— Это еще кто? — спросил он. Артем пожал плечами.

— Наверное, проститутка. Сатанисты часто берут ночных бабочек для ритуалов. За зеленые они сделают все.

— Она участвует в этом за деньги? — голос Даниила преисполнился отвращения.

— Конечно. Какая ей разница?

— Но… но это же против Господа… нечестивый ритуал…

— Даня! Проститутке все равно. Или ты думаешь, что те оргии, в которых она участвовала раньше, например, в «субботниках» для бандюков, чище?

Глаза инока расширились.

— А что такое субботник?

Чернышов переглянулся с Саввой, пробормотал:

— Я тебе потом объясню.

Проститутке поставили стул, она села спиной к камере, кокетливо положив ногу на ногу, так, чтобы показались резинки чулок.

Дальше контроллеры наблюдали молча.

Люди продолжали приходить, и скоро их набралось двадцать семь человек. В основном вновь прибывшие рассаживались вдоль стен прямо на пол, но некоторые подходили к главарю, обменивались с ним парой фраз.

Больше всех привлекала внимание буйная красотка в коже и металлических побрякушках. Вела она себя вызывающе, то и дело ее приходилось усаживать на место, но она снова вскакивала, бесцельно бродила по комнате. Ее интересовало буквально все. Видимо, это и была новенькая — Эйзара, она же Крапинина.

Несколько раз в кадре промелькнул бритый налысо парень с челюстью и сломанным носом профессионального боксера. Иернышов встрепенулся:

— О! И этот здесь. Вот теперь все в сборе.

— Кто это? — спросил Савва. — Выглядит, как трехлетний сержант-контрактник среди салаг.

— Примерно так и есть. Это правая рука Цыганкова, некто Дмитрий Хабаров, казначей секты. Именно он пытался у Люсьены ребенка купить. Вообще, личность известная: три раза ходил под следствием, и все три — вышел сухим из воды. Раньше занимался аферами с недвижимостью, весь ОБЭП спит и видит его за решеткой. А теперь к сатанистам прибился.

Вместе с бритоголовым пришел щуплый паренек, почти мальчик. Он все время испуганно оглядывался по сторонам и, как только Хабаров отошел от него, забился в дальний угол, усердно стараясь не привлекать к себе внимания.

— Если он так боится, зачем тогда пришел? — спросил Корняков.

— Думаю, это второй новичок, Сав. ПоЖЖигатель.

— Тьфу! В интернете они все крутые… громкие ники, смелые слова. Все как один — непримиримые борцы за правду и свободу слова. А как доходит до дела — сразу полные штаны. Предел мечтаний — забиться в норку поглубже и не отсвечивать.

— Но он все-таки пришел! — сказал Даниил с горечью. — Боялся, но пришел. Почему? Чем его заманили в это богопротивное место?

— Как всегда в сектах, — ответил Корняков. — Обещанием помочь, разделить проблемы, подставить крепкое плечо…

Артем покачал головой:

— Нет, Сав, у сатанистов другие методы. Главный принцип: «все возможно, все доступно, все разрешено». Сатана, мол, дает свободу. Действуй. Делай, что хочешь. Почувствуй себя раскрепощенным, сбрось догмы и мораль. Разрешены самые низменные эмоции, самые чудовищные пороки. Думаешь, почему среди сатанистов так много головастых очкариков из интеллигентных семей и тихонь-отличниц? Дома, на людях, в школе, в институте и на работе они зажаты сотнями ограничений, постоянно вынуждены следить за своим поведением, скрывать эмоции. А здесь они могут от всего этого избавиться. Навсегда или хотя бы на время почувствовать себя абсолютно свободными.

Внезапно в центр комнаты вышел Цыганков, поднял руку, призывая к тишине.

— Ну вот, начинается! — удовлетворенно сказал Артем. Бритоголовый Хабаров и один из «джинсовых» парней раздали всем темные свертки. Старожилы быстро распаковали их и уже облачались в грубые балахоны, накидывали на голову глухие, скрывающие лица колпаки.

Только Эйзаре и щуплому ПоЖЖигателю не досталось ритуальной одежды. Дрожащий от страха парень был бы рад и дальше не привлекать внимания, но беспокойной Крапининой что-то не понравилось. Девушка подошла к Цыганкову, сказала ему несколько слов. Главарь, правда, не особенно к ней прислушивался, просто Чуть поморщился, указал рукой куда-то в сторону.

В руки Эйзаре сунули объемистый сверток. Такой же получил и ПоЖЖигатель. Балахоны оказались почти как у всех, только белого цвета, почти ку-клукс-клановские.

— Все верно, — кивнул Чернышов, — новичков положено одевать в светлые балахоны. Это у них даже на сайте написано. Не понимаю, чего она ерепенится?

Действительно, Эйзара выглядела недовольной. Держа балахон на вытянутых руках, она разглядывала его с изрядной долей брезгливости.

— Что, она не считает себя новичком? — спросил Савва. — Может, пора звук включить?

Артем щелкнул переключателем, и тут же они услышали негодующий вопль девушки:

— От него воняет! Перед тем, как мне дать, в нем что, вагоны разгружали?

— Другого нет! — отрезал главарь. В его голосе явственно ощущалась угроза. — Надевай или уходи!

Еще одна девушка, из старожилов, — капюшон у нее все еще висел за спиной — подошла к Эйзаре и что-то прошептала на ухо. Крапинина вздрогнула, испуганно посмотрела на Цыганкова и без единого слова влезла в балахон.

— Начнем же! — зычно провозгласил главарь. Хабаров расставил вокруг драпированного белым покрывалом стола черные свечи.

— Те самые? — тихо спросил Савва.

— Да, — так же тихо ответил Артем. Даниил ничего не заметил.

Бритоголовый помощник зажигал свечи одну за другой против часовой стрелки. Огоньки заплясали на фитилях, к потолку потянулся жирный черный дым.

По знаку Цыганкова в подвале погасили свет. Артем подкрутил верньер настройки, изображение стало резче, — правда, из-за царящей в темпле полутьмы это не очень помогло.

— Эй, как тебя там… — сказал главарь. — Иди сюда. Пришло время отрабатывать сладкое, девочка.

На середину комнаты вышла проститутка и начала медленно раздеваться. Видимо, стриптизу ее никогда не учили, поэтому она просто медленно и изящно снимала с себя одежду. Фигурка у ночной бабочки оказалась вполне ничего. Когда девушка, поднимая вещи с пола, нагнулась, выставив аппетитную попку, Савва хмыкнул:

— Отличная девочка!

Даниил только вздохнул. В его мыслях женщина, бесстыдно выставлявшая свои телеса напоказ, никак не могла считаться отличной. Отчаянно стыдясь самого себя, он тоже разглядывал тело проститутки, но потом, решив, что так недалеко и до плотского греха, пусть и в мыслях, отвернулся.

— Ложись! — скомандовал Цыганков.

Ночная бабочка кивнула, устроилась на столе, широко раздвинув ноги. На ее плечах, груди и животе то и дело посверкивали отблески свечей. В мерцающей полутьме лежавшая в самой откровенной позе девушка выглядела особенно соблазнительной… и одновременно непристойной.

Главарь удовлетворенно кивнул.

— Зажги последнюю!

В изголовье импровизированного алтаря Хабаров установил еще одну свечу, на этот раз — белую, высотой почти в полметра. Она вспыхнула чистым, ярким пламенем, заставив контроллеров на мгновение зажмуриться.

Цыганков подошел к столу, принял из рук «джинсового» парня банку с кровью. Обмакнув в нее кисточку, главарь принялся рисовать на теле проститутки какие-то символы. Одновременно он медленно и четко выговаривал слова на неведомом языке. Никому, из контроллеров он не был известен, но все-таки чудилось в нем что-то знакомое.

— Хасебен ан йишвыб шан ечто…

Декламацию Цыганкова можно было бы назвать молитвой. Можно… но не стоило. Подобное сравнение казалось, по меньшей мере, кощунственным.

Даниил трижды перекрестился, вслух прочитал «Тропарь». Закончил молитву он так:

— Спаси, Господи, и сохрани нас от нечистого, защити верных сынов Своих, помилуй заблудшие души. Очи всех нас на Тя, Господи, уповают. Спаси и сохрани!

Глядя на инока, Савва тоже перекрестился.

— Дань, — тяжело вздохнул Артем, — может, тебе не слушать?

— Нет, — тихо ответил Даниил. Лицо его окаменело. — Тогда вас останется только двое и будет еще сложнее все это вынести. Господь защитит нас!