Провожая Дэвида взглядом. Пенни стиснула зубы, едва сдерживаясь, чтобы не сказать: «На костылях», — но все же пересилила себя и, круто повернувшись, захлопнула за собой дверь кабинета.

Когда Дэвид в половине восьмого остановил автомобиль у отеля «Карлтон», чтобы забрать Пенни, Мариель уже по-хозяйски восседала на переднем сиденье черного «сааба» с откидным верхом. Пенни ничего не оставалось, как устроиться сзади. Когда Дэвид помогал ей забраться в машину, она дружелюбно поприветствовала его и Мариель, так как заранее дала себе слово ни за что не показывать им обоим, как сильно они ее раздражают.

Поездка вглубь от прибрежной полосы, в расположенный на скале Гурдон ресторан, откуда, по описаниям, открывался живописный вид на ущелье Жорж-дю-Луп — его можно было бы увидеть, если бы не сгустившиеся сумерки, — заняла более получаса. Все это время Пенни казалось, что даже в чистилище она чувствовала бы себя гораздо уютнее. До нее долетали только обрывки разговора Дэвида и Мариель, но было совершенно ясно, что говорили они не о делах. «И если Дэвид не перестанет, вместо того чтобы следить за дорогой, пялиться на ноги Мариель, мы все трое точно полетим в ущелье. Вероятно, назад будет лучше вернуться на такси».

К счастью, на этот раз все обошлось благополучно, и вскоре их уже провожали к расположенному возле гудящего пламенем камина столику ресторана «Орлиное гнездо».

Вначале Пенни считала, что ресторан выбрала Мариель. Но почему тогда она точно не объяснила Дэвиду, как ехать, и, когда они наконец добрались до места, не представила его местным завсегдатаям? Наоборот, это Дэвид представил своих дам метрдотелю, встретившему его, как брата, с которым расстался в детстве. К большому удовольствию Пенни, когда Дэвид знакомил метрдотеля с Мариель, тот ошибочно назвал ее Марианной.

Она, правда, совершенно не обиделась и даже воспользовалась этой ситуацией, чтобы положить Дэвиду руку на плечо, как бы успокаивая его, когда тот попытался исправить ошибку.

Отрекомендовав фирменные блюда, метрдотель удалился, оставив карточку вин. Мариель тут же принялась изучать ее вместе с Дэвидом, отпуская при этом кокетливые замечания. Сделав наконец выбор, она откинулась на спинку кресла, а Дэвид повернулся к Пенни и поинтересовался, что она предпочитает на ужин.

— Полностью полагаюсь на ваш выбор, — ответила Пенни, удивленная тем, что о ней вообще вспомнили.

Увы, это был лишь мимолетный эпизод!.. Дэвид и Мариель продолжали общаться только между собой, а Пенни молчала, в душе мечтая найти такую фразу, которая поставила бы их обоих на место и вместе с тем не нанесла ущерба ее чувству собственного достоинства.

В конце концов она решила для начала попытаться проглотить свою досаду вместе с сочным куском ягненка и, только покончив с этим, предложила обсудить волновавший ее вопрос: следует ли их новому журналу занять какую-либо политическую позицию?..

— Ох, мы можем подождать с этим! — запротестовала Мариель, сморщив свой красивый маленький носик. — Мы так чудесно проводим время! Зачем все портить скучными разговорами о политике?

Не обращая внимания на Мариель, Пенни вопросительно посмотрела на Дэвида.

— В отношении Франции или Англии? — спросил он.

Его темные глаза встретились с глазами Пенни. Казалось, они излучали такую силу, что Пенни с ужасом почувствовала, как съеживается.

— Думаю, более разумно будет говорить о европейской политике, — нашлась Пенни, но ей все же не удалось выдержать ровный тон, и голос ее дрогнул.

Дэвид кивнул:

— Разумеется. Правого или левого толка?

Заметив, как рука Мариель тихонько скользнула под стол к бедру Дэвида, Пенни обуздала свой гнев и, решив отказаться от удовольствия говорить о политике, пока они ласкают друг друга, сказала:

— Пожалуй, Мариель права. Оставим этот разговор для офиса.

— Как угодно, — согласился Дэвид. Он либо не заметил руки Мариель, либо просто не подавал вида, спокойно наслаждаясь всем, что его окружало.

— А чем вы занимались в Майами? — спросила Пенни, как только Дэвид снова повернулся к Мариель.

Он пожал плечами.

— Немного тем, немного этим. Вы когда-нибудь были в Майами?

— Нет.

А вот Мариель была, и Пенни снова выпала из разговора.

Пенни не была уверена, действительно ли она испытывает настоящую злобу по отношению к Дэвиду, — может быть, она просто заранее постаралась настроить себя враждебно? Да и вообще сейчас все это меркло на фоне облегавшего фигуру платья Мариель, под которым явно просматривалось отсутствие нижнего белья. Соски торчали настолько вызывающе, что даже Пенни поймала себя на том, что изредка поглядывает на них. Отвернувшись, Пенни с равнодушным видом принялась разглядывать посетителей ресторана и различные безделушки на стенах, снова задавая себе вопрос: как же она будет справляться с такой ситуацией? Дэвид считается так называемым равным партнером, поэтому не следует позволять ему обращаться с собой, как с ничтожеством.

Прошло еще несколько минут, в течение которых Пенни мужественно держала себя в руках. Дэвид и Мариель казались столь невосприимчивыми к ее неловкому положению и столь занятыми флиртом, что Пенни подумала, не произошло ли чего-нибудь этакого в атмосфере, от чего она стала просто невидимой. Соприкасаясь головами, Дэвид и Мариель что-то бормотали, смеялись, их пальцы переплетались, и Пенни почувствовала, как щеки у нее начинают заливаться румянцем. Однако ее решение оставалось твердым. Она не устроит, не должна позволить себе устроить сцену, которая может быть понята как сцена ревности. Пенни заметила, как пальцы Мариель скользнули по руке Дэвида и юркнули в рукав его плотного, цвета морской волны свитера. Вот Мариель подняла взгляд на его лицо, которое сейчас выглядело очень симпатично, потому что свет от пламени камина ложился на кожу теплым отблеском, и от этого улыбка Дэвида казалась невероятно белозубой. Пенни поймала себя на мысли, что все происходящее напоминает заговор против нее. Может, они нарочно пытаются выбить ее из колеи, заставить почувствовать свою ненужность, все бросить и вернуться в Лондон?

Отведя взгляд в сторону. Пенни ощутила, как внутри поднимается волна негодования. Чтобы теперь заставить ее отказаться от журнала, потребуются более важные причины, чем их омерзительный флирт. Все уже сделанное было главным образом ее заслугой, так что они, черт побери, не получат почти готовую работу из ее рук.

Подняв глаза на официанта, протягивавшего ей меню десерта, Пенни заметила едва уловимое сочувствие с его стороны, что было уже почти невыносимым. И все же, мягко улыбнувшись, она промолвила:

— Cogito, ergo sum.

— Что? — спросила Мариель, не отрывая глаз от меню.

— Декарт, — пояснил Дэвид. От Пенни не ускользнуло, что в его взгляде, обращенном на нее, промелькнуло любопытство. — «Я мыслю, следовательно, я существую!» — перевел он.

Похоже, Мариель не блистала интеллектом. Она явно не оценила ни слов Пенни, ни взгляда, который Дэвид устремил на нее. Вот и отлично!

Пенни с высокомерным видом вернулась к изучению меню, сделала заказ и слишком поздно осознала, что десерт будет есть она одна. Этот факт в сочетании с тем, что Дэвид вновь переключил все внимание на Мариель, вернул Пенни ощущение реальности. Ну что ж, выходит, она и вправду просто почтенная толстая компаньонка, сопровождающая влюбленных.

Однако пока Пенни ждала десерт, Дэвид начал предпринимать робкие попытки втянуть ее в разговор… Но стойкое сопротивление Пенни вынудило его сменить тон:

— Эй, послушайте, вы всегда такая мрачная?

Пенни бросила на Дэвида свирепый взгляд, который, как ей казалось, вполне выразил все ее чувства, но прежде чем она смогла найти достойный ответ, на нее неожиданно снизошло успокоение. Вызвано оно было, как ни странно, мыслью о том, что посетители ресторана наблюдают за ней с презрением.

Закрыв глаза. Пенни погрузила ложку в шоколадный крем и уже готова была поднести ее ко рту, когда Дэвид спросил: