— И получил меч? — с горящими глазами спросила Кэрол.

Пол печально улыбнулся и засунул меч в ножны, покрытые черным лаком.

— А вы когда-нибудь видели политика, выполнявшего свои обещания?

— Но тогда? — с любопытством спросила девушка.

— Хозяин сказал, что преподнесет ему меч на специальной церемонии. Но когда пришло время, Дадзай оказался окруженным слугами землевладельца с обнаженными мечами. К их несчастью, они не так хорошо управлялись с оружием, как он. Разъяренный Дадзай убил всех, в том числе и хозяина. А потом взял меч и ушел.

— Так его предали… Бедняга, — задумчиво сказала Кэрол.

Пол пожал плечами.

— Окружение хозяина не могло смириться с тем, что его убил незнатный человек. Дадзая объявили вне закона и пообещали награду за его поимку. Всем очень хотелось получить меч, этот традиционный символ благополучия. Семья землевладельца за Дадзая готова была отдать меч.

— Так его поймали? — замерев спросила Кэрол, воображая, как в отчаянии бежал тот человек, спасаясь от грозившей ему смерти.

— Черт побери, нет! — сказал, улыбнувшись, Пол. — Мой предок был не только умен, но и хорош собой. Одна гейша, сходившая с ума от любви к нему, узнавала, кто и когда собирается поймать Дадзая. По-моему, большую часть времени он прятался у нее в постели. Но однажды судьба вручила ему ключ к свободе. Было совершено покушение на жизнь вице-сёгуна [15], и Дадзай спас ему жизнь. Тогда вице-сёгун, как человек порядочный, захотел его отблагодарить. Услышав историю о бесчестном человеке, не сдержавшем слова и не отдавшем меч за спасение семьи, он решил, что у него есть все основания отменить объявленный Дадзаю смертный приговор. Однако он не сумел убедить всех в своей правоте и пошел на компромисс: Дадзая выслали навсегда. Семье землевладельца запретили его преследовать и велели воспринять изгнание Дадзая как наказание за убийство хозяина. Но поскольку тот обещал Дадзаю подарить меч, изгнаннику разрешили взять этот меч с собой.

— Просто Соломоново решение, — сказала Кэрол. — Но он, вероятно, чувствовал себя таким одиноким на этом пустынном острове…

— Чтобы чувствовать себя одиноким, не обязательно жить на необитаемом острове, — с расстановкой произнес Пол.

— Это верно, — согласилась она.

Неожиданно Кэрол ощутила, как воздух вокруг них опять стал наполняться чем-то запретным. Ее сердце забилось быстрее, и она поняла, что может произойти, если они останутся здесь еще хоть на какое-то время. Надо немедленно уходить отсюда, сказала себе девушка, но не могла двинуться с места.

— Теперь я понимаю, почему ваш отец не хотел, чтобы меч покидал остров, — сказала она дрожащим голосом.

— Да.

Пол закрыл глаза и попытался справиться с пожаром, разгоревшимся внутри. Уж он-то никогда не чувствовал себя одиноким на этом острове. Так почему вдруг сейчас он почувствовал себя таким? Здесь, рядом с ней?

— Вы очень волнуетесь за отца? — ласково спросила Кэрол, коснувшись его руки.

Пол открыл глаза и посмотрел на нее. Он понимал: ее прикосновение — лишь знак сочувствия, но не более. Однако Полу так хотелось видеть в нем и нечто другое… Неужели она не испытывает и сотой доли того яростного желания, которое разрывает его на части?!

— Я беспокоюсь не только из-за отца, — медленно проговорил он.

Кэрол все прочла в его глазах и пришла в ужас — то же самое испытывала и она. Пол дотронулся до ее волос, пропустил мягкие пряди между пальцами. Взгляд его медленно скользил по лицу девушки, словно впитывая каждую черточку.

— Кэрол, вы знаете, что такое настоящее одиночество? — хрипло спросил он.

— Я никогда не думала об этом, — прошептала она, и ее серые глаза расширились.

— Одиночество — это когда не к кому пойти, если тебя что-то беспокоит. Это когда ты не нужен даже родным людям. Это когда веришь доброте только чужого человека…

Кэрол тяжело вздохнула.

— Вам так плохо было в детстве? — спросила она робко.

Пол горько улыбнулся, его рука скользнула к ее подбородку, коснулась губ.

— Я просто рассуждаю вслух.

Она недоверчиво посмотрела на него.

— Но всегда должна быть какая-то причина! Если вы однажды победили свое одиночество, то почему опять вспомнили об этом? Или с тех пор, как вы стали Дадзаем, одиночество не покидало вас?

Пол положил руку ей на плечо и как будто обжег.

— Люди, в общем-то, стойкие существа, — сказал он. — Вот и вы добились большого успеха в жизни, несмотря на трудное начало.

Он смотрел ей в глаза и размышлял о том, что все эти годы был непоправимо одинок, но искренне не замечал этого. Он был окружен друзьями, женщинами, которые порой любили его, но никого не подпускал по-настоящему близко к своему сердцу. Впервые ему захотелось, чтобы кто-то на самом деле вошел в его жизнь, в его душу. Не «кто-то», а именно эта сероглазая девушка…

— Я думаю, нам лучше поскорее уйти отсюда, — прошептала Кэрол.

— Подожди… — пробормотал Пол; темная голубизна его глаз приобрела цвет зимних сумерек.

Во рту Кэрол пересохло. Она сделала последнее героическое усилие в попытке обрести здравый смысл. Надо поскорее покинуть эту уединенную маленькую комнату, прежде чем между ними случится что-то непоправимое!

Кэрол решительно встала, но Пол ее опередил. Не успела она подойти к двери, как он оказался перед ней, загородил дорогу и мягко обнял за плечи.

— Вы дрожите, — тихо сказал он. Его глаза поблескивали в темноте комнаты.

— Кажется, я начинаю бояться вас, — пробормотала Кэрол, пытаясь освободиться.

— Бояться? Вы уверены, что чувствуете страх?

— Но я дрожу как осиновый лист! Колени подгибаются, не могу дышать… Как же еще назвать это?

— Не уверен, что вы готовы выслушать мои объяснения…

Скорее от беспомощности, чем от злости, Кэрол принялась бить кулачками по его сильной груди, но Пол, усмехнувшись, легко схватил ее за руки и довольно крепко сжал. Кэрол прекрасно понимала, что дрожит не от страха, а совсем от другого чувства. И она и Пол знали от какого.

— Не надо мне ничего объяснять. Давайте лучше вообще не будем говорить об этом, — предложила девушка.

— Но от нашего молчания ничего не изменится. Даже если не называть вещи своими именами, они продолжают существовать.

Пол привлек девушку к себе так близко, что слышал биение ее сердца. Ему казалось, что жар его тела не может не передаться ей.

— Так что же ты чувствуешь, Кэрол? — прошептал он ей на ухо. — Тебе по-прежнему страшно? Можешь не беспокоиться: не тебе одной. Я, черт побери, тоже боюсь! — Его слова подействовали на Кэрол странно возбуждающе: как будто электрический ток прошел через мочку уха, пронзил грудь и устремился ниже, к бедрам… Он боится? Что за вздор?! Ему-то чего бояться? Ведь Кэрол прекрасно помнит, что рассказывал Патрик о Поле Дадзае и его победах!

И все-таки ей почему-то было очень приятно, что Пол произнес эти слова, что его губы так нежно касаются ее шеи и подбородка… Она удивленно вздрогнула, когда его руки легли ей на бедра, и он еще крепче прижал ее к себе.

— Сумасшествие…

— Согласен.

— Мы не должны этого делать…

— Говори только о себе.

— Но я никогда раньше…

— Значит, это будет впервые.

— Пол…

— Гм?

— Я никогда не испытывала…

— Я тоже.

— Ты лжец!

— Это правда.

Он ласкал ее все настойчивее; Кэрол почувствовала томление, его легкие поцелуи обжигали, вызывая трепет во всем теле. Кэрол не узнавала собственного голоса: он стал низким и тихим, воркующим.

Наконец Пол взял в ладони лицо девушки и впился губами в ее губы, разжигая неукротимый огонь страсти. Кэрол уже ничего не могла поделать с собой. Она крепко обняла Пола за шею. Его язык оказался внутри ее рта; страстное желание, которого она никогда не испытывала ранее, овладело ею.

Пол тут же почувствовал в ней перемену: мягкую податливость тела, расслабленность губ, тяжелую пульсацию крови в венах. Он обнял Кэрол еще крепче, все теснее прижимая ее бедра к себе, давая почувствовать силу желания, жажду плоти… Ее смущение и робость несказанно трогали Пола; он достаточно хорошо знал женщин и понимал — эта робость от неопытности. Кэрол не была застенчивой.