Менеджер в ответ только вздохнул и тупо уставился на затворившуюся дверь. «Плохо быть маленьким человеком», — подумалось ему.

Тем временем его странный посетитель ехал на такси по полученному адресу. Раскинувшись на мягком сиденье, он не думал ни о чем, полностью расслабившись, как отдыхающее животное. Машина остановилась в паре кварталов от здания, где находился офис, и человек в зеленом костюме неторопливо зашагал по улице, беззаботно озираясь по сторонам. Берганцоли обосновался в неказистом двухэтажном здании, словно раздвинувшем боками прилегающие дома. У входа возле нескольких припаркованных автомобилей слонялся молодец знойной наружности, бросавший на прохожих внимательные взгляды. Когда человек в зеленом костюме решительно направился к дверям, брюнет без суеты, но столь же решительно устремился ему наперерез, причем рука бдительного стража как бы случайно оказалась за бортом пиджака. Визитер предупредил возможные вопросы, осведомившись, нельзя ли переговорить с секретарем мистера Берганцоли.

— У вас назначена встреча? — спросил привратник.

— К сожалению, нет, — ответил гость и пояснил: — Видите ли, я впервые в Нью-Йорке, никого здесь не знаю, но мой брат и я — мы решили открыть в Нью-Йорке филиал нашего дела. Брат поговорил со знающими людьми, и нам посоветовали обратиться к мистеру Берганцоли, потому что в этом районе города, где больше всего наших земляков, он влиятельный человек. Кроме того, брату сказали, что мистер Берганцоли — человек чести.

Последняя фраза прозвучала чем-то вроде пароля, так как визитер произнес ее с особым нажимом и на сицилийском диалекте. Жесткое, костистое лицо охранника неуловимо изменилось: вместо отстраненной холодности на нем появилось такое выражение, словно он смотрел на нечто хорошо ему знакомое.

— Хорошо, к секретарю я вас провожу, но не уверен, что сам мистер Берганцоли сможет сегодня вас принять, — сказал охранник. — Идите за мной.

Они прошли через просторный холл, выглядевший на редкость казенно и уныло, словно, в нем витала тоска всех тех многочисленных посетителей, которые некогда дожидались здесь беседы с могущественным человеком. И сейчас в креслах, разбросанных группами там и сям по неуютному пространству холла, томилось несколько человек, с завиствю посмотревших вслед счастливцу, уверенно шагавшему в святая святых. Тот вслед за охранником поднялся на второй этаж, распланированный довольно странно: длинный узкий коридор и всего две двери. Гость сразу догадался, что первая дверь ведет в секретариат и посетителей впускают именно в нее, а вторая представляет собой отдельный выход из кабинета самого мистера Берганцоли.

Охранник толкнул дверь и пропустил искателя покровительства в комнату, служившую чем-то вроде зала ожидания, где почтенные посетители, в особенности земляки, дожидались вызова к хозяину офиса. В комнате сидели только два здоровенных охранника, видимо, из числа самых доверенных. Они привольно раскинулись в креслах напротив двери, и из-под их расстегнутых пиджаков виднелись кобуры пистолетов. Один из них, с перебитым носом и шрамом на щеке, встал и спросил:

— Как доложить?

— Скажите, что Дженко Ди Марцио, предприниматель из Чикаго, пришел искать покровительства, — с чисто сицилийской напыщенностью на диалекте ответил гость.

Охранник кивнул и вышел в соседнюю комнату, прикрыв за собой дверь. Там, судя по писку компьютера и женскому голосу, отвечавшему на телефонный звонок, находился собственно секретариат, за которым, очевидно, уже располагался кабинет мистера Берганцоли. Быстро прикинув это в уме, гость неожиданно сделал шаг назад и, не оборачиваясь, локтем резко ударил вошедшего вместе с ним привратника в солнечное сплетение. Глухо хрустнула грудная клетка, послышался сдавленный стон, и тяжелое тело шмякнулось на ковер. Охранник, сидевший в кресле, встать не успел: нож, неизвестно откуда оказавшийся в руке посетителя, мелькнул в воздухе и вонзился ему в глаз по самую рукоятку. Мощное тело обмякло в кресле, голова запрокинулась на спинку, и по лицу побежала струйка крови, огибая раскрывшийся рот. Посетитель развернулся, и его нога со страшной силой врезалась в висок привратника, задыхавшегося на ковре. Вновь раздался хруст, и тот, кто секунду назад корчился в позе эмбриона, теперь конвульсивно -вытянулся во весь рост и затих. Уловив судорогу противника, нападавший утратил к нему всякий интерес и повернулся к двери в секретариат. Сделал он это вовремя, потому что дверь открылась и появился охранник с перебитым носом, уходивший для доклада. Реакция охранника оказалась вполне профессиональной — в долю , секунды он успел заметить в приемной два трупа и послать руку к кобуре за борт пиджака. Однако это было последним движением, которое он сделал в своей жизни: ладонь гостя метнулась вперед, сложенная в подобие лезвия, послышался хруст раздробившихся горловых хрящей, и громила, не сгибаясь, вывалился из дверного проема и ничком грохнулся на пол. Секретарша открыла было рот, чтобы закричать, однако вместо крика замерла в оцепенении с разинутым ртом: дуло пистолета, мгновенно выхваченного гостем из кобуры охранника, уставилось ей прямо между глаз.

— Тихо, — улыбаясь, прошептал человек в зеркальных очках. — Тихо, или умрешь.

Мягкой походкой он подошел к секре'тарше, убрав на ходу пистолет во внутренний карман пиджака, нагнулся над ее столом и уверенным движением врача пальцами, сложенными в щипцы, с двух сторон надавил на нежную женскую шею. Для убийства воздействие было слишком кратковременным, но его хватило для того, чтобы секретарша обмякла и, приоткрыв рот, сползла со стула на пол, галантно поддерживаемая усыпителем. Уложив дамочку поудобнее на полу, гость выпрямился, оправил, одежду, убрал ладонью волосы со лба. В этот момент ин-терком захрипел с неподражаемо наглыми интонациями крупного бандита:

— Джуди, ну где там этот парень из Чикаго? Пусть заходит.

— Слушаюсь, сэр, — хмыкнул посетитель себе под нос и открыл дверь в убежище мистера Берган-цоли.

Один из самых влиятельных людей в Нью-Йорке с важным видом восседал за огромным письменным столом, заваленным бумагами, и, судя по ег.о сосредоточенному виду, напряженно размышлял о насущных проблемах сицилийского землячества. На самом же деле предмет его помыслов был весьма приятен и у любого человека, не владеющего собой столь блистательно, вызвал бы на лице блуждающую улыбку. Барон мафии вспоминал о мулаточке, виденной им на днях в машине Марко Галло, финансового директора семьи. Полнокровному мистеру Берганцоли бросились в глаза пухлые, резко очерченные губы девицы, и он мимоходом сделал комплимент вкусу Марко. Тот хихикнул в ответ:

— Девчонка — просто блеск! Она обожает минет, это написано на ее мордашке, но я все же не думал, что до такой степени.

Марко во всех деталях поведал компаньону, как искусна мулаточка в оральных ласках, поломался для виду после просьбы мистера Берганцоли поделиться счастьем и наконец, словно делая огромное одолжение, продиктовал телефон девицы.

— Звони ей завтра, старина, — сказал на прощание Галло. — Я скажу, чтобы она весь день была дома.

Теперь мистер Берганцоли размышлял о том, позвонить ли мулаточке прямо сейчас и вызвать ее в офис или же договориться о встрече вечером. Хотелось устроить себе маленькое развлечение прямо на работе — в этом было нечто особо возбуждающее, однако не стоило огорчать секретаршу, также постоянно   оказывавшую   шефу  оральные  услуги.

Мистер Берганцоли ценил Джуди, и жизненный опыт подсказывал ему, что какими бы необязательными ни были отношения с женщиной, в определенных ситуациях она не может не приревновать. Что же касается вечера, то его хотелось провести в лоне семьи. В этом и состояла проблема, омрачившая чело влиятельного человека. Следовало признать, что она была мелковата по сравнению с вечностью, в которую мистеру Берганцоли предстояло вскоре перейти, однако не следовало его ни в чем   упрекать, ведь так уж устроены люди: они не подозревают о приближении своего рокового часа.