в гостинице «Пекин». После Афганистана он успел побывать еще в двух – трех «теплых» местах. Молодец! Другой бы три раза отказался, а он – не мог. Сейчас – генерал – майор, служит в Воронеже, квартиру года два назад получил. Если бы фильм «Офицеры» вышел значительно позже, я был бы уверен, что образ генерала Алексея Трофимова, которого сыграл замечательный актер Г. Юматов, писали с Алексея. Та же преданность делу и порядочность в любой ситуации.
– Что, Алексей? До встречи в древней столице Афганистана – Кандагаре!
* * *
Утром в 7 часов был готов, как пионер. Вообще я «жаворонок», встаю рано. Ребята ворчат:
– Спи! Непоседа! Никуда твой Кандагар не денется.
Наивные люди! Разве им понять, что я душой уже там, в Кандагаре…
Володя заехал в девять часов утра, попросил помочь загрузить продукты в автобус, а это порядка тридцати пяти – сорока ящиков. Продукты на всю группу, на шестнадцать «гавриков», и все хотят есть и пить. Только «высококалорийного продукта» нужно шестнадцать ящиков, по ящику на человека – месячная норма. Это – закон! А дни рождения, а отпуск, а возвращение из отпуска, а замена, а праздники, а орден обмыть, а товарищ вернулся с задания живым и здоровым, а после баньки? Так это, со слов великого русского полководца А. В. Суворова, – святое дело! Так и набегает еще полторы – две нормы, а как иначе, война – дело серьезное. Почему из Кабула везли? Да потому, что «родная – злодейка» в Кабуле стоила 250 афгани, а в Кандагаре – 1000 афгани. Вот и вся арифметика.
– У тебя вещей много? – спросил Володя.
– Да так, один ящичек, – ответил я.
«Контора Глубокого Бурения» оплачивала нам 80 кг груза, разрешенного для провоза в самолете. Поэтому мы старались взять все, что могло пригодиться, мало ли в каких условиях придется служить?
В ящик я вложил почти все необходимое, от примуса «Шмель» и подушки до персидско – русского словаря под редакцией Ю. А. Рубинчика. Фанера, из которой был сделан ящик, в Афганистане тоже сгодится. Чтобы легче было его тащить, приладил колесики от игрушечной коляски, которые отвалились после перелета Москва – Ташкент – Кабул. Но на начальном этапе они сослужили хорошую службу. Ребята сначала смеялись над моим «изобретением», но, изрядно надорвав руки и плечи от своих чемоданов и рюкзаков, не были столь категоричны в насмешках. Кроме него, у меня были гитара и сумка.
– Ящичек, говоришь! – Володя с усмешкой посмотрел на фанерный ящик из-под папирос «Беломорканал». – Где приобрел эту «мечту оккупанта»?
– В одном московском табачном магазине, в районе «Креветкино».
Так мы называли станцию метро «Медведково». Возле этой станции в переулке Студеный находился пивной бар, в котором всегда были свежие креветки и отличное пиво. После занятий в институте, по выходным, мы частенько в него заглядывали. Когда толпа с «дипломатами» в руках вываливалась из автобуса, местные жители бросали: «Вон они, шпионы. По пивку пошли ударять». В Союзе секретность всегда была на высоте…
– Давай грузиться, – прервал мои мысли Володя.
Минут за тридцать уложили багаж в самолет – помогли ребята, летевшие с нами.
Расселись по лавкам вдоль бортов. Впервые лечу в «Ан-24» грузового варианта. В самолете – человек двадцать пять. В основном наши и афганские военные. Напротив меня сидят двое афганцев в штатском. Один, приятной внешности, загадочно улыбаясь в усы, смотрит на мой багаж. Дался ему этот ящик. Афганец наклоняется к Володе и что-то спрашивает на языке дари.
– А вы у него сами поинтересуйтесь, – отвечает он по – русски.
– Кончайте в испорченный телефон играть, – не выдерживаю я. – Что нужно?
– Да вот афганский товарищ интересуется, ты норму водки на весь срок командировки взял? Кстати, познакомься – товарищ Гульхан – начальник Управления МГБ[9] в Кандагаре, наш афганский шеф, генерал.
Афганец приветливо посмотрел и протянул мне руку.
– Гульхан. Рады видеть вас на афганской земле. Извините, если своим любопытством доставил вам неудобство.
Его речь с приятным акцентом сняла напряжение.
– Спасибо! Рад познакомиться! – проговорил я и назвал свою фамилию, имя и отчество.
– Приятно познакомиться! – ответил Гульхан. – Только у нас не принято называть фамилию, достаточно имени. Итак, мошавер[10] Александр, добро пожаловать в Кандагар!
Так я познакомился с замечательным человеком, генералом Гульханом. С ним в составе группы я проработал больше года. После тяжелого ранения в результате очередного обстрела Управления МГБ Гульхана перевели в Кабул и, немного подлечив, назначили начальником двенадцатого Управления. Где ты, с кем ты сейчас, наш славный боевой товарищ?
Усвоив урок, при последующих знакомствах я представлялся просто – «мошавер Александр» или «Саша».
– Подлетаем! – прервал Володя нашу с Гульханом беседу. – Вот он, родной!
Я посмотрел в иллюминатор. Внизу простиралось море. Правда, не голубое, а желто – красно – коричневое. Удивленно смотрю на Володю.
– Море, море, – отвечает он на мой немой вопрос. – Только из песка, глины и гальки.
Я вновь прильнул к иллюминатору. С высоты шести тысячи метров пустыня Регистан действительно выглядела как море. Видны были приливы и отливы. Возможно, здесь когда-то и было море, по которому плавал Ноев ковчег.
Самолет по спирали плавно приземлился на взлетную полосу. Винты еще полностью не остановились, а рампа грузового люка начала медленно опускаться, – время – деньги, и не только. Из-за частых обстрелов самолеты в Кандагарском аэропорту не задерживались.
