Лева махнул рукой и уронил голову:
— Черт с ними со всеми, Борис, — сказал он из последних сил, — не могу я больше все это терпеть. Пойми, если б только делом мы занимались, все было бы как нельзя хорошо, потому что на одном спирте можно было три дома купить, и мыло и ботинки армейские хорошо шли… Но даже по армейским ботинкам стали вычислять, понимаешь, как навострились проклятые на границе — думал: купим заставу и дело пойдет, не тут-то было! Увидят, что люди ходят в контрабандных ботинках и на допрос, пытают до ужаса, все заставы усилили, собак поставили. А тут эти листовки еще… Я передам Тополеву твои слова, только все это излишние предосторожности. Уверен, что пока мы тут с тобой сумерничаем, он несется в Швецию. Видел паспорта у него, несколько паспортов. Давно готовился к отходу. Бросит он нас. Хорошо хоть кабак успели открыть, хотя бы туда наш спирт вливается. Но мало, не хватает, Боря, не хватает мне этого.
Я хотел вставить, что и хорошо, что бросит: надоел он тут, горло давит, но Лева говорил и говорил, половины им сказанного я и не понимал, потому что он был чуть ли не в бреду. Остался ночевать у меня. Чай пить не стал, кажется, и не понял, что я ему чай предложил. Он даже подняться не смог. Ботинки скинул и остался в кресле сидеть. Просил свет не зажигать. Так и сидел. А под утро я проснулся из-за него. Он сильно стучал зубами и бредил, я испугался. Думал, он замерз; растопил; не помогло — ему плохо было. Вскочил и, стукаясь о двери и косяки, спотыкаясь на лестнице, ушел кое-как. Я смотрел из окна в коридоре, как он переходил улицу: несло его, качало, бросало из стороны в сторону, шел не разбирая дороги.
С утра пораньше взялся за уборку, травил и драил в чулане, пыли поднял — жуть! Мотыльки летели из щелей! Туча!
В самом разгаре ко мне постучали, и странно так постучали: игриво — тук-туки-тук! Будто пальцы пробежали по клавишам. Открываю: Мила! С мужем! С покупками и вином! А у меня открытки, ею подписанные, всюду расставлены — зачем я их расставлял?
Они были в совершенно ненормальном состоянии. Пьяные и разгоряченные. Засекин кричал, что они выиграли в казино целый куш! Три бутылки шампанского. Подставляйте стаканы. Хлоп! В голову ударило, все кругом пошло. Мила была тоже сильно пьяная и на меня бросилась. Давай танцевать! Я испугался. Отскочил. Засекин захохотал: поглядите, бабы испугался! Наливал, пел, хлопал в ладоши: танцуй! танцуй! Сделали три круга по комнате. Она меня поцеловала под улюлюканье мужа. Тут я совсем чуть не сошел с ума. В голову такое полезло… Кто знает, что они задумали: расправу надо мной! Надругательство! Засекин завалился на мою тахту и что-то бессвязное рассказывал, рассказывал… про какие-то машины и гонки…
— … вот я тут ездил в Ригу на выставку! Крепко пили! В поезде я познакомился с одним предпринимателем из Франции, из бывших аристократов… Веселый господин! Кажется, граф. От нечего делать он поехал с нами… Много пили, играли в рулетку, карты — он все время проигрывал и смеялся, так естественно беззаботно, это невозможно сыграть или подделать! Он проигрывал, сорил деньгами и сыпал анекдотами! Мне никогда так легко не было, как в эти дни в Риге!
Я спросил имя, но он не мог вспомнить.
— Зачем вам имя? Имя теперь не значит ничего. Куда ехать? Скажите, куда ехать? Хотя откуда вам знать… вы же — художник. Представляете, его отец подорвался на бочке с порохом, когда устраивал иллюминацию в день своего рождения! Вот так! Ба-бах! На бочке с порохом! Всем назло взял и подорвался, такая вот иллюминация! Какая смерть! Красота!
Хотели, чтоб я опять таскался за ними с аппаратом, делал фотографии. Я отказался. Дел невпроворот: обои, насекомые, беспорядок, картины…
— Эх, картины, — махнул рукой Засекин. — Скучный вы человек, художник!
Как только ушли, взялся за стекло, резал со стен бумагу и соскабливал шарики — в воздухе лиловая пыль! Пошел за раствором; в коридоре эта пыль тоже, и на улице померещилась, но нет, на улице не было. По пути наткнулся на Трюде — шла под руку с каким-то важным господином в большой черной шляпе (шляпа, кажется, отделана кожей); стала настоящей дамой (теперь понятно, почему она уволилась: я боялся — из-за меня, но нет, у нее все хорошо). Прошли мимо друг друга, не поздоровавшись. Опустила глаза так порывисто, я чуть не расхохотался. Ведь этот, в дорогой шляпе, не знает, как я с ботинками в руках в ее комнату на цыпочках шмыг! Хотелось смеяться на всю улицу. Пришел и травил, проветривал; пока травил, решился: пора кончать эту юрьевскую интрижку, рвать с Милой и ни с кем ничего не заводить — низко и бессмысленно! Даже нехорошо стало от решимости. Руки затряслись. Так захотелось не только порвать отношения, но и одежду на ней. Прекратил думать. Вышел покурить. Фрау Метцер подвернулась, пригласил ее к себе — показал: вот, фрау Метцер, полюбуйтесь, моль! Motte! Maulwurf![77] Ничего не сказала. Она будто и не видит ничего. Совсем ослепла! Помолчала, покачала головой, стиснув губы, принесла нафталин. Поблагодарил и продолжил своим способом с «черепом» на коробочке, разводил и на стены наносил; пообещал ей, что наклею ту бумагу, которую она сама захочет. Она сказала, что принесет мне бумагу, и если я оклею стены сам, она с меня за это денег не возьмет!
В июне Борис получил очередное послание из Харбина. Пора ставить точку. Опять целая пачка! Невзирая на запрет о выезде из Таллина, решил отвезти эту пачку в Тарту. Ставить точку, так ставить. Иначе так и будут слать и слать. Из пачки опять высыпались какие-то комочки пыли, маленькие, лиловые, круглые, укатанные, похожие на известковую крошку. Было и письмо к Ивану.
От 7 марта 1935 г. (с грифом: Бог Нация Свастика Труд).
От начальника связи ЦК Всероссийской Фашистской Партии (подпись-закорючка).
Уважаемый соратник.
Подтверждаю получение Ваших писем и отчета от 2 декабря 1934 года. Мы тотчас же отписали Вашему брату и снабдили всем необходимым. Мы согласны с Вами, и принятое Вами решение — не сближаться с помянутой организацией — одобряем, так как очевидно теперь, что они себя сильно скомпрометировали. Советуем соблюдать конспирацию и действовать в рамках принятого в Эстонии закона. Статья маркиза Т. получена и идет в очередном номере журнала «Нация». Просим в дальнейшем писать разборчивей. Боимся искажений при расшифровке. Работа нашей организации, как Вы можете убедиться из газеты «Наш путь» и приложенного полугодового доклада, в котором была отмечена активная работа Вашего очага, идет семимильными шагами вперед, во многом благодаря действиям вашим тоже. Одновременно с сим посылаем Вам по Вашей просьбе еще «Азбуки фашизма». «Виа Америка» идет другое послание с некоторым конспиративным содержанием. Будут еще желающие выписать, сообщите.
Пишите больше для «Нашего пути».
Как Вы видите, Ваш материал о сатанистах мы использовали довольно ударно.
Ждем дальнейшего.
Слава России!
С фашистским приветом.
В докладе Борис нашел несколько добрых слов в адрес «дерптского очага в Эстонии», члены которого, рискуя своей жизнью, переправляют систематически «Азбуку фашизма», журнал «Нация» и газету «Наш путь» в большевистскую Россию. Были цифры. Они впечатляли. Для транспортирования в СССР за отчетный период выпущено 120 тысяч экземпляров листовок различных наименований, в том числе «Братья», «К пограничной страже СССР», «Кто нас неволит». Значительная часть этой литературы проникла в СССР и сделала свое дело. Чины советской пограничной стражи в некоторых районах с большим интересом знакомятся с фашистской литературой. Наблюдается интерес со стороны комсомольцев…
Борис ехал в поезде, читал и скрежетал зубами. Созданы юношеские и детские организации: «Союз Юных Фашистов», «Союз фашистских крошек», ежемесячная газета «Русь» в Болгарии, «Фашистская страница» в Тяньцзинской газете «Возрождение Азии»… Открываются курсы, русский клуб в Харбине, драмкружок, оперная студия, хор и фашистский симфонический оркестр… Ведется разведывательная работа… Наблюдение за членами ВФП в отношении их связей, знакомств и сохранения ими чистоплотности помыслов и достоинства ВФП в окружающей среде… Сбор редких книг по иудо-масонству… Н. А. Бутми «Тайные общества и иудеи», «Обвинительный акт по делу Бейлиса», «Масоны в Харбине», «Россия в еврейских путах», работы Л. дэ Понсена и др. Перед пасхой «Наш путь» успешно провел кампанию бойкота православными еврейских кондитерских магазинов. Идеи фашизма единственно могут сплотить эмиграцию и поднять против коммунистов подъяремную Россию!
