«…Господь тебя накажет, не я…»

Господь…

Не я…

Не я!!

Фонограмма № 52754-12.

Сохранившийся фрагмент оперативной записи.

Дата: 26.10.2008. Время: 19.52—20.17

— …что вы хотите этим сказать?

(Приглушенный звук шагов, грохот отодвигаемого кресла, скрип.)

— Просто думаю, что пора подвести итоги. Ваша Анафема работает уже больше трех лет. Есть ли какие-нибудь положительные результаты? Лично я пока никаких изменений не наблюдаю.

— Ну, за такой короткий срок вряд ли можно ожидать глобальных результатов. Да и не три года, как вы сказали, а всего лишь около пяти месяцев. Реальная работа Анафеме началась этим летом, все, что было раньше — обычная подготовка.

— Подготовка сроком в два с половиной года?

— Конечно. Надо было убедить Церковь в том, что создаваемая структура полезна в первую очередь для нее, а потом аккуратно подтолкнуть иерархов к мысли переподчинить Спецгоскомитет себе. Сейчас мы имеем прекрасно отлаженную спецслужбу, полностью финансируемую и управляемую — номинально ( короткий смешок) — Русской православной церковью. С ее помощью Анафема полностью укомплектована кадрами. Мы отобрали самых лучших, проверенных людей. В основном — верующих.

— Это так важно? Предлагаете вспомнить монархическое прошлое?

— Дело не в этом. Верующему человеку не нужно управление собственной безопасности. Его заменяет совесть. И борется он не с абстрактным Злом, и не с конкретными преступниками, а с «происками нечистого». В Анафеме даже свой чудотворец появился…

— Да? И что он делает?

— У меня есть копия внутренней докладной куратора одной из групп в Патриархию. В ней описывается, исходя из показаний нескольких надежных свидетелей, как контроллер Даниил Шаталов молитвой обратил преступника в соляной столп.

(Пауза в записи, 11 секунд.)

— Гм… И вы в это верите?

— Не важно верю ли я. Важно, чтоб поверили другие, в первую очередь — будущие клиенты Анафемы. Кстати, в другой докладной того же куратора сказано, что некий дилер, попавший в разработку в группу, упорно отрицал свою вину на всех допросах, но как только увидел Шаталова, моментально выложил всю подноготную. Даже то, о чем его не спрашивали.

— Не знаю, Михаил Денисович, не знаю. По-вашему выходит — все отлично, все замечательно. А у меня вот другие сведения. Я запросил из прокуратуры несколько дел Анафемы. Не церковных — вполне ( смешок) мирских: наркотики, детская проституция и так далее. Давайте посмотрим, например, вот это…

(Металлический щелчок, шуршание.)

— Контроллеры Анафемы задержали двух мелких дилеров, через них удалось выйти на оптового поставщика, взять курьера и разрушить свеженький канал поставки. Внешне — тишь да гладь. Но это только внешне. Конечно, задержание проведено вполне профессионально: у вас много бывших десантников и собровцев, силы и опыта им не занимать. Наркоторговцы пытались подкупить контроллеров — в материалах дела есть оперативная видеозапись задержания и первичного допроса — и потерпели неудачу. Крупная сумма денег, оптовая партия товара, ситуация самая выгодная, ведь им ничто не угрожало, да и не могло угрожать… Словом, ваши подопечные отказались. Так что насчет отдела внутренней безопасности вы, возможно, правы. И такой случай — не единственный. А вот дальше… дальше начинаются неприятности.

— Какие?

(Пауза в записи, 11 секунд, звон стекла, бульканье.)

— Дело едва не развалилось в суде. Там были какие-то грубые нарушения УПК при задержании, один из обвиняемых заявил, что к нему применялись меры физического воздействия. Адвокат даже предъявил рентгеновский снимок и заключение медэкспертизы. Челюсть ему сломали, что ли… не помню. Да и не главное. Дело фактически спас следователь, который методично и четко исправил все ошибки ваших контроллеров. Иначе дилеров пришлось бы отпустить, да еще и извиняться,

— Видите ли, Владимир Борисович… это был эксперимент. В рамках всей программы, конечно. По договоренности МВД Анафема получила некоторые новые функции. До середины две тысячи седьмого года контроллеры участвовали в мирских, как вы верно выразились, делах лишь как наблюдатели. Теперь они получили право вести самостоятельные расследования.

— Которые едва не провалили!

— Ну, зачем же так категорично. Такие случаи — единичны… может, еще два-три, не больше. Да и закончилось все, насколько я помню, задержанием крупного поставщика, от МВД даже пришла благодарность. Остальные же дела проведены самым лучшим образом. Ни жалоб, ни направлений на доследование. Наша беда в том, что в Анафеме пока еще мало опытных розыскников, таких, что УПК знают лучше, чем «Отче наш» (смешок). Их приходится ставить командирами групп, и, естественно, они не могут за всем уследить. Младший же состав горит энтузиазмом, истово верует, как я уже говорил, но, к сожалению, плохо подкован в юриспруденции.

— У вас другая беда, Михаил Денисович. Все объясняется гораздо проще — Анафема как спецслужба действует вне правового поля. Никакими законодательными актами не установлены ни границы ее ответственности, ни статус работников. Контроллер — кто он? Инспектор? Следователь? Прокурор? Где предел его юрисдикции? Должен ли он проводить, например, задержание по тем же нормам УПК, что и обычный опер, или как-то иначе? У вас сейчас скорее первое, чем второе, но прав у контроллера значительно больше, чем у его коллеги из районного отделения или даже с Петровки. Но потом задержанных передают Минюсту для следствия и суда, и дело сразу же возвращается обратно в правовое поле. И любой адвокат, если он не полный идиот, моментально ухватится за это противоречие. Я понимаю, намерения были самые благие — помочь МВД, снизить уровень преступности, а заодно и провести эксперимент. Но теперь он уже вышел из-под вашего контроля, и остановить его без большого шума и непонимания в самом Спецгоскомитете вряд ли удастся.

— И что вы предлагаете?

— Надо либо вывести Анафему из подчинения Церкви, целиком укомплектовать ее нормальными оперативными кадрами…

— Это невозможно!

— Значит, у вас должны появится СВОИ, никому, кроме РПЦ не подконтрольные следователи, СВОИ суды и СВОЯ прокуратура.

— Но для этого придется…

— Изменить законодательство. Чего мы, собственно, и хотели с самого начала.

— А не рано?

— Рано. Но в ином случае новые функции Анафемы не принесут ничего хорошего. Ваш Спецгоскомитет из пугала превратится в посмешище. Каждый преступник будет знать его слабые стороны и постарается на следствии и суде вести себя соответственно. А значит, в будущем Анафема станет бесполезной. Не хочу сказать, что вы поторопились с экспериментом, но теперь у нас почти не осталось выбора.

— Я не уверен, что могу решать такие вопросы. Это выше моей компетенции. Простите, Владимир Борисович, но мне нужно посоветоваться, просчитать варианты.

— Что вы! Я не призываю менять все немедленно. Я лишь хочу предупредить, что время поджимает, и скоро мы окажемся в жестком цейтноте. Вам надо успеть.

(Вздох.)

— Безусловно. Я во многом с вами согласен. И не только по той причине, что вы сейчас изложили. Есть и еще одна. Видите ли, у нас не глупцы сидят. Наоборот — умные, опытные профессионалы, умеющие просчитывать ситуацию не хуже целого аналитического отдела. Не все, конечно. Есть честные, но недалекие, есть по-детски наивные — следствие церковного воспитания. Но из руководителей групп кое-кто уже задается вопросом: зачем создали Анафему? Пока только самые умные. Скоро это начнут делать все.

Началось все с пустяка. Стала чесаться родинка на плече. Летом она совсем про себя не напоминала, а тут неожиданно проснулась.

Марина сидела в доме отца Базиля, переписывала по его просьбе список «должников». За лето он вырос еще больше — у деревенских не всегда находилось время отработать послушание. Пахом Рыков, к примеру, довел свой счет до десяти дней, а Поляков — до недели. Конечно, мужики все также пытались задобрить батюшку дарами — благо теперь, в летнюю пору, собрать корзину-другую грибов или короб ягод стало совсем несложно, да и золотой корень в этом году народился на загляденье. Грешили поменьше, просто времени не хватало, но уж если нарушали какие заповеди, то на всю катушку.