Пол Дадзай редко видел сны. Он привык много работать и обычно, едва донеся голову до подушки, засыпал как убитый. Но, видно, в этот раз слишком много тревожных неразрешенных вопросов мучали его. Всю ночь Пола преследовала сероглазая морская сирена. Обвивая его шелковистыми руками, она терлась мягким телом о его тело, наклонялась к нему, точно предлагая попробовать свои губы.

И Полу мучительно хотелось поцеловать их. Это желание стремительно нарастало всякий раз, когда сирена отплывала, но она вновь возвращалась с зазывной улыбкой.

Когда Пол проснулся на заре от стука в дверь, он был удивлен и раздосадован. Вот что значит долго не иметь дела с женщиной!

Что-то давно похороненное глубоко внутри вдруг ожило в нем.

Кэрол разбудил чей-то шепот.

Слабый свет раннего утра пробивался сквозь тонкую белую бумагу раздвижных оконных ставен. Не обращая внимания на боль от ушибов, Кэрол резко повернулась, напряженно вслушиваясь.

Морской ветер тренькал бамбуковыми колокольчиками за окном, и она не могла разобрать слов из-за их музыкального перезвона.

Кэрол чуть не застонала от разочарования. Спросонья ей показалось, что необходимо во что бы то ни стало узнать, кто это встал на заре и о чем так подозрительно шепчется у нее под окном. Подобравшись поближе, она услышала конец разговора.

— Я об этом позабочусь, — тихо пообещал кто-то. — Не беспокойся.

И осторожные шаги.

Кэрол раздвинула занавески на окне и посмотрела в образовавшуюся щель. Никого. Только старые бамбуковые колокольчики мотались на ветру и тихо звякали в такт дыханию моря.

Кэрол могла биться об заклад, что слышала женский голос. Но о чем эта женщина собиралась позаботиться и кого просила не беспокоиться? И вообще — какого черта?! Добропорядочные люди ночью спят, а не шепчутся под чужими окнами! — думала она в смятении.

Но прошло некоторое время, вокруг было тихо. Кэрол немного успокоилась и даже рассердилась на себя. Ну можно ли так пугаться? Скорее всего, этот шепот вообще не имеет к ней никакого отношения…

Во всем виноват Пол Дадзай, решила девушка. Это он заразил ее своей подозрительностью. Если бы не его вчерашнее совершенно необъяснимое поведение, все было бы нормально. Ведь она всегда считала себя достаточно рациональным и спокойным человеком!

Вот и теперь, если как следует подумать, всему можно найти разумное объяснение. Боже мой, это же рыбацкая деревня! Люди встают очень рано, отправляясь в море. А почему шепчутся? Да просто потому, что не хотят беспокоить других — тех, кому не обязательно вставать в столь ранний час.

Совершенно успокоенная, Кэрол выскользнула из кимоно, в котором спала, и в растерянности оглянулась. Что же ей надеть? Но тут же увидела свою одежду, сухую и чистую, аккуратно сложенную в углу. Мысленно поблагодарив Аяко, она быстро оделась и решила, что сейчас самое время попытаться добраться до телефона. По дороге она будет у всех спрашивать, где живет мистер Сэй Дадзай, и кто-нибудь, наверное, ей скажет…

— А тогда — прощай, Пол Дадзай! — пробормотала Кэрол.

Если когда-нибудь еще ей придется уговаривать семейство Дадзай одолжить для галереи какое-нибудь Произведение искусства, она попросит своих адвокатов вести переговоры. И лететь сюда вместо нее.

Старый деревянный дом был погружен в молчание, только иногда поскрипывали и постанывали брусья под порывами ветра. Аяко, наверное, еще спала.

Кэрол изо всех сил старалась не шуметь, чтобы не разбудить свою хозяйку. Их разделяла только тонкая раздвижная бумажная стена. Достаточно было малейшего шороха, чтобы Аяко проснулась, а кто знает, какие указания дал ей Пол в отношении Кэрол…

Затаив дыхание, девушка раздвинула двери, выскользнула из комнаты и на цыпочках прошла по коридору к выходу.

Тяжелая деревянная дверь была закрыта изнутри на засов. Никаких ручек из меди или стальных запоров у Аяко не было. Засов представлял собой большое бревно поперек двери, уложенное на прочные деревянные задвижки.

В другой ситуации Кэрол пришла бы в восторг — она обожала старую японскую архитектуру, изучала историю японского искусства в университете, и древние столярные работы всегда нравились ей. Судя по этой двери и засову, дому Аяко никак не меньше полутора сотен лет…

Но на то, чтобы стоять здесь и любоваться, времени не было. Она должна наконец дать знать брату, где она и что с ней! А заодно сообщить, что Пол Дадзай похитил ее, как какой-то пират, и держит в плену на своем дьявольском острове…

Отполированное временем бревно было гладким и приятным на ощупь. Засов легко подался под руками Кэрол, лишь слегка крякнув. Девушка открыла дверь и закрыла ее за собой как можно тише. Она не знала, проснулась Аяко или нет, но не собиралась стоять и прислушиваться.

Туфель своих у дверей Кэрол не обнаружила, и ей пришлось сунуть ноги в башмаки на толстой деревянной подошве. В специальной нише было еще несколько пар таких же: в Японии все разуваются перед входом. Интересно, где же ее туфли? Неужели Пол попросил Аяко спрятать их? Кэрол не хотелось об этом думать; она предпочла задаться вопросом, есть ли у Аяко мужчина. Другой, кроме Пола Дадзая. Пол, скорее всего, приходит от случая к случаю. А Аяко, кажется, счастлива видеть его в любой момент… Впрочем, что мне за дело?! — оборвала себя Кэрол и поспешила к широкой тропе, выложенной плоскими камнями.

Дом Аяко стоял на краю деревни, совсем недалеко от доков, а другой ее край упирался в пологий холм, покрытый соснами и большими валунами. Судя по всему, деревня невелика: холм постепенно переходил в зубчатую скалу. В другое время Кэрол было бы очень интересно поближе познакомиться с этим экзотическим островом; но сейчас надо было срочно решать — в какую сторону идти.

Скорее всего, телефон надо искать где-нибудь поближе к докам, размышляла девушка. Ведь бывает же так, что рыбаки возвращаются с уловом и им надо срочно связаться с семьей. Или, например, с врачом — ведь в море всякое случается…

Кэрол быстро пошла по дорожке, стараясь держаться ближе к домам и деревьям. Не то чтобы она пряталась, но… Просто на всякий случай не хотела привлекать к себе внимания.

Деревня между тем просыпалась. В доках громко переговаривались мужчины; откуда-то доносился женский смех. Кэрол шла и вспоминала, что сама выросла вблизи маленькой рыбацкой деревни, очень похожей на эту. Их семья жила там несколько лет, пока отец не сумел расширить свое дело. Кэрол очень хорошо помнила одну горькую зиму, когда акула напала на маленькую лодку. Рыбаки отчаянно пытались сражаться с ней, чтобы спасти улов: ведь улов — это их жизнь, за счет него они кормили детей целый месяц. Но акула оказалась сильнее.

Кэрол было тогда четыре года, но она прекрасно помнила, как несли рыбаков на носилках в домик доктора. У самого моря. Здесь тоже наверняка должен быть какой-нибудь лазарет, а в нем — телефон!

Провода, похожие на телефонные, сходились на одном строении недалеко от центра доков.

— Если там нет телефона, я не знаю, что сделаю! — пробормотала Кэрол.

Ей оставалось пройти всего несколько шагов, когда вдруг дверь дома открылась и вышли какие-то люди. Кэрол инстинктивно вжалась в стену и прислушалась. Сердце екнуло, когда она услышала этот голос. Очень четкий, самоуверенный — его нельзя было не узнать.

— Когда вернешься, поговорим насчет нового лабораторного оборудования, — говорил Пол Дадзай. — Ну как, устраивает, Морис?

— Лучше поздно, чем никогда, Пол, — коротко ответил какой-то мужчина.

— А вы, капитан, держитесь. Через час вы уже будете в больнице. Ваша жена и дочь ждут вас там вместе с врачами.

— Спасибо, Пол, — прошептал третий. — Я никогда этого не забуду. И, пожалуйста, поблагодарите от меня мисс Стивенс.

Колени Кэрол подогнулись. Этот голос она тоже узнала — капитан Баррет! Боже мой, его нашли! Он жив!