— Совсем ни черта не осталось в море, — проворчал Генри. Мы подошли к следующему буйку. Здесь оказалось два омара. Один — во второй ловушке, другой — в шестой, последней. Насаживать макрель одной, да еще левой, рукой было трудно, и я порядком устал. Поэтому с облегчением увидел последний буй, мелькающий под самыми скалами, и удовлетворенно вздохнул, перестав гнуться над банкой с наживкой.

— Ах ты, подлец! — вскричал Генри позади меня. Я обернулся. У него в руках был громадный омар, шевелящий огромными клешнями, размером с детскую боксерскую перчатку.

— Семь фунтов, и ни унцией меньше, — прикинул Генри. Работая, он во все горло распевал песню. Когда все было закончено, я развернул нос лодки на бело-красный дневной навигационный створ у Криммер-Пойнт. Солнце сверкало на голубой поверхности моря. Я облокотился на румпель[11].

— Семь фунтов. А может быть, и восемь, — ликовал Генри. Его глаза блестели. — Не думаю, что они видели такого. — Он потрепал меня по здоровой руке. — Чудесно, — добавил он.

Я отлично изучил настроения Генри. Сейчас он доволен, значит, будет рассказывать. И я повторил свой вопрос:

— Так кто же это побил твои лодки?

Вокруг его глаз сбежались темные морщинки. Он посмотрел на поднимающееся солнце.

— "Си Хорз Лэнд", — ответил он, — компания из Лондона.

— Что?! — уставился я на него.

— Это началось с пару месяцев назад, — начал Генри. Его лицо было угрюмо, и брови сурово сдвинулись. — Началось с того, что здесь появился отвратный маленький сутенер в шикарном костюме на автомобиле «ягуар». Оставил свою визитную карточку. Предлагал купить все сразу — землю, дом, имущество и все такое. Я послал его подальше.

Он зло набивал табак в трубку, будто давил того самого, в шикарном костюме.

— Позвонил через неделю. Я повторил ему то же самое. Тогда он спросил меня о страховке. Я ответил, что это не его дело.

— Страховке? — переспросил я.

— Он интересовался, застрахован ли я на приличную сумму.

— Понимаю.

Генри ненавидел разговоры о деньгах и все думал, что миром правят джентльмены.

— Но такие компании не суются в не слишком преуспевающий бизнес!

— А эта суется.

— Ты сообщил обо всем в полицию?

Генри наклонился над комингсом[12], чтобы закурить сигарету, которую достал из своего стального портсигара.

— Конечно, — ответил он. — Я сказал им: мне кажется, что лодки не сами упали вниз от ветра, а их туда столкнули. Они приехали, посмотрели и пришли к выводу, что это, вероятно, дело рук моих бывших работников, недовольных мною, а может быть, действительно виноват ветер.

Дым от сигареты обвивал его лицо и уходил вдаль, в голубой залив.

— Ветер дул в другом направлении. И у меня не было работников, недовольных мной.

Это было верно. Генри очень лоялен и добр к своим рабочим. Я спросил:

— Ну и что ты собираешься делать со всем этим? Глаза Генри остановились на семифунтовом омаре, лежащем в ящике для рыбы. И это был уже не ясный, жизнерадостный взгляд, а жестокий, холодный, расчетливый прицел, который, будь я командиром подводной лодки, заставил бы меня всплыть на поверхность и поднять белый флаг.

— Я позвонил этому типу. Сказал, что хочу подъехать и поговорить с ним, но он не пожелал дать мне свой адрес. Тем не менее все в порядке. У меня есть небольшой план.

— Что за план?

— Есть план. — Его лицо снова стало непроницаемым. И я понял, что передо мной тот самый Генри, который хочет доказать всему миру, что не утратил своей хватки.

У меня на кончике языка крутились слова о том, что как-никак я все-таки его компаньон, а Мэри — его жена. Но у Генри были твердые принципы не посвящать никого в свои дела. Я знал: пока он сам не захочет говорить, назойливость младшего компаньона только ухудшит дело.

Я прибавил газ, и мы в молчании направились к «Саут-Крику».

Эту ночь я спал в Пойнт-Хаузе, маленьком кирпичном коттеджике в миле от «Саут-Крика». Я купил его лет десять назад, заплатив меньше, чем за подержанный автомобиль. В гостиной на стенах висели две картины с изображением гусей. На плитах пола приятно поскрипывал песок. Это место этот поросший травой холм были так далеко от гонок яхт-двенадцатиметровок и светского лоска Сиднея. Самое прекрасное место для того, чтобы не думать о таких людях, как Камилла или Хонитон.

Я проснулся рано, сварил двойной крепости кофе и долго слушал жалобные крики чаек над желтыми отмелями. Потом вышел, завел свой старый серый маленький «лендровер» и поехал на пристань.

Офис был пуст. Электронные часы на стене показывали 7.40. Я сел за стол Генри и просмотрел его адресную книгу: имена, номера телефонов и визитные карточки. На одной черным и синим цветом были нанесены стилизованные изображения парусной лодки и пальмы. Большими буквами было написано название компании «СИ ХОРЗ ЛЭНД». В нижнем левом углу стояло имя — Торренс Рейстрик, а в нижнем правом углу — телефонный номер. Адреса не было.

Я поднял трубку старого бакелитового телефонного аппарата и набрал номер в Лондоне. На другом конце послышался заспанный голос.

— Гарри? — спросил я.

— О Боже, — простонал голос, — что ты хочешь от меня, да еще в такую рань?

Гарри Чейз и я — мы вместе ходили в школу. Сейчас он был криминальным репортером газеты «Гардиан», страдал неудержимой тягой к специальному пиву «Карлсберг» и сигарам «Том Тэмб». Он иногда проводил свой отпуск у нас в «Саут-Крике» на более чем льготных условиях. Бывало, мы обедали с ним в Лондоне. Тогда он рассказывал мне свои криминальные истории.

Я сказал, что хотел бы иметь информацию о компании «Си Хорз Лэнд».

— Никогда не слышал о такой, — удивился он. — А в чем дело?

— Пока еще не знаю. У тебя сохранились друзья в полиции?

— А ты все еще ходишь под парусом?

Я продиктовал ему номер телефона с визитной карточки.

— Можешь по телефону раздобыть адрес?

— Это номер, установленный в автомобиле.

— Как же тогда найти владельца этой компании и ее местонахождение?

Он вздохнул:

— Мне надо этим заняться?

— Если собираешься походить на яхте этим летом.

— Позвоню тебе позже, — сказал он и положил трубку.

В течение всего дня телефон беспрестанно трезвонил. Главным образом это были владельцы, пекущиеся о своих лодках. И в девять часов, когда я уже собирался сварить себе вторую чашку кофе, я поднял трубку и услышал мягкий уверенный басок:

— Мартин? Это Джек Арчер. Звоню по поручению яхт-клуба «Пултни».

— Да, — сказал я.

Джек Арчер, небольшой румяный мужчина, был директором «Пэдмора и Бейлис», крупнейшей в Британии фирмы, строящей яхты. Сейчас он входил в комитет яхт-клуба «Пултни», недавно основанного и городке в семидесяти милях отсюда. Очень толковый и честолюбивый человек. И мне было приятно, что он мне позвонил, и особенно приятно было услышать его предложение.

— Кубок Айсберга, — сказал он. — Я… мы в клубе… были бы очень рады, если бы вы приняли участие.

Кубок Айсберга, совсем недавно учрежденный, без сомнения, не относился к гонкам первой величины.

— Не уверен, что смогу.

— Из-за сломанной руки?

Арчер всегда и все знал. Он наверняка знал и о моей стычке с Хонитоном.

— Я знаю, что вы сейчас не в лучшей форме, но почему не попытаться? И уж конечно, вам не помешает участие в отборе на Сенаторскую гонку, не так ли?

— На каких яхтах пойдем?

— На «Беилис-345», — ответил он.

Я быстро прикидывал. Арчер как-то не слишком уверенно просил меня, известного яхтсмена, участвовать во второстепенных гонках на яхтах, которые построила его компания. Это, конечно, сделает ему хорошую рекламу.

— Семь с половиной тысяч долларов победителю, — добавил Арчер. Для нашего предприятия семь с половиной тысяч были бы очень кстати, а я оказался бы полезным Арчеру, потому что гонка есть гонка, даже если это всего-навсего Кубок Айсберга.