Они сидели так довольно долго, наблюдая за закатом солнца и восходом луны, слушая отдаленные сигналы яхт, стрекот насекомых и бесполезные телефонные звонки, доносившиеся из дома.

И еще они говорили. Темы для разговора появлялись как-то сами собой и затем постепенно забывались, сменяясь другими, не менее интересными. Дэвид рассказал ей о своем детстве, о жизни в Америке, о смерти отца, которая произошла шесть лет назад и так потрясла его, что полностью изменила всю жизнь. Рассказал он и о своей женитьбе, о сыновьях и о том, как сильно скучает без них.

Каким-то образом Дэвиду удалось рассмешить ее, да и сам он начал смеяться, и это удивляло Пенни, полагавшую, что им обоим не до смеха. Вчерашний инцидент не был упомянут ни единым словом.

— Вам холодно? — спросил Дэвид, заметив, что Пенни дрожит.

Они впервые разговаривали так долго, и, понимая, что им все равно придется коснуться вчерашнего случая. Пенни сочла момент подходящим.

— Наверное, я просто боюсь, — ответила она.

— Боитесь? Чего?

— Вас и того, что вы можете сказать после моей вчерашней выходки в присутствии гостей.

Дэвид опустил глаза на свой почти пустой бокал.

— Я сам виноват, — жестко проговорил он. — Слишком много выпил и не соображал, что делаю. — Потом, подняв голову, посмотрел на Пенни и добавил ласковым тоном:

— Я не хотел обидеть вас. Пен, поверьте. Действительно не хотел.

— Я вела себя не лучше, — произнесла Пенни, подстраиваясь под его тон, — но поняла это слишком поздно.

Наверное, тоже слишком много выпила.

— Пожалуй.

Прошло много времени, прежде чем Дэвид снова заговорил, так много, что Пенни повернулась и посмотрела на него. В лунном свете он выглядел… Нет, она не хотела думать, как он выглядит. Пенни опустила глаза, понимая, что Дэвид заметил, как она смотрит на него.

— И что же мы теперь будем делать? — спросил Дэвид, уставившись на звезды.

— Я не знаю, — ответила Пенни. — Я знаю только, что мне хочется остаться, хочется видеть, как идет работа, но…

— Что — но?

Пенни пожала плечами:

— Я не знаю.

Их слова перемежались паузами, во время которых они ощущали ласковую интимность ночи; им было легко вдвоем, и в то же время затянувшаяся беседа как бы подталкивала к каким-то действиям.

Наконец Дэвид поднялся с кресла, подошел к краю бассейна, обернулся и посмотрел на Пенни.

— Вчерашний инцидент, — начал он, — в гораздо большей степени моя ошибка, чем вы себе представляете.

— Так почему бы вам не рассказать мне?

— Понимаете, — Дэвид опустил голову, — во-первых, я подумал… — он широко раскрытыми глазами уставился на сад, — что между нами что-то происходит…

В этот момент он снова посмотрел на Пенни, и она почувствовала, как будто у нее все обрывается внутри.

Внезапно и сам Дэвид, и его слова показались ей очень убедительными.

— Но вы же выставили меня на посмешище! — упрекнула его Пенни, надеясь в душе вызвать Дэвида на большую откровенность.

Некоторое время он продолжал смотреть на нее, затем медленно отвел взгляд.

— Ладно, я был не прав. Сейчас я это понимаю, но вчера думал иначе. Я перебрал и слишком далеко зашел…

— Почему бы нам просто не забыть об этом? — предложила Пенни.

Дэвид снова посмотрел на Пенни и кивнул:

— Да, почему бы нам не забыть? — Подняв бокал, он допил вино. — Не хотите поговорить о Лос-Анджелесе?

Вы же улетаете туда через несколько дней.

Пенни почувствовала, как екнуло сердце. Чего бы только она не отдала, лишь бы отменить эту поездку!

— Давайте поговорим о Лос-Анджелесе, — согласилась она.

— Я хочу еще вина. А вы?

Пенни не возражала. Они вдвоем уже выпили целую бутылку, но какое это имело значение?

Когда Дэвид ушел. Пенни принялась перебирать в памяти все, что было сказано сегодня, а когда он вернулся и уселся в кресло, предложила:

— Не хотите поехать со мной в Штаты?

Дэвид засмеялся, но смех его был невеселым.

— Нет, пожалуй.

— А почему? Вы же мечтаете увидеть детей, и, кто знает, возможно, вам удастся наладить отношения с женой.

Дэвид покачал головой:

— Уже поздно. И кроме того, детей нет в Лос-Анджелесе.

— А где же они?

— Во Флориде. У моей матери.

— У вашей матери?

— Да, — подтвердил Дэвид спокойным тоном. — Эта история будет вам неинтересна, так что оставим ее.

Не зная, о чем говорить дальше, Пенни поднялась с кресла и уселась на край бассейна, свесив ноги в воду. Когда она через некоторое время обернулась, то обнаружила, что Дэвид смотрит на нее и улыбается.

— У вас ошибочное мнение о себе, вы знаете это? — спросил он.

В темноте Пенни могла только видеть Дэвида, но у нее было такое ощущение, словно она может также чувствовать его.

— Что вы имеете в виду? — прошептала она.

— У вас нет уверенности в себе, и это просто безумие, потому что вы гораздо лучше большинства женщин, с которыми мне приходилось встречаться.

Пенни смущенно улыбнулась.

— Однако вы не сказали этого, когда мы с вами встретились впервые. А может, и сказали, но слишком уж иносказательно.

Дэвид нахмурился.

— Что же я тогда сказал?

Пенни собралась было ответить, но передумала. Какое сейчас это имеет значение? Зачем ворошить прошлое, если он даже не помнил о нем?

— Не важно, — сказала она. — Меня просто беспокоит мой вес и…

— Так что все-таки? — повторил Дэвид.

— Я же сказала, это не важно. Давайте лучше поговорим о моей поездке в Лос-Анджелес, ладно? Вы, конечно, знаете там очень многих и с кем-то наверняка намерены меня познакомить?

— А почему вас беспокоит ваш вес?

— Ох, ради Бога, Дэвид! — Пенни засмеялась. — Только не делайте удивленного лица…

Но лицо его было совершенно серьезным, а когда Дэвид наклонился вперед, уперся локтями в колени и внимательно посмотрел ей в глаза. Пенни почувствовала, как по телу разливается удивительное тепло, а сердце бьется в такт его сердцу.

— Почему бы вам не раздеться и не позволить мне посмотреть на вас? — тихо произнес Дэвид.

Охватившая ее волна желания была настолько велика, что у Пенни перехватило дыхание. Образ его обнаженного тела резко всплыл в ее сознании; казалось. Пенни ощущает его упругость подушечками пальцев. Если бы в этот момент в ворота виллы не въехал автомобиль Самми, Пенни наверняка выполнила бы его просьбу — ее просто переполняло желание обнять его и самой очутиться в его объятиях, почувствовать, как его сильное тело прижимается к ее телу.

Но, поскольку фары автомобиля уже осветили подъездную дорожку. Пенни сказала совсем другое:

— Очень заманчиво, но, думаю, ни вам, ни мне не нужен в постели очередной партнер для галочки, не так ли?

Роберт Стерлинг, как обычно, сидел на залитой солнцем палубе яхты, приставив к глазам бинокль. Отдыхающих, расположившихся на каннском пляже, было видно так хорошо, что он мог разглядеть даже угри на лицах подростков.

Когда Стерлинг откинул голову назад, перед глазами появились смутные очертания кремово-белых отелей и полосатых тентов над балконами жилых домов, расположенных вдоль бульвара Круазетт. Отрегулировав резкость, он навел бинокль на застекленный балкон квартиры Дэвида Виллерза.

— Проклятие! — вскричал Стерлинг и сплюнул, увидев, как стоявший на балконе — тоже с биноклем — Дэвид помахал ему. — Ублюдок! — проворчал он, швыряя бинокль на колени.

Стерлинг уже собрался было встать с шезлонга и уйти в каюту, когда к яхте подрулил скутер, и посыльный крикнул, что у него пакет для мсье Стерлинга.

Стерлинг, если требовалось, мог очень ловко управлять своим тучным телом: он шустро выскочил из шезлонга, быстрым шагом прошел на сходни и забрал пакет.

Расписавшись в квитанции, он вернулся на борт и прошел в каюту.

— Это ты сказала Виллерзу, где стоит яхта? — набросился он на Мариель, готовившую ужин.

— Разумеется, нет, — удивилась она, бросив взгляд на Стерлинга. — А что случилось?