ШУШУН (этимологически восходит к древнефинскому слову, обозначающему «рукав») — род верхней женской одежды типа кофты или короткополой шубки, с перехватом в талии. Шили из домотканого сукна или холста. Одежда жителей северных, среднерусских и сибирских краев.

ЮБКА (от араб. джубба — суконная туника без рукавов). Часть одежды (по современным понятиям, как правило, женской) от талии книзу.

Разделение одежды на мужскую и женскую формировалось тысячелетиями. У зарождавшихся цивилизаций набедренную повязку, фартук, подобие юбки носили почти все независимо от пола, возраста, положения. Но эволюция быта, нравственных, этических, эстетических и религиозных представлений изменили юбкоподобную одежду. У молодых мужчин древних цивилизаций она осталась короткой, у почитаемых и знатных — удлинилась.

Древние гречанки и римлянки обходились без юбок: их одежда состояла в основном из хитона или туники и плаща (см. также вертюгаден; кринолин; ку де Пари; панье; фижмы; шлейф; юбка реформированная; юбки русские деревенские).

ЮБКА РЕФОРМИРОВАННАЯ — свободная юбка до колен, которую в 1840-х годах предложила некто Амалия Блюмер из штата Огайо (США); надевали поверх подобия шаровар (см.).

Была вызвана к жизни полукочевым образом жизни американских переселенцев на Западе, много времени проводивших в повозках. Корсет и кринолин были не для них.

Лет двадцать спустя у Амалии Блюмер объявилась единомышленница — Мэри Джонс. Ее модель состояла из шаровар, прикрытых гарибальдийской подпоясанной блузой.

В Европе решающее воздействие на уклад жизни и моды оказали три фактора: франко-прусская война (1870–1871), падение монархии и Парижская коммуна. Быт уже не мог вернуться в прежнее русло. «Исчезла красота старых времен, когда женщина напоминала кеглю, а ее плечи — бутылку шампанского», — вздыхал по ушедшему французский художник Э. Дега.

Неудивительно, что парижский кутюрье Ворт, попытавшийся было воскресить кринолины (см.), потерпел неудачу.

Однако реформированная юбка ревнителям чистоты нравов не пришлась по вкусу, и тогда пошли на компромисс: шаровары прикрыли кринолином.

Но в истории костюма реформированная юбка американского образца была лишь кратким эпизодом.

ЮБКИ РУССКИЕ ДЕРЕВЕНСКИЕ — в русской деревне юбки стали носить не раньше середины XIX века, а до того носили понёву (см.). Заимствовали юбки из города, но шили как привычные в деревне сарафаны (см.) — на лифе, который был из более легкой ткани и заменял собой нижнюю сорочку. Корсажи, косточки и прочие приспособления были лишними в крестьянском обиходе, и деревенские женщины быстро с ними расстались. Верхние юбки принято было шить из батиста или ситца — голубого, розового, кубового, стального, синего. Женщины из семей с достатком могли себе позволить городские покупные ткани — бархат, бенгалин, репс, кашемир, правда, надевали их только по праздникам и в церковь.

Со временем самобытная деревенская одежда вынуждена была уступить городской. В 1860-х годах в пригородных деревнях России и вблизи ярмарок модницы пробовали надевать вошедшие в моду «карнолины» (кринолины, см.). Широченные сарафаны надевали на самодельные кринолины, сплетенные из ивняка. Однако вскоре разочаровались в этой чудной одежде. Проще было пышность юбок поддерживать исподними ватными юбками, которые носили даже летом.

Девушки на выданье надевали в праздники по нескольку юбок, «чтобы толще казаться»; полнота для крестьянской девушки означала здоровье, замужество, детей и достаток.

Полным хватало двух-трех нижних юбок, худощавым приходилось натягивать по четыре-пять юбок сразу. Зимой для тепла надевали стеганную на вате «споднюю» юбку.

Будничные нижние юбки шили из холста, а в семьях побогаче — из миткаля, ситца. А то поддевали старые верхние юбки. Праздничные нижние юбки шили из голубого, розового или красного ситца, мадаполама.

Крестьянские нравы коротких юбок не допускали: девичья юбка открывала только ступни, бабья — была обязательно до пят.

По числу юбок мерился достаток. У донских казачек бывало по пятнадцать–двадцать юбок, к ним для пары полагалась кофта того же цвета. Только к черной юбке никогда не надевали черную кофту.

На Кубани юбку начинали носить с пятнадцати лет. Среди сестер была очередность: младшим надо было ждать, когда просватают старшую сестру, «чтобы не посадить ее под корыто».

Человек начинается с головы, а его костюм — со шляпы.

Значение головных уборов в развитии культуры трудно переоценить. Национально-исторический облик — это прежде всего головной убор: русского боярина XVII века нельзя представить без горлатной высокой шапки, а западноевропейского горожанина времен Ренессанса — без громоздкого баретта.

Шляпа указывала на социальный статус ее обладателя, а то и прямо на род его занятий. У первобытных племен человек в шляпе — это вождь или могущественный пришелец, которым следует покоряться.

Да и среди современных регалий власти царственный головной убор — корона — на первом месте.

Удивительное разнообразие головных уборов сопровождало развитые цивилизации. И наоборот, окаменевшим общественным устоям соответствовали неизменные в течение веков головные уборы.

По головным уборам прослеживаются четкие социальные градации на протяжении многих веков: императорские и королевские короны, тиары и митры духовенства, шляпы генералов, колпаки крестьян и цилиндры горожан — они не только «головные покрышки», но и знаковые признаки сословий и состояний.

История шляпы порой оживляет историю общественную. Целые тома написаны об отношениях светской и духовной власти на Руси, но представить их реально можно, лишь узнав, что, например, «царь Алексей привечал протопопа Аввакума при встрече вопросом: „Каково, протопоп, поживаешь?“ — и шляпу — мурманку (мурмолку. — К. Б.), бывало, приподнимал…»

Шапочный этикет иллюстрирует историю нравов.

На Руси, в частности, «…не могло быть пущего позора, когда снимали с воров и неплательщиков на базарах и на сходках шапки на квит, в полный расчет» [С. Максимов, писатель и этнограф (1831–1901)].

Иштван Рат-Вег, венгерский писатель, автор известной у нас «Комедии книги», заметил на одной из ее страниц: «На первый взгляд маловажная история моды на шляпы многое проясняет для историка культуры…» Надеемся, что и для читателей этой книги она тоже кое-что прояснит…

АЛЛОНЖ (от франц. allonger — удлинять) — парик с длинными волнистыми локонами. Был введен при дворе Людовика XIV (1638–1715) во второй половине XVII века. Символизировал и дворянские привилегии, и мужскую силу. Поскольку должен был напоминать львиную гриву, поначалу изготовлялся белокуро-рыжеватым.

Первое время эти парики были похожи на «большое взбитое облако» из локонов. Но с 1770-х годов завивка становится строже. Локоны укладываются горизонтально, а размеры их увеличиваются. Надо лбом взбивают тупей. Королевский куафер Биннет назвал такой парик «гранд инфолио» (по: Сыромятникова И. С. История прически. М.: Искусство, 1983).

Новые парики были преданы церковью анафеме. Но стоило им выйти из моды (в XVIII веке), и святые отцы стали рекомендовать громоздкие парики как почтенное украшение для мужчин.

Знаток нравов галантного века Эдуард Фукс высказался так:

«Введение парика allonge было тем средством, на которое прежде всего напали, чтобы дать возможность мужчине принять позу величественного и могущественного бога. Надо было начать с прически, которая служит не только неизменной рамкой для головы, но и наиболее удобным средством продемонстрировать другим свою сущность.

Ничто так хорошо не позволяет казаться простым, скромным, сдержанным, задумчивым или смелым, дерзким, веселым, фривольным, циничным или, наконец, чопорным, недоступным, величественным, как именно специфическая прическа. В настоящем случае речь идет о стереотипном достижении именно впечатления величественности. Парик allonge решил эту проблему. В нем голова мужчины становилась величественной головой Юпитера. Или, как выражались тогда: лицо выглядывало из рамки светлых локонов, как „солнце из утренних облаков“. Для усиления этого впечатления, для доведения его до крайности пришлось пожертвовать главным украшением мужчины — бородой. Борода в самом деле исчезла вместе с воцарением парика и снова появилась, лишь когда он исчез» (Фукс Э. Иллюстрированная история нравов. Галантный век. М., Республика, 1994).