Микл машет рукой перед ее лицом.

– Мы здесь ради парня. Ты хочешь нам помочь.

Она отходит в сторону и распахивает дверь.

– Бедняжка.

Микл оглядывается на нас.

– Он в башне. В очень плохом состоянии, если ее воспоминания точны.

Я протискиваюсь мимо Самуэля, но Джо останавливает меня до того,

как я забегаю вперед.

– Тише. Между «здесь» и «там» – долгий путь. Мы доберемся до него.

Когда мы поворачиваем к прихожей, к нам подбегает мужчина.

– Вам сейчас нельзя быть здесь.

Самуэль вытягивает руку, и мужчина тут же отступает, не произнося

ни слова.

– Показуха, – говорит Микл.

Джо вынимает из кармана сигарету и засовывает ее в рот. Он жестом

указывает в сторону ниши в углу. Мы следуем за ним, идя гуськом к

винтовой лестнице.

Мы поднимаемся все выше и выше. Через каждые пятьдесят ступенек

или около того, появляется пролет на следующий уровень, но мы

продолжаем взбираться все дальше. После того, как мы проходим шесть

пролетов, я начинаю удивляться, насколько высоко нам придется подняться.

Мои мокрые джинсы натирают кожу, а мышцы кричат от каждого шага.

Я останавливаюсь на восьмой площадке. Брейден оборачивается.

– Ты идешь?

Я машу ему, чтобы он шел дальше. Гиллы уже на полпролета впереди.

– Мне просто нужно перевести дыхание. Я буду прямо за тобой.

Он качает головой и кричит вверх лестницы.

– Сэм, погоди минутку.

Я облокачиваюсь о стену, и глотаю воздух. Мне действительно жаль,

что я сосредотачивалась больше на попытках получить доступ к силе, и

меньше на кардио-тренировках.

Сначала я едва ощущаю сдвиг в камнях позади меня. Я встаю прямо,

считая, что у меня слегка кружится голова от нехватки воздуха. Но затем чья-

то ладонь хватает меня за руку и отдергивает назад. Сильно.

Я ожидаю, что врежусь в стену, но во мраке ничего нет. Затем стена

передо мной встает обратно на место и все становиться черным.

– 46 –

Одна рука вокруг моей талии, другая стискивает горло, выбивая воздух

из моих легких. Я разрубаю мечом воздух, но угроза позади меня.

– Вы, бандии, так предсказуемы, – сильный акцент Лайама пронзает

темноту. – Я знал, что ты не сможешь остаться в стороне.

Он хватает меня за запястье и меч с лязгом падает на землю. Меня

тащат вниз по винтовому спуску, который кажется, тянется вечность до того,

как закончиться. Рука Лайама крепко обхватывает мое горло. И в тот момент,

когда я думаю, что упаду в обморок, он прислоняется спиной к стене и за

нами появляется щель света, от открывшейся под его весом двери. Он

выпускает меня, и я, спотыкаясь, вхожу в освещенную свечами комнату.

Я отстраняюсь, глубоко вдыхая наполненный благовониями воздух.

Мы внутри небольшой церкви с рядами пустых скамеек и огромного

каменного распятия, высеченного на задней стене. Шерри стоит возле алтаря,

ее темные волосы уложены на голове в аккуратно-свисающие кудри. На ней

длинное красное платье, ниспадающее до пола, то же самое, что было на ней

в ночь смерти Саши. В правой руке она держит небольшой кинжал,

размахивая им в воздухе; одновременно бормоча слова на гаэльском,

которые я не могу понять.

Она видит меня и останавливается, удерживая нож в воздухе.

– Я уж начала волноваться, что ты не успеешь во время. – Ее улыбка

устрашающая.

– Поторопись с этим, – говорит Лайам, толкая меня вперед.

Шерри убирает выбившуюся прядь волос обратно к кудрям.

– У них уйдут часы на поиске в аббатстве. Никто не видел, как мы

затащили его сюда.

Его. Остина.

– Где он? – Я иду вперед без какого-либо подталкивания Лайама.

Шерри ножом указывает на алтарь. Белая простыня покрывает

мешковатую форму.

Я бегу вперед, хватая простыню и отбрасывая ее в сторону. Остин

лежит на боку, свернувшись в позе эмбриона. Он раздет до трусов-боксерок,

его лицо распухло и усыпано кровавыми синяками. Кровь струится с губ к

подбородку. Глаза закрыты, но я могу видеть, как поднимается и опускается

его грудь при дыхании.

Шерри проводит свободной рукой по его волосам, откидывая их с его

лица.

– Какой позор, – говорит она. – Он по-настоящему прекрасен.

Мой взгляд падает на кинжал в другой ее руке.

– Что ты делаешь с ним?

Она опускает нож.

– Как выясняется, ничего.

Я чувствую руку Лайама на моих волосах, собирающих их за моей

шеей.

– Заклинание будет сильнее из твоих уст.

Я отдергиваюсь, вырываясь из его хватки. Остин шевелится на столе.

Он стонет и старается приподнять голову, но безуспешно, позволяя ей снова

упасть со стуком на мрамор. Он открывает левый глаз, его правый глаз

заплыл.

– Как раз во время, – говорит он.

Я провожу пальцем по его припухшей щеке и убираю руку, когда вижу,

как он вздрагивает.

– Я вытащу тебя отсюда.

Остин сглатывает.

– Спасайся сама.

Лайам хватает меня за запястье.

– Не волнуйся. Ты в считанные минуты избавишь его от страданий. Но

ты не можешь исполнять ритуал в таком виде. – Он кивает Шерри.

Шерри осматривает меня с ног до головы, подмечая мои все еще

влажные волосы и одежду.

– Господи, Пакстон. Ты здесь купалась? – Она нагибается и

вытаскивает белое прозрачное одеяние из сумки возле ее ног. Она швыряет

его в меня. Я инстинктивно ловлю его. – Переоденься в это. И сделай что-

нибудь с волосами.

Шерри все еще держит в руке нож. В любом случае я не смогу

добраться до нее раньше, чем она сможет ранить Остина. Не говоря уже о

том, что у нее вся сила Седьмой Дочери, а у меня нет ни оружия, ни плана.

Моя единственная надежда задержать их, пока Джо и Брейден не найдут нас.

Я кладу руку на плечо Остина и пожимаю его, как надеюсь,

приободряющее. Затем я прохожу за ширму, слева от алтаря и переодеваюсь

в платье, которое дала мне Шерри. Оно слишком большое, низко свисает на

моей груди. Юбка касается каменного пола. В нем нет карманов, поэтому я

беру небольшой пакетик соломенного веника из джинсов и заталкиваю в

лифчик. Я заплетаю волосы в толстую косу, свисающую до середины спины,

и тяну время так долго, как могу.

Лайам шагает за ширму.

– Хватит. Так сойдет. – Он хватает меня за руку, сжимая так сильно

пальцы, что я уверенна, у меня будет синяк.

Шерри указывает на огромную открытую книгу на помосте.

– Ей нужно будет выучить слова.

– На это нет времени. Ритуал должен быть проведен, по меньшей мере,

за 48 часов до Сбора или не будет никакого толка. – Лайам тянет меня, пока я

не встаю прямо перед Остином. – Она может повторять за тобой.

Он берет нож у Шерри и впихивает в мои руки. Он обхватывает мои

ладони своими, так сильно сдавливая, что я удивляюсь, как они не ломаются.

Он заносит кинжал над Остином.

Я пинаюсь и брыкаюсь в его хватке. Но ничего не получается. Лайам

слишком силен, чтобы я смогла нанести ему реальный урон.

– Не волнуйся, бандия. Твоя привязанность к Арауны не пропадет

даром. Единственное что также могущественно, как и разрушенная связь –

кровавое жертвоприношение. Чем выше цена, тем больше награда.

– Ради любви ко всему, что священно, – произносит Шерри.

Я извиваюсь и повторяю попытку вырваться из хватки Лайама, но он

сильнее притягиваем меня к своей груди.

Остин перекатывается на спину.

– Ты ходила к руинам?

Я отрицательно качаю головой.

– Хорошо, – шепчет он. – Ты будешь жить. – И он вновь закрывает

глаза.

– Ты тоже, – говорю я, но Лайам придвигает мою руку так, что нож

оказывается прямо над сердцем Остина.

Остин улыбается мне сквозь разбитые губы.

– Позволь ему сделать это, Брианна.