попало, но грудь по-прежнему поднимается и опускается, когда он глотает

воздух. Я ищу глазами доктора Маккей, умоляя «Помогите ему».

Лайам вновь смеется.

– Абсолютно предсказуемо. Араун пал от рук девчонки.

– От рук тирана. – Я зло смотрю на приближающего Лайама. – Ты не

можешь убить его. Ты будешь изгнан.

– Он не мертв, верно? – Лайан сильно пинает Остина по ребрам. Остин

сворачивает и издает хрипящий звук. – Не думаю. Он просто пожалеет, что

не умер. – Он пинает Остина по пояснице, прямо в место над почками. – И

тогда ты сделаешь дело за меня.

Я вскакиваю на ноги, приставляя меч к горлу Лайама. И рублю. Кровь

брызжет во все стороны. Попадая на мои волосы, в глаза, в рот.

Металлический привкус густой и кисловатый. Я сплевываю на землю, но

продолжаю рубить, кромсая и кроша его шею. И не останавливаюсь, пока он

не лежит на земле неподвижно. Я стаю над ним, меч по-прежнему прижат к

его шее. Кожа вновь срастается на месте раны, заживая на глазах.

Лайам покашливает и сплевывает.

– Глупая девчонка. Ты не можешь убить меня.

– Может быть, и нет, но я могу заставить тебя пожалеть, что ты не

мертв.

Я снова рублю его шею, кромсая, пока он не теряет сознания, не

обращая внимания на вторую волну крови, брызжущую на меня.

Жду, когда кожа вновь восстановится. А затем проделываю это снова.

И снова. Продолжая кромсать до тех пор, пока не чувствую

позвоночника. Мышцы в плечах ноют от напряжения, но я продолжаю

игнорируя боль и все вокруг.

Рука ложится на мое плечо.

– Остановись. – Остин стоит возле меня. – Ты должна хоть иногда

останавливаться.

Я бросаю меч и обнимаю Остина, прижимая его к себе, и ощущая его

тепло. Он прижимает меня в ответ, не чураясь крови, покрывающей мою

одежду и волосы.

– Я люблю тебя, – говорю я.

Он смеется мне в ухо.

– Все хорошо. Я уже знаю. Я просто ждал, чтобы ты поняла это.

– Я должна была сказать тебе.

– Ты и сказала. – Остин подносит руку к моему лицу, вытирая каплю

крови с моих губ. – Давным-давно.

Едва заметное движение позади нас, но я улавливаю его краем глаза. Я

резко поворачиваюсь, оказываясь лицом к лицу с Лайамом. Я поднимаю меч,

но он уже слишком далеко.

Все, что я вижу – белый свет, приближающийся ко мне и Остину.

Острая боль, когда мы падаем на землю. А затем ничего.

– 55 –

Все болит. В голове пульсирует в такт резким уколам боли в груди.

Руки и ноги онемели, но кожу покалывает, угрожая под решительным

натиском пробудить мои нервы. Во рту все горит, и ощущается привкус

ржавого металла.

– У нее есть пульс.

Я узнаю голос доктора Маккей, хотя он и звучит со скрежетом

отдаленно. Не могу быть уверена, говорит ли он обо мне.

– Тогда убей ее, – произносит другой мужской голос. Возможно, Леви.

Не уверена. – Это то, зачем мы пришли сюда.

Все сразу же немеет. А затем я плыву, парю. Открываю глаза, но

ничего не вижу, кроме туманной пустоты. Холодно и я сбита с толку.

А затем я вижу его, просто силуэт в дымке, тянущийся ко мне. Теперь я

узнаю его. Когда-то он был всего лишь тенью в тумане, а сейчас он – мое

сердце. Мой Остин.

Я тянусь к нему. Наши пальцы соприкасаются, и его рука сжимает

мою, притягивая к себе. Его прикосновения разжигают во мне что-то

первобытное и сильное, наполняя силой, в которой есть своя собственная

магия.

– Ты не можешь остаться.

Я ощущаю мягкий говор его голоса в своей голове. Это как если бы мы

оказались пойманными во сне, в котором нет ничего по-настоящему

физического. Все происходит внутри.

Я не спорю с ним. Я здесь совершенно не в своей стихии. Окруженная

ледяным туманом, грозящим поглотить меня полностью.

– Возвращайся со мной.

Его вздох – вакуум, крадущий мое собственное дыхание, удушающий

меня.

– Ты же знаешь, что я не могу.

Разбиваясь, мое сердце не издает ни звука. Я не плачу или кричу или

даже умоляю о том, чего знаю, не могу получить. Я просто держусь.

Серебристая нить света движется сквозь туман, разбивая серость. Она

медленно придвигается к нам.

– Я должен идти. – В его словах слышится смирение.

Свет приближается все ближе. Он касается моей руки, а затем

обвивается вокруг моего запястья, притягивая к себе. Я сопротивляюсь ему,

не желая уходить. Пока нет.

Остин убирает руки с моих плеч.

– Помни, ты обещала мне.

Однажды он попросил меня остаться в живых, не смотря ни на что.

– Я никогда не говорила, что сдержу его.

– У тебя вся жизнь впереди.

– Так же как и у тебя.

– Ты же знаешь, что это не правда.

Серебристая нить натягивается. Я хватаюсь за руку Остина.

Он подносит мою руку к своим губам. Его голос в моей голове –

теплый и мелодичный.

– Я бы пережил тысячу смертей ради той жизни, которая была у нас с

тобой.

Я кричу навзрыд, когда он отпускает мою руку и его темная фигура

начинает отдаляться, отплывая назад, пока не исчезает в дымке.

Меня же тянет в другую сторону, вдоль линии серебристого света. Но

когда закрываю глаза, все, что я вижу – это золото.

– 56 –

Блейк стоит, склонившись на коленях возле меня, его руки прижаты к

моей грудной клетке. Даже со всем окружающем его серебристым светом, я

вижу тени, залегшие на его лице. Его губы плотно сжаты.

– Она очнулась, – говорит он.

Очнулась? Как будто я спала. Дремала. Словно это все нереально.

Я сажусь слишком быстро, что приводит отток кислорода из головы.

Остин лежит возле меня. Нет нужды говорить мне, что он не очнется. Он

лежит на животе, его рука все еще обхватывает меня за талию. Кровь Лайама

образовала лужу вокруг нас.

Я тянусь к мечу, но рука Блейка останавливает меня.

– Все кончено.

Как бы в подтверждение он исчезает и вновь появляется в верхней

одежде. Другие Сыны следуют его примеру. Все, кроме Мика, который

сидит, сгорбившись над телом Джереми в таком же пледе, что и у брата.

– Что насчет Лайама? – Я отчаянно осматриваю скалы, но нигде его не

вижу.

– Они забрали его. После того, как он убил… – Блейк глядит в землю.

– Они?

– Псы, которых мы видели в ту ночь?

– Гончие Арауна. – Три гигантских волкодава, охраняющие реку. В

качестве бога потустороннего мира, возможности Лайама приходить и

уходить были ограниченны. Убийство смертного – преступление с высокой

ценой. – Лайам был изгнан, верно?

Он убил смертного. Я стараюсь не думать о том, что это значит, хотя

уже и знаю ответ.

– Думаю, что это было больше, чем просто изгнание. – Щека Блейка

подергивается.

– Я не понимаю.

Блейк поднимает голову, его лицо бледнее обычного.

– Псы не просто отогнали его к реке. Они взяли его. По кусочкам.

– Что?

Лайам – бог. Бессмертный. Но гончие тоже создания потустороннего

мира. А Араун был их хозяином.

Блейк переводит взгляд от меня к месту, где лежит тело Остина.

– Я сожалею.

Я сморю на утес, на что угодно, но не на Остина. Порция сидит,

скорчившись на камне, спрятав лицо в руках и сотрясаясь от рыданий. Шея

Шерри изогнута под неестественным углом, где она лежит, упав за валун, в

луже собственной крови.

Леви прихрамывает, но умудряется помочь Джона поднять тело Раша и

отнести его в сторону каньона. Они обмениваются несколькими словами,

которые я не слышу, а затем сбрасывают его в реку. Порция кричит.

Мика сидит на земле с покоящейся на его коленях головой Джереми.

При приближении Леви и Джона, он склоняется ниже, прикрывая лицо брата

своей грудью.

– Вы не заберете его.

– Это уже произошло, – говорит Леви. – Он на пути в Авалон, примет