части.

– Найдет нового союзника.

– А если не найдет?

– Он устранится. – Джо произносит слова с утверждением.

– Что это значит?

– Проще не станет. Ни для кого из нас. Но для некоторых это труднее,

чем для других. Гиллы здесь только пока они хотят здесь быть.

– Лайам говорил, что вас только трое. А было больше?

– Двенадцать, изначально. Это было давным-давно.

Итак, девять устранилось?

– Как давно?

– Достаточно давно.

– Сыны считают, что ты служишь им.

Джо приседает на траву и слегка проводит по ней пальцами.

– Мы никому не служим. – Он срывает листочек, а затем встает,

протягивая его мне. – И всем.

При ближайшем рассмотрение, это вообще не трава, а клевер.

– Четырехлистный клевер?

– Они не так уж и редки.

Джо дует на него. Его подхватывает ветер, перенося через утес. Он

проплывает над пляжем, дрейфуя вниз, пока не опускается на камень, где

Блейк с Миком удерживают Порцию над морем. Они ждут прилива волны,

затем раскачивают ее тело, просто отпуская в набегающую на скалу воду.

Секунду или две Порция держится на поверхности, а затем вторая волна

обрушивается на нее, затягивая вниз.

Джо склоняет голову.

Мне больше океан не кажется прекрасным. Я вижу только его темную,

разрушительную сторону. Я как море. Я закрываю глаза и произношу

молитву за Порцию. За Шерри. Раша и Джереми.

За Остина.

Когда я снова открываю глаза, волны по-прежнему бьются о скалы,

также как и тысячу лет назад, и как будут еще тысячу. Мне приходит на ум,

если я как море, то гилла – скалы, твердые и непоколебимые. Уничтожаемые

камешек за камешком.

В конце концов, так много жизней, такое множество смертей – делает

свое дело. Я не осуждаю гилл, устранившихся до Мика, и я пойму, если Мик

решит больше не продолжать. Я бы и сама это сделала, если бы могла.

Остин верил, что я сильная, смелая. Но я никогда не думала, что

вообще смогла бы быть бойцом, которым он меня считал. Такое чувство, что

не осталось ничего, за что можно было бы бороться.

Блейк с Миком медленно поднимаются по тропинке. Когда они

достигают верхней тропы, Мик достает сотовый, и сообщает о крушении

лодки. Мы все разворачиваемся и идем вместе к дому.

Мы останавливаемся у подъездной дорожки. Мне просто хочется зайти

внутрь и рухнуть на самую ближайшую мягкую поверхность и проспать всю

следующую неделю. Весь следующий год. Но сначала мне нужно сделать

одну вещь. Я лезу в карман и достаю серебряный кулон в форме аконита.

– Джо, – говорю я. Блейк, Джо и Мик – все смотрят, как я раскрываю

ладонь. – Думаю, ты должен забрать это обратно.

К его чести, Джо не спорит. Он берет кулон и молча кивает.

– Ты устраняешься?

– Образно говоря.

Блейк делает шаг ко мне.

– Ты будешь беззащитна.

– И так же буду безобидна.

– Тебе нужна твоя сила. – Во взгляде Блейка виден вызов.

– Силы не спасли Шерри или Порцию. – Или Остина. – Я закончила

сражаться.

Джо сжимает кулон в пальцах.

– Раш был прав насчет одного.

– Чего?

– Ты меньше всех, кого я когда-либо встречал, похожа на бандию.

Мик кладет руку на мое плечо.

– Идем внутрь. Тебе нужно отдохнуть.

Джо кладет кулон в карман его пыльника и направляется вниз по

дороге. Блейк не следует за ним. Наши взгляды встречаются и

задерживаются. Я вижу только печаль на его лице, и уверена, что мое

выражение лица тоже ничем не отличается. Мы оба потеряли так много.

Мик последний раз похлопывает по моему плечу и заходит внутрь без

меня.

Глаза Блейка изучают мои, словно он ищет ответы на вопросы, на

которые никто из нас не готов отвечать.

– Вот и все?

– Удачи в спасении мира. – Выдавливаю я улыбку.

– Что будешь делать?

– Спать.

– А потом? – Ямочка появляется на его щеке.

Теперь, когда связь с Порцией разорвана, Блейк начинает постепенно

становиться похожим на себя прежнего. Часть меня рада. Я хочу, чтобы с

ним все было хорошо.

– Не знаю. Выпускной класс? Может быть, МТИ. Врата запечатаны. Я

не привязана ни к одному из мест.

Ни к одному человеку.

Он смотрит на землю.

– Просто, чтобы ты знала, я сожалею. Обо всем.

Я закрываю глаза от напоминания того, что случилось с Остином в

Авернусе. Не то, чтобы я сожалела о том, что Остин спас Блейка. Я сделала

бы тоже самое, если бы могла. Остин бы, наверное, умер в любом случае. У

Лайама не было намерений оставлять Остина в живых. Все что я теперь

знаю, когда гляжу на Блейка – это то, чем он не является. Он не тот парень,

который доверял мне даже тогда, когда я давала ему лишь повод для

сомнений. Он не тот, кто любил меня, несмотря на то, как сильно я

отталкивала его. Он – не Остин.

Не знаю, как долго я держала глаза закрытыми, но когда я открываю их

снова, то вижу спину Блейка. Он идет по дороге к белому седану. Он ни разу

не оглядывается.

Так же как и я, когда поворачиваюсь и захожу в дом.

– 61 –

Я провожу еще одну неделю в Лоркан Холле. Просто живу на

автомате: сплю, ем и катаюсь верхом, но не вижу снов, не ощущаю вкуса и

ничего не чувствую. У меня вошло в привычку спать в комнате Остина, где

его запах все еще витает в гардеробной, на подушках, простынях. Но даже он

исчезает по мере того, как время стирает его.

Завтра я улетаю обратно в Ранчо Доминго. Через две недели у меня

начнется последний год учебы, точно по расписанию. Я закопаюсь в

учебники, теорию и логику, но мое сердце останется здесь. Навсегда, так же

как и низкая стена, которая однажды была замком. И такое же разрушенное.

У нас не было посетителей, поэтому, когда Мик входит в голубую

гостиную и объявляет Шеннон, это сюрприз. Мик теперь хозяин дома, так

как Остин оставил все ему, но полагаю, старые привычки медленно умирают.

Шеннон несет огромную коробку, достаточно большую, чтобы

вместить пару сапог для верховой езды.

– Как ты?

– Хочешь чаю? – Я намеренно игнорирую ее вопрос. Она спросила

просто из вежливости. Никто по-настоящему не желает знать, что я

разваливаюсь на кусочки и теряю себя понемногу так, что никогда не

восстановлюсь.

– Я не могу остаться.

Я это сказала вслух?

Она протягивает коробку.

– Надеюсь, ты не возражаешь, что я сделала несколько покупок для

тебя.

– Что?

– Оно пришло вчера, и я знаю, ты захотела бы сначала примерить его.

Она открывает коробку и оттуда выглядывает полоска блестящей

золотистой ткани.

У меня перехватывает дыхание.

Она медленно разворачивает платье. Оно даже еще прекраснее, чем

описывал Остин, с полоской металлической ткани через одно плечо, с

облегающей талией и струящейся юбкой с разрезом впереди,

заканчивающееся чуть выше колена.

– Оно прекрасно, – говорю я.

Шеннон взвизгивает.

– Оно в точности как ты описывала. Ты видела его в журнале?

– Что-то вроде этого.

Я даже не моргаю, когда Шеннон говорит мне цену, хотя совершенно

уверена, что родители не одобрили бы такую огромную трату денег на одно

платье. Но с той секунды, когда из коробки показался легкий намек на

золото, я знала, что куплю его.

Платье даже еще роскошнее на мне. Оно отражает солнечный свет,

отбрасывая потоки света на траву и цветы вдоль тропинки, когда я

пробираюсь между деревьев.

Я останавливаюсь у разрушенной стены, дотрагиваясь до небольшой

подвески на браслете в форме лошади. Часть меня хочет ринуться туда.

Найти Остина и никогда не отпускать. Но я напугана тем, что это может

сделать со мной. Не знаю, буду ли я вообще когда-нибудь готова потерять