— Сухмет! — заорал Лотар так, что чуть штукатурка на стенах не осыпалась. Вероятно, этот крик был слышен даже в замковом дворе.

— Понял! — ответил восточник.

Он схватил посох Гурама, замаскированный от посторонних глаз перед визитом в замок Афиса КамЛута. Волшебный жезл в его руках мигом принял свой подлинный вид — сучковатого, перепачканного, сбитого на концах посоха. И Сухмет принялся колдовать.

Сначала от посоха ударил в потолок луч света, потом мощная волна жара прокатилась по комнате, но почти без остатка ушла в темное, бесчувственное тело Бостапарта.

Внезапно юноша сел и, не открывая глаз, произнес:

— Я видел ее, это Бетия. А теперь я ухожу… ухожу…

Голос его истаял. Но до того, как погас последний звук, Лотар поддерживал его, чтобы мертвец не упал назад слишком резко, словно еще мог удариться.

Пока Сухмет колдовал, Лотар полностью облачился в доспехи. Когда он подхватил Боста за плечи, то был уже готов к бою. За это время ни Рубос, ни, тем более, дрожащий от ужаса Санс не успели даже как следует выпутаться из простыней.

Но вот Сухмет встал в позу главного магического называния. Его руки взметнулись над головой, а старческий, не очень внушительный голос вдруг сделался низким, рокочущим, ужасным, как рычание могучего хищника перед последним прыжком. Этому голосу вдруг тонко, мелодично, но почему-то тоже страшно стал отзываться и посох.

Лотар взглянул в темное окно. Ветер там стих, а вечерний туман собирался на невесть откуда возникшем подоконнике, которого раньше не было. Он присмотрелся и вдруг понял, что эта влага крупными каплями собиралась и дальше — блестящая дорожка протянулась до башни напротив, откуда, скорее всего, и был сделан выстрел.

Лотар уже стоял у самого окна и примеривался ногой к решетке. Потом с выдохом ударил в самый центр, и решетка, которая, казалось, была поставлена на века, выгнулась наружу, как тонкий лист. Лотар схватил ее, отогнул, словно она была сделана не из кованых прутьев, а из теста, и вытащил из пазов в стене. Потом Желтоголовый со звоном швырнул ее назад в комнату и вылез наружу. Проверил прочность той невидимой поверхности, на которую ступил. Сухмет уже полностью построил ее, потому что с поклоном отложил посох, а сам принялся одеваться так, словно их ожидало долгое путешествие.

Рубос делал то же самое. Вздохнув, и Санс принялся за дело.

— Поверхность не скользкая и прогибается, но все-таки будьте осторожнее, когда пойдете, — сказал Лотар через плечо и двинулся по беззвучному воздушному мосту, словно по узенькому карнизу высоко в горах, осторожности ради расставив руки для поиска равновесия.

— По двое не ходить, — отчетливо сказал Сухмет. Потом, заметив, что Лотар уже идет по мосту, вдруг крикнул: — Она может поджидать тебя там!

Но Лотар не обратил на это ровным счетом никакого внимания. Он был не против, чтобы Бетия ждала его на том конце воздушного мостика, перекинутого магическими заклинаниями Сухмета. Он был готов к этому.

Следом за ним, уверенно семеня ногами, по мосту пробежал Сухмет. Потом затопал Рубос. От его тяжелых шагов даже мост, казалось, заколебался, отозвавшись каким-то странным, бухающим звуком, словно эхо в глубоком колодце…

Лотар все время осматривался, но ничего подозрительного не видел. Он стоял на небольшой каменной бровке, похожей на полуразрушенный балкончик, с которого внутрь башни вело лишь небольшое отверстие неправильной формы. Когда-то оно было круглым, потом часть больших кирпичей обвалилась, и оно стало похожим на пролом в стене, сделанный очень большим тараном.

Лотар сунул внутрь голову и приготовился тут же отдернуть ее в случае опасности. Однако на огромном чердаке все было тихо.

Лотар вытащил голову и оглянулся на крышу — верхушка узенькой башенки с острой крышей внутри не могла быть больше двух-трех саженей. Он снова сунул голову в пролом — перед ним расстилалось темное пространство на много сотен футов.

Лотар почувствовал, что Сухмет догнал его, и пролез, чтобы освободить ему место. Старик так спешил, что даже немного запыхался, чего Лотар не мог припомнить уже много лет — с того дня, когда Перегрин гонял их по своему заповеднику ужасов, как двух цыплят.

— Я боялся, что ты не будешь достаточно осторожен, — буркнул Сухмет вместо объяснения.

Желтоголовый хмыкнул, но чувствовал, что его старый друг прав: он мог быть сейчас неосторожным, в нем клокотали ярость, гнев и разочарование, даже злоба на себя. Он должен был предвидеть, он собирался все предусмотреть, а вместо этого… Бост, последний из его учеников, был мертв.

Он ждал атаки на себя, полагая, что именно его смерть, может быть, удовлетворит противника, а выяснилось, что гибель одного ослабляет — по крайней мере, лишает выдержки, — остальных. И в этом враг был прав.

Лотар ступил на грязные балки и прислушался. Здесь было так тихо, как могло быть только в помещении, увеличенном магией. Он поднял порог своей чувствительности до предела. Это грозило ему долговременной глухотой от тяжелых движений Сухмета, который тоже пролезал в дыру, и от топанья Рубоса по воздушному мосту. Подумать только, мост стал звучать под Рубосом, но… Главное было в том, что Лотар теперь слышал звуки всего замка и почти все, что происходило где-то в поле или в деревеньке за три мили отсюда…

Лотар отвлекся от этих звуков и попробовал сосредоточиться на том, что происходило здесь и сейчас.

Под ними шевелились люди, их было немало. Обыкновенная суета нормальных людей. Они укладывались спать, ворчали на то, что кто-то тратит слишком много масла для светильника, что хозяин бережет дрова для камина в людской, что солдаты из замка КамЛут совсем распоясались, пристают уже и к замужним женщинам… Слуги — тут спят слуги, и они ничего не знают. Даже не догадываются о том, что происходит у них над головами.

Лотар отошел от дырки, через которую теперь протискивался Рубос, а следом за ним Санс, который тоже решил пройти по мосту, надеясь, что его помощь может пригодиться. Жаль, решил Лотар, вот уж ему тут совсем нечего делать, он слишком неповоротливый. Но потом снова стал слушать.

Это — чердак, обычный чердак, если исключить его неестественные размеры. Тут навалены самые разные предметы — сундуки, набитые старым, истлевшим тряпьем, части развалившейся мебели, какой-то шкаф со скрипучими дверцами…

И вдруг Лотар услышал. А потом и увидел — тонкий светящийся след, почти невидимое серебрение. От него с легким шелестом, как от песка, падающего на твердый камень, шипел воздух.

Желтоголовый подошел к этому месту, спешно изменяя слуховую чувствительность, потому что Сухмет собирался что-то сказать. Он уже справился со своим слухом, когда восточник заговорил, и звуки его голоса даже не заставили Лотара сжаться от боли:

— Не трогай, господин мой, это может быть очень опасно.

Лотар прошептал, потом понял, что Сухмет его не слышит, и почти прокричал:

— Ее уже нет, она ушла.

Сухмет оказался рядом и осторожно, обеими ладонями проверил воздух.

— Да, это всего лишь дверь.

— Куда? — спросил Рубос за их спинами. Он наконец сориентировался.

— Она плотно закрыта, я не могу понять, как она устроена. И ничто не говорит о мире по ту сторону. — Сухмет предупреждающе посмотрел на Лотара: — Это может быть ловушка.

— Тогда это та ловушка, которая нам нужна, — сказал Лотар. И пояснил: — Колокольчики по-прежнему молчат.

— Какие колокольчики? — спросил Рубос.

Но Сухмет все понял и принялся за дело. Он осторожно отметил контуры двери цветным светящимся дымом, неожиданно заструившимся от его пальцев, потом стал нагнетать в неподвижном воздухе тугие волны энергии. От них сразу стало душно, захотелось вздохнуть полной грудью или даже вернуться к отверстию, чтобы почувствовать свежий ветер на лице… Но любое лишнее движение сейчас могло помешать Сухмету, и без того Санс взобрался на чердак и устроил своим появлением кучу помех, поэтому Лотар лишь внутренне поддержал Сухмета и никуда не отступил.