Савва поймал неодобрительный взгляд отца Адриана и осекся. Перекрестил рот, пробормотал:

— Господи, прости гнев мой и сквернословие!

— И все-таки, — чуть улыбнулся протоиерей. — От премии вы не откажетесь?

— Я уж сказал, — пробубнил Корняков, не поднимая головы. —Деньги не помешают.

— А вам, Артем Ильич? Чернышев подумал:

— Жену бы на курорт отправить. Подлечиться. Хотя бы на недельку?

— Поможем, — кивнул протоиерей.

— А Даниилу, — неожиданно сказал Артем, — дайте отпуск. К зиме, как поменьше работы будет. Он слишком часто Северо-Печорский монастырь вспоминает. Пусть съездит — проведает.

Инок встрепенулся, лицо его вспыхнуло такой радостью, что, казалось, осветилось изнутри.

— Хорошо, — сказал отец Адриан. — На том и порешим,

Неприметное двухэтажное здание брежневских времен притаилось среди тополей и осин на востоке Москвы. Серо-желтые стены вот уже четыре десятка лет служили многим поколениям беспризорников, сирот и детей, от которых родители отказались сразу после рождения. Детский дом «Зеленый луч» многое видел за свою жизнь. Многое, но не такое, что довелось узнать за последние годы. Лет пять назад у него появились новые хозяева, которые резко изменили судьбу здания и его обитателей.

Пять черных, прилизанных БМВ однажды припарковались на бугристом асфальте перед детдомом. Из машин вышли люди — пара чиновников городской администрации, трое солидно одетых господ и несколько крепких ребят в спортивных костюмах. Вся эта компания поднялась в кабинет к директору детдома, затем медленно и неторопливо прошлась по коридорам, с интересом осматриваясь. Облупленная краска, осыпавшаяся гнилыми хлопьями штукатурка и ржавые пятна на потолке… Но особенное внимание досталось детям, их разглядывали куда внимательнее.

Чиновники и солидно одетые господа сошлись в цене, а ребята в спортивных костюмах внятно и подробно объяснили директору детдома, почему ей пора на пенсию. Старая женщина решила, что свои внуки для нее все же дороже, чем воспитанники «Зеленого луча», и через несколько дней в детдоме всем распоряжался маленький шустрый человечек по фамилии Устенко. Эдуард Андреевич, хотя он всех, даже детей, просил называть себя Эдиком. В директорском кабинете воссела Инна Вольдемаровна — одышливая мужеподобная женщина неопределенного возраста.

Закипела работа. Фасад здания быстро привели в относительный порядок, перед крыльцом положили новый асфальт, а коридоры и комнаты освежили косметическим ремонтом. На окнах поставили крепкие решетки, в подвале оборудовали пару карцеров и несколько «особых» помещений с удвоенной звукоизоляцией. В коридорах и вестибюле теперь сидели охранники — те самые крепкие ребята, но сейчас они были одеты в серую полувоенную форму. Вскоре после этого большую часть мальчишек перевели из «Зеленого луча» в другие детские дома, а девочкам объяснили, в чем будут состоять их новые обязанности.

Трое из них пытались бежать. Напрасно. Их быстро поймали, избили и жестоко изнасиловали. Одна из девчонок сошла с ума, две другие превратились в дрожащих существ, до обморока боящихся людей. Их всех пришлось по-тихому убрать, а трупы закопать в подмосковном лесу, подальше от оживленных трасс. Такому развитию событий новые хозяева «Зеленого луча» не слишком огорчились. Это были предусмотренные потери, можно сказать, естественная убыль. Охранникам за излишнюю жестокость, которая привела к порче ценного материала, на месяц понизили зарплату, зато остальные обитатели бывшего детского дома крепко усвоили урок.

На стоянке перед домом теперь все время толпились дорогие иномарки. Изредка среди них появлялись и машины с мигалками, предусмотрительно убранными внутрь. Щедрые «спонсоры» и «меценаты» спешили воспользоваться гостеприимством «Зеленого луча».

Бывший детдом изредка принимал девчонок и мальчишек посмазливее, переведенных из других детских домов. Их присматривала новая директриса, она очень любила ездить в гости к коллегам и, охая над их крайней бедностью, оставляла нуждающимся тощие конвертики с зелеными бумажками. На хозяйственные нужды. От вопросов о щедрых спонсорах Инна Вольдемаровна уходила легко, опыта ей было не занимать. Со временем директора некоторых детдомов привыкли молча выполнять немного странные просьбы гостьи. Кто-то догадывался о том, чем стал «Зеленый луч», кто-то — нет. Но даже те, кто подозревал, душили эти догадки в себе. Зачем знать то, что может лечь грязным пятном на совесть? Не знаешь — живешь честно и спишь спокойно.

Так продолжалось пять лет.

Но однажды хозяевам детско-публичного дома не повезло. Один из клиентов — серьезный и представительный Вагит Рустамович — попал в руки неприветливых парней из Отдела по борьбе с нелегальным оборотом наркотиков. Попал всерьез и надолго — МВД в контакте с Анафемой накрыло канал поставки и проследило цепочку распространения вплоть до рядовых дилеров. Исчезновение богатого «спонсора» на время снижало уровень доходов «Зеленого луча», но вряд ли могло считаться настоящей катастрофой. Если бы не одно «но». В кармане пиджака у Вагита Рустамовича нашли изящный альбомчик для фотографий с веселым котенком на обложке. Внутри, правда, оказалось нечто совсем другое: десятки снимков обнаженных и слегка одетых девочек в вызывающе развратных позах. Самой старшей из них вряд ли исполнилось пятнадцать, остальным — и того меньше. А на нескольких, явно не постановочных, фото в компании с теми же девочками красовался и сам Вагит Рустамович. Густо поросший курчавым волосом и от того похожий на обезьяну, «спонсор» возлежал на огромной кровати сразу с тремя юными красавицами.

Эмвэдэшые следователи не обратили внимания на гадостную находку — видали и не такое, но участвующий в расследовании контроллер Анафемы, изучив снимки, пришел к определенным выводам. Качество фотографий, интерьер, явная опытность и количество девочек наводили на мысль о хорошо выстроенной, действующей системе.

Наркодельцу за торговлю героином в особо крупных размерах грозил «четвертак». Для тридцатилетнего мужика в расцвете лет это было так же страшно, как и мгновенная смерть. А может, и того хуже. После недели раздумий, проведенной в КПЗ, он согласился сотрудничать. Артем Чернышов, следователь Анафемы, тоже получил возможность допросить Вагита Рустамовича, и далеко не все вопросы касались торговли наркотиками.

«Зеленый луч» попал в поле зрения контроллеров надолго.

Чернышов получил эту пленку только сегодня.

Муровская наружка по просьбе Анафемы «пасла» детский дом уже вторую неделю. Прокурор не давал санкцию на обыск «Зеленого луча» — показания Вагита Рустамовича не подкреплялись никакими доказательствами. А устраивать «маски-шоу» с налоговой проверкой, как поначалу хотел Артем, не имело никакого смысла. Детский дом номинально оставался на балансе города, вся документация в порядке, любо-дорого посмотреть. Да и что там прятать, среди мизерного финансирования и копеечных подачек благотворительных фондов. Денежные вливания «меценатов», понятное дело, нигде не учитывались, и вроде как и не существовали в природе. Кроме того, Чернышов боялся спугнуть дельцов «Зеленого луча» — в горадминистрации у них оказалось немало покровителей. Кое-кто из чиновников мог узнать о предстоящей проверке по долгу службы и предупредить Устенко.

И вот наконец удалось записать очень важный материал.

В углу кадра стояла дата — вчерашнее число, быстро сменялись секунды. Некоторое время камера показывала самый обычный подъезд в одной из московских панельных многоэтажек. Поднялась наверх, секунд пять держала в объективе освещенные окна квартиры на седьмом этаже. Судя по всему, там шла вечеринка — мелькали тени, то и дело вспыхивали синие или красные отблески светомузыки.

Потом в кадре снова появилась уныло-серая дверь подъезда, обклеенная квадратиками частных объявлений. Ничего не происходило, только старушка вышла погулять с таким же дряхлым, как и она, пуделем.