Автомобиль ожидал на взлетной полосе. Легкий самолет сделал круг над островом, а затем начал снижаться, сверкая в оранжевых бликах восходящего солнца. Рябь раскинувшегося внизу Южно-Китайского моря напоминала ожившие языки пламени.

Пассажиры вылезли из самолета, пересели в автомобиль и быстро уехали. Только когда машина въехала в лес, состоявший из пальм и нескончаемого разнообразия кактусов, водитель сбавил скорость. Казалось, все вокруг замерло — ни малейшей зыби на глади водоема с лилиями, ни малейшего шевеления тростника, ни единого звука из небольших уютных домиков, спрятанных среди тропического великолепия острова. В воздухе стоял запах соли, смешанный с тонким ароматом цветов.

Машина подъехала к одному из домиков. Пассажиры вышли из нее, не произнеся при этом ни слова. Вместе с тихим плеском моря сюда донесся первый шелест утреннего бриза. Как только дверь отворилась, Дэвид, державший на руках Пенни, занес ее внутрь дома и осторожно уложил на кровать. За ними в дом вошла медсестра.

Прошло два часа, прежде чем медсестра вернулась. Перед тем как сесть в машину, она обернулась и оглядела необычное жилище. Дом состоял из двух просторных комнат треугольной формы, покрытых слегка наклонными красными черепичными крышами, и был укрыт пальмовыми листьями. А над ним во всем своем великолепии простиралось утреннее небо. Медсестра села в машину, и та покатила обратно на взлетную полосу.

Уже некоторое время Пенни ощущала, что постепенно выбирается из туманных, липких объятий сна, который казался ей каким-то бесконечным путешествием. Наконец окончательно проснувшись. Пенни приоткрыла глаза. Она повернула голову и тихо застонала оттого, что дневной свет проник ей в глаза, разорвав царившую до этого темноту. Пенни заморгала, открыла глаза шире, потом снова закрыла их, позволяя чувствам пробудиться от мертвого оцепенения сна. Она ждала, когда в голове наступит просветление и она вспомнит, кто она такая и откуда.

Долгое время в сознании Пенни ничего не происходило. Она полностью проснулась, но глаза оставались закрытыми, и в памяти всплывали только сновидения. Дэвид и Самми. Незнакомка и мама. И ужасный, монотонный гул. Но гул давно прекратился, и сейчас вообще не было слышно ни единого звука. Пенни слегка нахмурилась, вспомнив сцену на пристани: Дэвид и Кристиан. Что-то произошло между Дэвидом и Кристианом.

Пенни снова открыла глаза. У нее слегка кружилась голова, но откуда-то появилась уверенность, что она сможет двигаться. Сев, облокотившись спиной на большие пуховые подушки, лежавшие в изголовье кровати, настолько огромной, что, казалось, на ней можно заблудиться, и осторожно переводя глаза с одного предмета на другой, Пенни попыталась оглядеться.

Просторная, необычной треугольной формы комната была роскошно обставлена. Две боковые стены почти полностью занимали окна, сквозь которые Пенни могла видеть деревянную террасу, небольшой сад с тропическими растениями, а дальше… Пенни приподнялась повыше… белоснежный пляж, омываемый блестящим под солнечными лучами аквамариновым морем.

Пенни нахмурилась, подумав, что, наверное, уже мертва и попала прямо в рай. Или, может быть, это всего лишь новый сон?

Откинув простыни, она поднялась с кровати и подошла к одному из окон. За ним снаружи стояли две деревянные лежанки, накрытые матрасами, цвет которых сливался с цветом песка на пляже. Пенни обернулась и с удивлением оглядела темное бамбуковое изголовье кровати, прекрасно отполированный деревянный пол, красивый мраморный стол и глиняные вазы с живыми цветами. Пройдя через комнату, она раздвинула двери позади кровати и попала в другую, не менее прекрасную комнату, достойную, наверное, египетской царицы или мавританской принцессы. В постамент из кремового мрамора была встроена ванна, из окна открывался вид на манящую синеву моря. В другом конце комнаты находился туалетный столик, выполненный из такого же мрамора. Огромное зеркало окружали матовые лампы. Отодвинув в сторону деревянную дверь. Пенни обнаружила туалет и выложенную мраморной плиткой душевую кабинку. Посредине комнаты стоял изящный круглый стол, на котором ярким пятном выделялась белая орхидея.

Пенни вернулась к зеркалу и посмотрела на себя. Интересно, откуда на ней эта одежда? Белая мужская рубашка, помятая, потому что она спала в ней, но в то же время безупречно чистая. Волосы и лицо оставляли не столь приятное впечатление. Пенни пригляделась повнимательнее и заметила синяк на лбу. Она дотронулась до него, поморщилась от боли, а затем смущенно улыбнулась, почувствовав, как в животе урчит от голода.

Пенни вернулась в спальню и вышла на деревянную террасу. Здесь ее встретил теплый, наполненный непривычным ароматом воздух. Постепенно в памяти начали оживать мелкие детали ужасной сцены на пристани. Интересно, как давно это было… или, может, ей все просто приснилось? В какой-то момент так сильно захотелось увидеть Дэвида, что она все это выдумала?

И тут Пенни охватил страх. Что, если Кристиану удалось затащить ее в лодку и это он привез ее сюда? А весь этот роскошный дом — их убежище, спрятанное от закона и изолированное от остального мира?

Взгляд Пенни наткнулся на гамак, тихо покачивавшийся на ветру. Она спустилась по ступенькам, затем прошла по короткой песчаной тропинке и через заросли какого-то экзотического кустарника вышла на пляж. Здесь Пенни обнаружила два шезлонга, укрытых зонтиком от слепящего солнца. Материал на них был того же матово-белого цвета, что и песок, деревянные каркасы отполированы до блеска. В отдалении Пенни увидела еще два шезлонга и зонтик, приветливо покачивавшие листьями пальмы, а далеко в море, над яркими сапфировыми волнами, виднелся маленький остров.

Это был самый настоящий рай, но не во сне, а наяву.

Интересно, как она попала сюда? Пенни попыталась вспомнить, но голову словно сдавило обручем. Казалось, страх уже стал неотъемлемой частью ее жизни; Пенни понимала, что он порожден ее полным неведением. И все-таки почему она здесь? Что это за место? И почему, кроме нее, здесь больше никого не видно?

Пенни в задумчивости шла назад, рассеянно глядя на свои ступни, утопавшие в песке. Подойдя к террасе, она вскинула голову и посмотрела на дом. Лучи солнца, отражавшиеся от окон, ослепили ее, но все же ей показалось, что там кто-то стоит.

Пенни замерла в ожидании, и вдруг сердце ее дрогнуло.

— Привет, — услышала она.

Попытка что-то сказать не увенчалась успехом: губы ее только дрожали, а глаза затуманились от слез. Пенни не знала, верить ли ей себе самой. Он выглядел невероятно привлекательно: белокурые волнистые волосы взъерошены, проницательные голубые глаза глядели на нее слегка насмешливо, как бы дразня. Прилив чувств оказался настолько силен, что Пенни с трудом могла дышать. Она почувствовала себя робкой, до смешного бессловесной, глупой женщиной.

— Вышла прогуляться? — с улыбкой поинтересовался Дэвид.

Пенни наклонила голову, пытаясь спрятать порозовевшее лицо, но губы ее сами собой растянулись в ответной улыбке.

— Дэвид, я… — Голос предательски дрожал, и когда Пенни подняла голову, чтобы посмотреть на Дэвида, в ее глазах можно было прочитать всю силу так долго сдерживаемых чувств.

Дэвид спустился по ступенькам, обнял Пенни и сказал:

— Я тоже очень-очень люблю тебя.

— Боже мой! — пролепетала Пенни, смеясь сквозь слезы. Ее мысли и сердце погрузились в какой-то бурный поток сомнений. Неужели это правда — она чувствует его, чувствует его силу, дурманящий запах волос и кожи?

— Ты именно это собиралась мне сказать, да? — с кажущейся легкостью спросил Дэвид.

— Нет, — рассмеялась Пенни.

— Разве? — В голосе Дэвида послышались удивление и разочарование. — А мне показалось, что именно это.

Пенни больше не могла сдерживать слезы. Нет, она не забыла его юмор, просто слишком боялась, что может больше никогда не услышать этот знакомый, родной голос.

— И все-таки, — Дэвид поднял лицо Пенни к своему лицу, поглаживая большим пальцем ее подбородок, — что же ты собиралась мне сказать?