Лотар вдруг увидел, что его кулаки сжаты так, что из них сочится кровь, вероятно, в некоторых местах лопнула кожа, а он даже не почувствовал боли. Никогда прежде с ним такого не случалось.

— Ладно, ты прав, Сухмет. Но что-то нужно делать.

— Правильно, — поддержала его виана. — Давай думать конкретно, а не демонстрировать эмоции.

Лотар посмотрел на Сухмета так, что тот часто-часто заморгал и опустил голову.

— Как ты думаешь, Сухмет, подпространственные каналы все-таки остались?

— Да, но на такой глубине, что…

Договорить он не успел, потому что Лотар уже начал трансмутировать руки. Когда-то, когда он пробовал научиться менять некоторые части тела не только в рептильные образцы, что было ему свойственно по природе драконьего оборотничества, он открыл одно качество, которое очень хорошо запомнил. Он умел сделать из своих рук чрезвычайной прочности и силы хитиновые лопасти, которыми можно было легко разгребать практически любой грунт, кроме, разумеется, скального. Но скалы при желании можно было взорвать, это он тоже установил, прослушав одну из лекций Сухмета по пиротехнической магии.

Потом он призадумался. Полость перед каналом должна быть в стороне от статуи, примерно в сотне футов на восток от подошвы кургана. Чтобы попасть к нему… План подземного хода сам выстроился у него в сознании, словно помимо клешней он и мозги слегка трансмутировал, подражая кроту, например.

Он тронул землю. Она была чуть влажной, рассыпчатой, только очень много попадалось кореньев. Но с корешками можно было справиться небольшим бердышом, который Сухмет неожиданно достал из своего мешка. К тому же через пару часов корни кончились. Зато началась вечная мерзлота и, как всегда бывает в таких случаях, стали попадаться довольно большие камни.

Незадолго до полуночи Лотар вылез на поверхность, чтобы передохнуть. Только теперь он понял, что не вытаскивал землю, которую ему удавалось отковырять и отбросить назад, за себя. Каким-то магическим образом Сухмет вытаскивал ее на поверхность, заставляя размельченный грунт течь в воздухе, как струйку дыма. Это, что ни говори, очень ускоряло работу Как он это делал, было непонятно, кажется, даже виане, но она видала и не такое, а кроме того, умела не мешать. Поэтому все вышло как бы само собой.

Грунт этот, также по воздуху, переносился на полсотни футов от того места, где Лотар начал рыть свою мину, и сваливался в одну огромную кучу. Сейчас он засыпал почти целиком сухую сосенку, которую так и не пустили к солнцу соседние деревья.

Ужин был готов. Сухмет, как всегда, справился со своей частью работы на славу. Лотар съел две миски похлебки и отказался от третьей только потому, что его еще ждал кусок нежной панонской ветчины. Для того чтобы воспользоваться ложкой, ему пришлось трансмутировать правую руку в некое .подобие нормальной руки, но левую он менять не решился. Уж очень удобную форму приняли его лопасти по мере того, как он приноравливался рыть землю, он не хотел, чтобы это было потеряно. Да и хитинового покрова, наращенного на коже, было жалко.

— Ешь, господин мой, — поддерживал его и Сухмет, — твоим мускулам нужно восстановиться.

— Я в Лотарии работал не меньше, чем тут, а ел гораздо скромнее.

Сухмет, сдержанно прожевав коврижку, ответил:

— В Лотарии ты тренировался, а тут тебе пришлось лететь.

— Да, мы же еще и летели, — проговорил Лотар, запихал остатки ветчины в рот и снова полез в свою нору.

Он пролез туазов десять, когда вдруг понял, что земля со стен не осыпается. Он полуобернулся назад и прокричал, зная, что Сухмет стоит неподалеку от входа:

— Слушай, а земля тут какая-то странная. Держится без крепи.

— Это не земля, господин. Я просто устроил небольшие подпорки из силовых колец. Если бы ты не был таким усталым, почувствовал бы их сам.

Так, теперь Лотар полез вперед с четким осознанием того, в чем состоит его проблема. Магические силовые поля, не говоря уж о том странном способе, которым Сухмет транспортировал на поверхность землю, требовали огромного расхода сил. Сухмет сможет продержаться так не более суток. Значит, именно за это время нужно дорыть до цели. Или… Лотар представил, как земляной свод засыпает его клешни, как земля набивается ему в рот, выжимает воздух из легких… Или он справится, или придется отказаться от этой затеи. А другого способа действовать у него нет. Что же, значит, на этот раз он потерпит поражение? Нет, до Паноны это было еще возможно, но теперь — нет.

Перед самым рассветом он еще раз поднялся на поверхность. Куча земли дошла иным деревьям уже до трети ствола. Сухмет был бледен, как утренняя заря, он очень устал, не меньше, чем Лотар.

Желтоголовый вволю напился, потом просто, без движения посидел на дорожном плаще Сухмета. Наконец, с трудом разлепив губы, произнес:

— Знаешь, мне кажется, впереди я услышал какой-то глухой отзвук. Так должна звучать пустота. Лучше будет, если ты попробуешь держаться за мной. Ты ведь сможешь откачивать землю, если пойдешь со мной вниз?

Сухмет кивнул.

— Вот и хорошо. Пошли, а то у меня и у тебя силы кончатся раньше, чем мы доберемся… Да, виану не забудь. Где она?

Сухмет, собирая вещи, кивнул на Бесконечный Мешок:

— Она забралась туда, сообщила, что там тесно, но воздух очень свежий, без неприятных запахов, и уснула. По ее идее, мы будем носиться с ней, не заставляя просыпаться.

Они спустились вместе. Лотар снова начал рыть. Это было как идти по пустыне, когда тебя сжигает жажда. Или как плывет по морю тонущий человек. Или как ему пару раз приходилось биться, когда всем казалось, что поражение неминуемо и смерть уже близка… Врезаешься клешней в грунт, проворачиваешь ее, отгребаешь под себя и назад, потом то же делаешь другой рукой. Потом снова, потом еще и еще…

Он почувствовал эту опасность слишком поздно, потому что отупел и ничего не мог уже сделать. Грунт под ним вдруг дернулся, поплыл, потом стало на мгновение очень темно и непривычно, и они начали падать… Песок, который только что непреодолимой стеной стоял перед ним, вдруг превратился во что-то зыбучее, как вода, вывалился вместе с Лотаром и Сухметом на какое-то большое пространство, а потом вдруг рухнул отвесно вниз.

Он потерял Сухмета из поля своего сознания… Потом ударился о что-то острое, почувствовал, что в боку хрустнуло, снова ударился двумя клешнями сразу… Были бы у него руки, он бы повис на них, а так они только треснули, он почувствовал дикую боль, и все кончилось. Очнулся он от того, что его откопал из песчаного завала Сухмет. Восточник выглядел усталым, но спокойным.

— Где мы? — спросил Лотар. Для верности повторил вопрос более твердым тоном.

— Мы вывалились, господин мой, в пещеру Сроф. Наше счастье, что высота тут была не очень велика, а то ты бы вместо рук сломал себе шею.

— А ты ничего себе не сломал?

— Я был сзади, успел подготовиться. Кроме того, у меня были руки, я схватился за одну из веток дерева Сроф и спустился, как мальчишка с яблони.

— А виана?

— Она летает где-то тут, очень довольна, что они засыпали не весь курган, а только две трети. Нижние ветви дерева Сроф, со всеми ее богатствами, остались на месте.

— Значит, вход в подпространственные каналы?..

— Мы займемся этим, когда у тебя срастутся руки. Никто ведь не знает, что нас ждет по ту сторону двери!

Лотар с удовольствием откинулся назад, предоставив Сух-мету полное право откопать себя до конца и перенести на какую-то подстилку. Боль пульсировала не только в руках, но и в голове. Но теперь у них была передышка, такая необходимая для них всех передышка, и Лотар собирался ею воспользоваться от души. Хотя, конечно, неотложные дела, вроде обратной трансмутации, заращивания сломанных костей на руках, ребрах и на голове он уже начал. Но их можно было провести так, чтобы боль не была чрезмерной.

Неожиданно ему пришла в голову идея. Он открыл глаза, всмотрелся в серое лицо Сухмета, склонившегося над ним, и спросил: