Знамя это было также возвращено в полк, прибито к новому древку и поставлено в строй. Замарин происходил из дворцовых крестьян, в службе состоял 24 года, в чине унтер-офицера 12 лет. Высочайшим приказом 20 декабря 1806 г. он был уволен от службы подпоручиком, с мундиром и с пенсионом полного жалования.

Прошел еще год, и Азовский полк был осчастливлен известием о спасении его полкового знамени (белого).

В 1807 г. для вывода из Франции русских пленных был назначен ген. — майор барон Меллер-Закомельский. По прибытии в Люневиль он получил от солдат пять спасенных ими знамен. Среди них было и белое знамя Азовского полка. Вот что донес об этом знамени генерал 16 февраля 1808 г.:

«Белое знамя Азовского мушкетерского полка, спасенное во время Аустерлицкой баталии того же полка подпрапорщиком Грибовским, который, находясь уже во Франции пленным в городе Дижоне, в госпитале умер, а после его хранено было сие знамя барабанщиком Кирилою Павловым, который, быв угрожаем от французов обыском, отдал оное знамя того же полка унтер-офицеру Шамову, а сей с того времени хранил при себе и представил по команде уже по прибытии в город Люневиль, при формировании временных батальонов» (Г.Э. Кудлинг).

Однако это знамя в полк возвращено не было (до 1905 г.). В 1810 г. генерал Дохтуров поднял вопрос о возвращении этих знамен полкам, но государь ответил, «чтобы полки заслужили себе в деле потерянные знамена», видно, упуская из виду, что все эти пять знамен не были «потеряны», а были «спасены», т. е. не были в руках у неприятеля.

А тем временем войны продолжались и наказанные полки отличались.

Первым удостоился прощения и боевой награды Азовский мушкетерский полк, получивший за свои подвиги в Русско-шведскую войну 1808–1809 гг. простые знамена, взамен утраченных им в сражении 20 ноября 1805 г. О таком награждении этого полка просил генерал граф Каменский следующим рапортом от 28 августа 1809 г. военному министру:

«Оказанные услуги в Финляндии в течение как прошлой, так и нынешней кампании Азовским полком поставляют меня в обязанность, отдав пред начальством должную справедливость, просить в награждение Азовскому полку, так как он во время Аустерлицкого сражения потерял некоторое число знамен, дачи полного положенного числа новых знамен, но не отличных, а обыкновенных». (Моск. отд. архива Гл. штаба. Оп. 152, д. № 435, л. 284).

О таком же награждении Азовского полка просил и главнокомандующий генерал Барклай де Толли всеподданнейшим рапортом от 16 сентября 1809 г. На обоих этих рапортах имеется резолюция графа Аракчеева: «Высочайше утверждено 18 сентября».

В «Документе о русских знаменах начала XIX века», найденном Г. Габаевым, значится: «Азовскому мушкетерскому полку четыре знамя сделаны и отправлены в 1809 году ноября 26 дня».

Полк получил четыре знамени образца 1803 г., 1 белое и 3 цветных. Белое же знамя образца 1797 г. продолжало почивать в архивах. Однако полученные знамена были не Георгиевскими, а только простыми. Подвиг при Шенграбене был забыт.

В 1812 г., по свидетельству Г. Габаева («Роспись русским полкам 1812 г.», с. 157) Азовский полк имел «2 знамени образца 1797 г., пожалованные в 1798 г. и 4 знамени образца 1803 г., пожалованные 8 января 1810 г. 1) за отличие против шведов, взамен считавшихся утраченными в 1805 г.».

Из всего этого следует, что под Аустерлицем Азовский полк потерял не четыре, а три ротных знамени.

Но тут неожиданно внесла сомнение в умы вышедшая в 1903 г. опись Жерве «Знаменам, штандартам, хранящимся в артиллерийском историческом музее». Жерве писал, что в музее находилось 9 знамен образца 1797 г. Азовского полка. Если принять в расчет, что знамя, спасенное Старичковым, стояло с 1866 г. в Калужском соборе, то выходило, что Азовский полк никогда знамен не терял, т. к. в 1903 г. налицо были все 10 знамен, пожалованных ему в 1798 г.

Это шло вразрез с теми документами, которые мы привели, и, главное, с тем фактом, что в архивах Военного министерства хранилось еще белое знамя, спасенное Грибовским. Таким образом, налицо было уже не 10, а 11 знамен, вместо 10 пожалованных, что было, конечно, невозможно.

Но, описывая знамена, Жерве отмечал, что полотнища совершенно утратили свой первоначальный вид и что древки были разные. Можно утверждать, что в Артиллерийском музее стояли не знамена образца 1797 г., а знамена образцов 1797 и 1803 гг., а именно 5 знамен образца 1797 г. и 4 образца 1803 г. Прибавив к ним 2 знамени, хранившиеся в Калуге и в министерстве, получается 11 знамен. Для того чтобы установить потерю 1805 г., следует вычесть это число из общего числа пожалованных полку знамен в 1798 и 1809 гг., т. е. 14, что подтверждает цифру 3. Попали ли они все три в руки неприятеля, установить совершенно невозможно. Все русские знамена, взятые под Аустерлицем, в 1814 г. были тщательно запрятаны парижским архиепископом и его викарием. Оба скоро умерли, не открыв своей тайны. До сего дня эти знамена где-то почивают. Их долго искали, но никогда не нашли.

Русские знамена не носили никаких надписей и различались между собой только расцветкой, для французов они всегда оставались «неизвестными». Правда, император Александр I посылал в Париж генерала графа Толстого с поручением, не привлекая внимания французов, опознать эти знамена. Исполнил ли Толстой это поручение, нам неизвестно.

Не лишено интереса напомнить, как император Николай II исправил несправедливость, допущенную императором Александром I, не вернувшим Азовскому полку его полкового знамени, спасенного Грибовским.

В 1897 и 1898 гг. производилась отправка книг, планов и карт военно-ученого и общего архивов Главного штаба в его московское отделение, причем во время этих работ были обнаружены хранящимися в одной из ниш архива 7 старых знамен. Среди них были 5 знамен, вывезенных из Франции в 1808 г. ген. Меллером-Закомельским. Все знамена были снабжены ярлыками с подписью генерала и описанием их спасения. Знамена эти хранились до 1816 г. в архиве военно-походной Его Величества канцелярии, а затем, по ее упразднении, были переданы в архив инспекторского департамента, впоследствии переименованный в общий архив Главного штаба, и там… забыты.

Дело было доложено государю, и вот что он решил:

«В 21 день ноября сего 1905 г. по всеподданнейшем докладе Его Императорскому Величеству, Государь Император, принимая во внимание, что на знамена эти, как не бывшие в руках неприятеля, справедливее смотреть как на спасенные, нежели как на утраченные, и, имея в виду, что вышеуказанные полки участвовали в последующих войнах России и имеют за это участие боевые отличия, Высочайше повелеть соизволил: 1) на передачу пехотным полкам… 45-му Азовскому генерала-фельдмаршала графа Головина, ныне Е.И.В. Вел. Князя Бориса Владимировича… их старых знамен, спасенных чинами сих полков во время Аустерлицкой баталии, для вечного хранения их при полках; и 2) на зачисление в списки этих полков лиц, спасших означенные знамена» («Русский инвалид», 1905 г.).

Так в списки полка был занесен прапорщик Грибовский, а 25 февраля 1906 г. и унтер-офицер Старичков.

То победители, то побежденные, и русские и французы имели право приписывать себе успех. Они у нас брали «орлы», мы у них, знамена… Ген. Сен-Шаман

Во времена Наполеоновских войн первое место во французской кавалерии, по числу отбитых русских знамен, занимал 1-й кирасирский полк, взявший 25 января (6 февраля) 1807 г., под д. Гоф, три знамени Костромского и одно Днепровского мушкетерских полков[67]. В русской же коннице такое же место принадлежало 1-му уланскому (тогда драгунскому) С.-Петербургскому полку, также отличившемуся отбитием четырех «орлов», одного в 1805 г., двух в 1807 г. и еще одного — в 1812 г.

«Ни один полк Русской армии не стяжал подобного отличия, — писал ген. Михайловский-Данилевский, — ни один из них не вырвал трех "орлов" из рядов наполеоновской армии в войны 1805, 1806 и 1807 гг.». Высочайшим приказом от 22 ноября 1808 г. С.-Петербургскому драгунскому полку были пожалованы Георгиевские штандарты с надписями: «За взятие у французов трех знамен в сражениях 1805 г. ноября 8 при Гаузете и 1807 г. января 26 и 27 под г. Прейсиш-Эйлау». Препровождая штандарты в полк, император Александр I писал: