Так запросто.

Джона на противоположной стороне столика складывает губы в

подобии поцелуя. Хорошо, что у меня нет сил. Даже без них, трудно устоять

перед желанием выбить Джона с его стула.

Блейк, наконец, поднимает взгляд с пола. Он смотрит на стол между

Остином и мной, словно пытается увидеть сквозь дерево наши сцепленные

вместе руки.

– На чьей вы стороне? – Блейк адресует вопрос нам обоим, но он

предназначен именно мне.

– На своей собственной, – отвечаю я. – Но я намерена сражаться с

Сынами.

Раш подается вперед.

– Ты сказала, что бандии здесь. Больше, чем одна?

– Две, помимо меня.

Блейк заметно бледнеет. Он беспокоиться, что я выдам Порцию? Разве

он не хочет, чтобы они узнали? И тут я понимаю, что не имею никакого

представления, чего он хочет, когда дело касается Порции. Они связаны. Я

знаю, как это может оказывать давление на твои собственные эмоции.

Крик ликования раздается из толпы перед телевизором.

Раш не обращает внимания на шум.

– Тогда мы их превосходим по численности. Битва будет короткой.

Джереми выглядит не воодушевленным. Прядь волос в его руке

спуталась в клубок. Мика одними губами произносит слово «прости». Они не

бойцы, но они также и не пойдут против Круга Сынов.

Мэллори Уильямс спускается по лестнице из номера над главной

столовой. Ее лицо меняется, когда наши глаза встречаются, сначала от

страха, а затем от гнева. Она подходит к столику, ее взгляд метается от

Блейка к Рашу и ко мне.

– Что она здесь делает? Почему она все еще жива?

Раш встает.

– Ее судьба – не твоя забота.

Мэллори отпрянула от Раша, но она обращает свои холодные зеленые

глаза на меня.

– Я сама убью тебя, если они не хотят.

Джо встает позади Мэллори, появляясь из-за стола за стенкой возле

кухни.

– Это приватная встреча. – Он кладет руку на плечо Мэллори.

Мэллори сердито глядит на брата, не обращая внимания на Джо.

– А Порция знает, что ты встречаешься с ней? – Она произносит «с

ней» как грязное слово.

– Давай выйдем на улицу, Мэл. – Джо обхватывает ее запястье. –

Сейчас.

Несколько человек, собравшихся у телевизора, поворачиваются на нас

посмотреть. Раш злобно глядит на Мэллори.

– Прекращай вести себя как ребенок. Твой брат заявил о праве убить

ее, и он выполнит свое обещание перед Кругом.

Блейк снова смотрит на пол. Будто царапины на твердой древесине

образуют самые увлекательные узоры, какие только известны человеку.

Мэллори закатывает глаза.

– Так же как он сдержал в Р.Д.? Она окрутила его вокруг своих

пальцев, или, по крайней мере, обхватила своими пальцами его…

– Хватит! – Голос Раша раздается по пабу. Все в комнате замолкают.

Все взгляды прикованы к Рашу. Даже Мэллори выглядит приструненной.

Остин сжимает мою руку.

Порыв ветра налетает сзади. Ветер проносится через стол, сметая

стаканы и кувшины. Кружка пива падает на колени Раша.

Леви и Джона оба поднимаются одновременно.

– Нам нужно уходить.

Остин тянет, поднимая меня на ноги. Перед нами вспышка серебра.

Она достаточно яркая, чтобы сбить с толку, но я не могу позволить себе

дожидаться, когда привыкнут глаза. Я поворачиваюсь в приблизительном

направление к выходу и бегу.

Я делаю шаг назад, подальше от полубога, материализовавшегося

передо мной. В одной руке Блейк держит свой широкий меч, а другой берет

меня за руку, сбивая меня с ног. Я падаю на твердую стену его груди, в то

время как он прикрывает меня от вспышки света справа от меня. Он

разворачивает нас как раз в то мгновение, как Джона заносит свой

зазубренный нож.

Блейк подталкивает меня в сторону выхода, когда нож вонзается в его

плечо.

– Иди!

Я не останавливаюсь, чтобы помочь ему. А бегу к дверям так быстро,

как только могу, стараясь оставить как можно больше расстояния между

мной и остальными Сынами.

Остин ждет у двери. Он держит ее открытой и захлопывает ее за мной.

Мы бежим за угол и ныряем в сувенирную лавку. Остин кивает низкой

женщине у кассы и тянет меня к задней двери, используемой для доставки

товара. Мы выходим на узкую улочку не далеко от того места, где оставили

машину.

Мы бежим оставшуюся часть пути до машины, но нет никаких

признаков Сынов, гонящихся за нами.

Остин ведет спортивный автомобиль в манере, предназначенной для

езды на нем – резко и быстро. Мы не разговариваем пока не оказываемся в

безопасности в воротах Лоркан Холла.

– Порция? – Остин имеет в виду ветер, опрокинувший столик Сынов.

– Это только мое предположение.

Он опускает голову на руки.

– Что?

– Я должен был присматривать за тобой.

– Так и было. Ты вытащил меня.

Он качает головой.

– Блейк помог тебе выбраться.

– Ты тоже был там.

Он кивает.

– Но я не мог помочь, Брианна.

– Что ты имеешь в виду?

– Моя сила. Пропала.

– 36 –

Мик подает чай в голубой комнате. Мне хочется обнять его. И я почти

это делаю, но он отмахивается от меня. Очевидно, объятия не его фишка. Я

попиваю из теплой чашки, наслаждаясь освежающим вкусом перечной мяты.

– По крайней мере, Сыны знают, что Сбор созван.

– Теперь Лайам может и не захотеть дожидаться Сбора. Он не захочет

терять преимущество. – Остин плюхается на диван и кладет ноги на стол.

Мик сердито взирает и дожидается, когда Остин снова опустит ноги на

пол прежде, чем покинуть комнату.

– Ты полагаешь, он выяснит, что Сыны в курсе о Сборе, – говорю я. –

И что он знает, кто они.

– Нам следует предположить, что Порция расскажет ему о встрече, –

произносит Остин. – Половина города, наверное, в курсе после того

представления.

– Джо вынудит людей, которые были там, позабыть о том, что они

видели. Как он сделал в ту ночь, когда убили Сашу во время игры в покер.

– Что только прибавит слухов. Здешним людям не нужно полагаться на

свою память, чтобы понять, когда что-то не так.

– Как они могут подозревать что-то, чего не помнят?

– Помнить и знать – две совершенно разные вещи. Не всегда можно

доверять воспоминаниям, приукрашенные восприятием и временем. Знание –

это то, что живет в наших сердцах. Его не так легко поколебать.

– Я не понимаю.

Остин ставит на стол чашку чая и смотрит на меня. Прямо в меня.

– Меня бы могли лишить тысячелетних воспоминаний, но я всегда бы

знал в своем сердце, что люблю тебя.

Окей, вау. Мои щеки вспыхивают от жара, исходящего не от чая.

– А какое отношение это имеет к горожанам?

– Ты можешь забрать, что они видели, но их чувства останутся.

Мик возвращается к двери.

– У Брианны посетитель.

Я встаю. Кто бы это ни был, я хочу быть в состоянии сражаться, если

придется. Или бежать.

Шеннон входит в комнату, ее глаза опущены. Она раньше работала в

персонале, поэтому вероятно, не привыкла приходить в Лоркан Холл в

качестве гостя.

Остин кивает мне и выходит из комнаты вслед за Миком.

Она почти улыбается.

– Я пришла, чтобы помочь тебе.

– Помочь мне в чем?

– Сражаться с черной магией ведьмы.

Я сажусь на диван и похлопываю на место возле себя.

– Я слушаю.

Она достает горсть веточек из кармана. Они разрезаны на три

одинаковых дюймовые части и обвязаны зеленой лентой. Она протягивает ее

мне. Я беру небольшую связку из палочек.

– Что это?

– Соломенный веник. Оберег против черной магии.

– Я не понимаю.

– Нам и не нужно понимать.

– Почему ты даешь мне это? – Я кручу палочки в руках.

– Я была сегодня в Пабе. И знаю, ты не ведьма. Она просто хочет,

чтобы они считали тебя ей. Это поможет.