Нахаб щелкнул пальцами. Сейчас же сбоку до Лотара дошла волна, возникшая из-за сильнейшей трансмутации. И очень быстрой. Он едва успел повернуться, как все было почти кончено. Гепра сделалась гигантским псом на шести ногах, похожих на человеческие, только с копытами вместо ступней. Голова и грудь у нее стали похожи на голову какого-то насекомого, только крупнее, шире, массивнее, их покрыл очень толстый хитиновый покров, пробить который было бы невозможно даже Гвинедом, а хвост, который вырос сзади, более всего походил на драконий, украшенный четырьмя рядами торчащих во все стороны не длинных, но довольно зловещих на вид шипов.
“Вообще-то он не просто смешивает части разных зверей, — подумал Лотар. — Он подыскивает наиболее подходящие для данной индивидуальности детали. Гепре в этом облике даже, наверное, удобнее, чем в роли Держательницы Покрывала”.
Больше он ничего подумать не успел, потому что Гепра пошла в атаку Лотару показалось, она не слишком много времени пребывала в этом собако-крокодильем облике, потому что первые ее движения выглядели довольно неуверенно.
Но она бросилась вперед. Лотар не знал, чего ему следует больше опасаться — ее жвал, ног, которые были отлично предназначены для ударов во все стороны, или хвоста. Поэтому он просто пропустил ее мимо себя. Гепру подвела масса, она была слишком велика, гораздо больше, чем требовалось для атаки. У Лотара, когда он редко трансмутировал, возникала та же проблема — изменение пластики сводило на нет полученный трансмутацией выигрыш.
С пронзительным шипением она пролетела мимо, попыталась затормозить, но копыта были не очень хорошо приспособлены для опоры на гладком полу Поэтому удар хвостом распорол лишь воздух, Лотар перепрыгнул через него. И сразу же ударил Гвинедом вдогонку и снизу. Удар в прыжке снизу по животу он изобрел почти год назад. И вот теперь это пригодилось.
Гепра, или то, во что она превратилась, закружилась от боли, на плитах пола появились крупные, остро пахнущие капли черной крови. Лотар осторожно вымерял расстояние от этих луж, чтобы не поскользнуться, а потом бросился вперед и ударил ее Акифом под левую лопатку. Толку от этого было не очень много, до сердца он не достал. Удар и не мог получиться, когда она так билась, но Желтоголовый разжал руку, оставляя свой вакизаши в теле противницы, надеясь, что свое дело он довершит.
Теперь Гепру водило так, что она чуть было не раскроила себе голову о трон, откатившийся от Колодца Силы. Две ее ноги вдруг стали вялыми, малоподвижными, они заставляли ее терять равновесие, а не помогали найти опору
И все-таки Лотар проводил ее с сожалением, он лишился Акифа, и было еще неясно, насколько это серьезная утрата. Вполне могло оказаться, что именно отсутствие леворучного меча решит исход его главного поединка. Ну, ладно, будет жив — подберет. Если нет, он ему больше не понадобится.
Он посмотрел на архидемона. Тот смотрел на Гепру как зачарованный. Его глаза стали совершенно человеческими, теплыми, карими, вот только на дне их светился красный отсвет немыслимой ярости. Лотар усмехнулся: все пока получалось совсем неплохо, вот если бы Враг еще и голову потерял, он был бы вообще в выигрышной ситуации. Он тоже посмотрел на Гепру.
Она издыхала в дальнем конце зала, вот только, по мнению Лотара, это получалось у нее не очень убедительно. Если он через десять — пятнадцать минут не уложит Нахаба и не добьет ее, она вполне может затянуть раны и оклематься. Она, конечно, не цахор, но способность выживать у нее, без сомнения, демонская.
— Теперь ты, — сказал Лотар, направив Гвинед к Нахабу.
И произошла удивительная вещь: архидемон дрогнул. Он, конечно, быстро встряхнулся, взял себя в руки, но определенно был испуган. “Если это игра, чтобы я стал чрезмерно самоуверен, то проделано классно”, — решил Лотар.
Тем временем откуда-то из-за спины, а скорее всего прямо из воздуха, Нахаб выхватил огромный, футов шести, двуручный меч с замысловатой, тяжелой гардой. Сталь клинка была угольно-черной. Лотару не пришлось даже напрягаться, чтобы понять, что магии в этом мече было не меньше, чем в посохе Гурама. Вот только Гвинед до сих пор одолевал любую магию. Одолеет ли на этот раз?
Нахаб прошелся, крутя меч в воздухе. Отлично, решил Лотар, слишком долго его противник возвращает меч после замахов, не держит боковые зоны и, скорее всего, у него слабые кисти рук. А кисти в бою таким мечом — две трети успеха.
— А ведь когда-то был неплохим бойцом. Что значит — стать вождем, — проговорил Нахаб.
Потом он крутанул меч еще раз. Нет, все не так просто:
или он действительно должен лишь разогреться, или невероятно обучаем. Вот он уже и бока способен прикрыть, и возвратные движения у него так же быстры, как сами удары…
Больше Лотар не приглядывался к архидемону. Он шагнул вперед и нанес первый, легкий, скользящий удар. Это было что-то вроде порхания мотылька, а не удар, но ответ Нахаба потряс его. Это была не отмашка, это был полноценный выпад, да такой, что иные крепостные ворота сорвались бы от такого толчка.
Плечи и локти заныли от боли, но больше Лотар таких ошибок не допускал, больше он не встретил ни одного прямого удара. Он скользил, уклонялся, вертелся, юлил, но блокировался только по скользящим траекториям. Свои удары ему тоже приходилось наносить не прямо, но они все равно не проходили — вот что значила неспособность работать напрямую!
К тому же, как оказалось, Лотару не хватало силы ног. Все дело было в ступне, откушенной Цваном. Она, конечно, действовала, и он вполне мог на ней стоять, но удары ногами, которые он пару раз опробовал, были слабее, чем показывали его кандидаты в орденцы, а для Нахаба они вообще были безвредны.
И в-третьих, Лотар проигрывал Нахабу в скорости. Когда Лотар смотрел на него, ему казалось: он без труда сумеет его опередить. Но когда доходило до дела, он не успевал. Сказывались предыдущие бои и раны, полученные сегодня.
Прошло минуты три, потом пять… Звон мечей уже стал привычным, как звон капель во время дождя. Лотар поймал себя на том, что ошибается все более явно.
Он и принимает ломовые удары Нахаба выпрямленными руками, что отбрасывает его назад, и ноги ставит не очень твердо, и уходит в сторону недостаточно быстро. Нахаб одолевал, он не воспользовался еще ни одной из ошибок Лотара только потому, что хотел, чтобы противник вымотался сильнее, чтобы поймать его как можно круче, чтобы наказать суровее и вернее… Одним выпадом решить поединок.
“А если Враг победит, — подумал Лотар, — тогда конец”. Орден будет разгромлен, жители его города будут убиты. А его друзья, которые пришли сюда с ним, даже не выйдут из этого дворца… Значит, нужно… Нужно что?
И вдруг Лотар понял: Нахаб тоже не железный, он устал, хочет победить и опустить наконец меч. Сейчас он будет атаковать, он уверен, что драконий оборотень ни на что уже не годен, вот сейчас…
Лотар приготовился. Он собрал внимание в одну тугую, как бьющий кулак, точку, восстановил как мог силу ног, поднял, насколько это было возможно, скорость восприятия. Конечно, если бы Нахаб был бойцом, он бы понял эту скрытую мобилизацию противника и подождал, пока Лотар снова не устанет, но он ошибся… Он решил, что пора.
Лотар ушел от глубокого выпада, а когда Нахаб попытался ударить на возврате, опустился почти на колени, но сохранил равновесие и вывел меч вперед, для удара… Удар был точным, как касание хирурга. Очень высоко Лотар бить не стал, иначе все получилось бы слишком долго, а так он поймал чуть выставленную вбок ногу, и Гвинед прошел поперек игры Нахаба, сухо звякнул при ударе о» кость, а потом вышел окровавленный.
Нахаб устоял лишь потому, что оперся о меч, воткнутый острием в пол. На лице его читалось изумление. И было что-то еще. Лотар всмотрелся — так и есть, боль. Враг действительно слишком долго был вождем, он разучился правильно реагировать на боль. Он позволил ей затопить слишком значительную часть сознания, искривить восприятие, затормозить реакции.
