крепко обнимает меня, прижимая к себе, когда встает. Я обвиваю ногами его

за талию, в то время как он несет меня через комнату и укладывает на

гигантскую кровать.

Он ложится на бок возле меня, и проводит пальцем от моего

подбородка к моему пупку.

– Не могу поверить, что ты действительно здесь.

Моя кожа требует больше прикосновений. Я откидываю свисающие на

его глаза волосы.

– Ты просто собираешься лежать и смотреть, или собираешься

прикоснуться ко мне?

– Я определенно собираюсь прикоснуться к тебе. – В его голосе

слышен смех. – Но это не гонка до самого финиша. Я хочу насладиться

каждым мгновением.

Я провожу рукой от его плеча к запястью и обратно.

– Сними свою рубашку.

– Как пожелаешь.

Он садится и одним быстрым рывком стягивает через голову футболку

с длинными рукавами. Я дотрагиваюсь до нежной кожи над его сердцем.

Когда он целует меня, я ощущаю, как учащается пульс под моей ладонью.

Он проводит рукой по внутренней стороне моего бедра, следуя

невидимым линиям на моих джинсах. Этого не достаточно. Я хочу ощущать

его руки на своей коже. Я желаю чувствовать его кожу своей. Я хочу всего,

что обещает его поцелуй. Больше. Я тяну его вниз к себе, пока его тело не

накрывает мое. И провожу руками по его спине и ниже пояса его джинсов,

привлекая все ближе.

– Боже, Брианна, – Он дышит мне в шею. – Ты намерена это ускорить.

Я улыбаюсь в его волосы.

– Я хочу этого.

– Ах. – Он двигается вдоль меня так, что даже через одежду, я

ощущаю, как сильно он хочет того же. – Я неровня богине.

Он перекатывается на спину и стаскивает с себя одежду, улыбаясь мне

так, что я вся прямо таю.

Я не могу не смотреть. Остин, может быть, больше и не бессмертный,

но каждая частица его тела идеальна; мышцы вырезаны в совершенной

гармонии со стройной фигурой. Мои глаза опускаются сами по себе, и я

чувствую, как они расширяются, не смотря на все мои усилия.

Остин тянется к кнопке на моих джинсах.

– Твоя очередь.

Я киваю и позволяю Остину стянуть то, что осталось от моей одежды.

И прежде чем я могу почувствовать себя застенчивой, он ложится сверху,

накрывает меня своим телом, в то время как его губы обрушиваются на мои.

Он постепенно смещает вес, опуская свою грудь на мою. Когда его

обнаженная нога оказывается между моими, я замечаю, что его кожа теплее и

мягче, чем я ожидала.

Я кладу руки между его лопаток, привлекая все ближе.

На этот раз, когда его рука дотрагивается до моего бедра, я ощущаю

каждое нежное прикосновение его пальцев, ласкающих мою кожу. Когда его

бедра прижимаются к моим, я чувствую всю его длину.

– Так хорошо? – спрашивает он, прижимаясь ближе.

– Всего лишь хорошо? Не думаешь, что должен бы метить немного

выше?

Он смеется и тянется к ящику в прикроватном деревянном столике.

– Возможно. Честно говоря, я нахожусь в состоянии где-то между

кусочком самоконтроля и полного отрешения. Я просто намерен пройти

через это не поставив себя в неловкое положение. – Он вынимает квадратную

упаковку из ящика и разрывает ее зубами. – Не знаю, сколько времени я

смогу сдерживаться.

– Кто сказал что-нибудь о желании, чтобы ты сдерживался?

Он ложится между моих ног и вздыхает мне в ухо.

– В самом деле.

Это немного больно. Технически я не девственница, так что боль

застала меня врасплох, и я вскрикиваю прежде, чем успеваю остановиться.

Остин замирает.

– Я сделал тебе больно?

– Немного. – Я чувствую, как обмякаю вокруг него. – Попробуй снова.

На этот раз, когда он входит в меня, я не чувствую ничего кроме

приятного давления.

– Снова.

– Вот так? – Он делает выпад вперед.

– Да, – шепчу я. – Вот так. Еще.

Он целует, двигаясь внутри меня, и я целую его в ответ, призывая его

входить все дальше, быстрее, глубже. Не знаю, чего я ожидала, но не этой

чистой радости, начинающейся на кончиках пальцев и заполняющей меня

полностью.

Прилив эндорфинов остается со мной еще долго после того, как все

закончилось. Я лежу, положив голову на грудь Остина. Я словно барахтаюсь

в воде посереди океана. Остин был прав насчет одного: это может

закончиться только плохо.

– 35 –

Сегодня днем паб оказался полон. Толпа собралась вокруг огромного

телевизора, ликуя и выкрикивая во время игры в регби. Сыны сидят за

столиком в дальнем углу, вообще не глядя на телевизор. Вместо этого, все их

взгляды прикованы ко мне, наблюдая за каждым моим шагом с серебристой

злостью. Мне бы следовало к этому привыкнуть, но все равно волосы на

затылке поднимаются в ответ. Рука Остина покоится на моей спине,

подталкивая меня вперед.

Блейк сидит в конце стола. И хотя его взгляд следует за нами, он не

наблюдает за мной, как остальные. Он смотрит на Остина. Нет никаких

следов его характерных ямочек. Его лицо мрачное, под глазами залегли

темные круги, губы сжаты в тонкую линию. Мое сердце разрывается на

части. Не из-за меня, а из-за Блейка. Где тот Блейк, который мог

расположить целую комнату своей улыбкой? Я месяцами наблюдала за ним

до того, как мы начали встречаться, этот же грустный мальчик, ломающий

соломинку напополам в конце столика, кто-то другой целиком и полностью.

Джона подмигивает мне со своего места возле Раша. Они разве не

могли оставить его дома? По другую сторону от Раша сидит доктор Маккей.

Леви и близнецы сидят рядом с ним. Джереми играет с длинной прядью

своих волос, накручивая ее на палец. Его брат-близнец Мика пытается

улыбнуться, но его губы подергиваются. Либо эти двое пропустили прием

лекарств этим утром, или, что более вероятно, мир нам не грозит.

Два места за столиком напротив их семерых свободны. Нам с Остином

полагается чувствовать себя запуганными.

Это сработало.

Встреча с семью полубогами, большинство из которых хотят видеть

меня мертвой, относится как к крайне глупой стороне абсолютного добра,

так и к плохим идеям. Я занимаю место напротив Раша. Остин берет меня за

руку, когда садится рядом со мной.

Раш смотрит на Остина, прищурив глаза. Он крупный мужчина с

темными глазами и длинными волосами, что делает его похожим на дикое

животное, на которых он охотится.

– А ты кто будешь?

Блейк не рассказал Сынам об Остине. Я стараюсь слишком много не

думать о том, чтобы это могло значить. Собирается ли он нам помогать?

– Я – Араун.

Это впервые, когда я слышу, чтобы Остин использовал свое истинное

имя. Он во всех отношениях выглядит богом, когда произносит этого. Раш

моргает.

– Невозможно.

Остин сжимает мою руку под столом.

– Очевидно, возможно.

Раш переводит свой жесткий взгляд на меня.

– Ты не могла долго скрывать свои истинные симпатии, бандия.

Блейк смотрит в пол. Он убедил сынов объединиться со мной в первый

раз. Раш не из тех, кто даст ему это забыть.

Доктор Маккей по-прежнему смотрит на Остина, явно очарованный.

– Мы проверяли тебя. У тебя не было никакой связи с геном Киллиана.

Остин смеется.

– Вы забываете, что вы были созданы богами, а не наоборот.

Я крепче сжимаю руку Остина. Он, может быть, больше и не бог, но я

верю в него.

Раш наклоняется вперед и обращается ко мне.

– Ты просила об этой встрече.

– Нас всех призвали для Сбора.

Раш садится прямо и взирает на Остина.

– Ты ответственен за это?

Остин качает головой.

– Мой приемник.

– Здесь другие бандии, – говорю я. – Они планируют разжечь воину.

– Тогда мы будем сражаться.

У Раша это звучит так просто. Если Лайам хочет воины, он ее получит.