– Он сказал, что его звали Пвил, но теперь он известен по имени

Лайам.

– Лайам, – повторяет Остин. – Вот задница.

Остин скидывает ноги на пол.

– Ты знаешь его?

– Возможно, нет необходимости говорить тебе, раз ты уже встречалась

с этим сукиным сыном, что это плохо.

– Кто он?

– Мой лучший друг.

Остин хватает один крохотный пирожок с подноса и кусает хрустящую

корочку.

– У тебя нет друзей.

Блейк был так называемым другом Остина. И затем Остин позаботился,

чтобы я убила его.

Остин изгибает бровь.

– Вот здесь-то и зарыта собака.

Это по-прежнему не имеет смысла. Остин – единственный бог,

способный пересекать границу потустороннего мира.

– Почему Лайам здесь?

– А почему ты здесь, Брианна? – он вновь проигнорировал мой вопрос.

– Ты должна быть сейчас на самолете из Дублина. Ты обещала, что не

вернешься.

– Я не могла просто убежать.

– Могла. И все еще можешь.

– Я хочу вернуть свою жизнь обратно. – Я не ожидаю, что он поймет.

Остин не знает, что значить хотеть быть рядом с людьми, которые тебе не

безразличны. Все, о чем он заботиться – это вернуть землю богам. – Мою

человеческую.

Его улыбка печальна.

– Осторожно с желаниями. – Он доедает последнее пирожное, слизывая

крошки с пальца. – Боюсь, я слишком эгоистичен, чтобы заставить тебя

уехать, поэтому нам придется придумать новый план. Лайам – мерзавец, но

на данный момент, он наименьшая из твоих проблем. Все Сыны соберутся

здесь, Брианна. Зов врат силен.

– Но врата были в Дель-Мар.

«Были» – ключевое слово. Мик уже рассказал мне, что они здесь. И я

видела их на пляже как раз перед появлением Лайама.

– Врата там, где бог потустороннего мира пожелает. Они своего рода

пробный камень, источник твоей силы. Бандии и Сыны найдут к нему путь,

даже если они не понимают, что делают это.

То же самое сказал мне Мик, когда рассказал, что Сыны

приближаются. Но Остин – бог потустороннего мира. Он может остановить

это.

– И какого черта ты тогда делаешь? Ты же знал, если откроешь врата,

то приведешь Сынов прямо сюда. Или это то, чего ты хотел?

Конечно, это так.

Мне следовало бы знать, что Остин попытается спровоцировать

сражение. Единственное чего я добилась, отослав его – сделав его более

решительным. Он по-прежнему хочет, чтобы я была его пешкой в войне

против Сынов. Убивать за него.

Безумие, но я теперь хочу сражаться с Сынами. Не за него. За себя.

Он наклоняется вперед, уперев локти в колени.

– Я не открывал врата. Это сделал Лайам.

– Как это возможно. Ты же бог потустороннего мира.

Остин сплетает пальцы вместе. Нет и следа его обычной

самоуверенности, когда он глядит на свои руки, взволнованно потирая

большие пальцы друг о друга.

– Был.

– Что ты имеешь в виду?

Его кривая улыбка предназначена, чтобы успокоить меня. Не выходит.

– У меня была не плохая жизнь, правда?

– Что случилось?

– Полагаю, я потерял свое бессмертие.

– Ты понимаешь, что все предложение – это оксюморон.

Предполагается, что бессмертие – постоянное состояние.

– Значит ты не верующая?

Так мало осталось, во что можно было бы верить. Думала, что верю в

логику, но не все может быть поделено только на цифры и научную теорию.

Я верила в Блейка. Но как только наша связь разорвалась, он стал держать

меня на расстоянии. И он сразу же предположил наихудшее обо мне, при

первой появившейся возможности.

– И во что же именно я должна верить?

– В магию.

Наши взгляды встретились, и на секунду я снова оказалась в поле у

разрушенной стены, вспоминая его улыбку из другого времени. Я отгоняю

воспоминание. Я не могу позволить себе думать об Остине как о ком-нибудь

большем, чем просто угрозе.

– Ты уверена, что это был Пвил? – спрашивает он.

– Кто он? – вновь спрашиваю я.

– Мелкое божество с огромной дозой амбиций. – Остин запускает руку

в волосы, откидывая их со лба. – Он был моим помощником, прикрывал

меня, пока я был наверху. Когда-то я доверял ему.

– Но ты ему больше не доверяешь. – Это не вопрос.

– Он не будет так терпелив, как я когда-то.

– Ты был терпелив?

И это от парня, который убивал или был причастен к смерти более

одного полубога для достижения своих интересов.

Остин так пристально наблюдает за мною, что заставляет меня

дрожать.

– Больше, чем ты знаешь.

Есть что-то незащищенное в его взгляде, словно отошедший слой

фанеры, открывающий под ней недостатки.

– Итак, если ты потерял свое бессмертие. Означает ли это, что ты

можешь умереть?

Его кривая улыбка вернулась на место.

– Не забивай себе голову всякими идеями.

– 12 –

Я не поддаюсь искушению провести еще три дня, отсиживаясь в своей

комнате, теперь, когда я знаю, что Сыны едут сюда и новый бог разгуливает

на воле. Остин с Миком работают в офисе в конце длинного коридора, а я

провожу большую часть времени в конюшне с лошадьми. Я катаюсь верхом

по полям недалеко от дома, избегая тропы к океану. Спустя два дня без

новых визитов Лайама, я решаюсь прокатиться дальше, выводя Панду на

тропинку к деревьям.

Я спешиваюсь, как только пред моим взором предстают осыпающиеся

стены. Отпустив Панду пастись на лугу, я обхожу камни, двигаясь вокруг

них. Может быть, я вообразила встречу с Остином в прошлом. Все это

кажется невозможным. Так же как и обнаружить, что я потомок богини,

казалось невозможным шесть месяцев назад. Воскресить Блейка из мертвых

вообще было невозможным. А чтобы Блейк отослал меня подальше, не

выслушав мою сторону – совершенно невозможно. Но в любом случае это

все произошло.

Небольшие высеченные на камне фигуры насмехаются надо мной.

Фигура лошади кажется бледнее, чем остальные, словно каким-то образом

постепенно исчезает. Я нащупываю пальцем соответствующую подвеску на

своем браслете. И стою неподвижно, делая вид, что не собираюсь

прикладывать серебряную лошадь к камню. А затем я делаю это.

Сначала ничего не происходит, и позволяю себе сделать вдох. Мои

легкие едва заполняются, когда стена исчезает в тумане и мгле, и я парю в

холодном, сером небытие вместе с ней, пока небо не проясняется, и я не

ощущаю влажную траву под ногами.

– Я уж начал считать, что выдумал тебя.

Я поворачиваюсь в сторону мягкого ирландского голоса. К Остину. Не

совсем Остину, Аарону, с его нежными глазами и невинной улыбкой. На нем

того же стиля шерстяная подпоясанная рубашка, доходящая до колен, только

эта – зеленая. Его длинные, растрепанные волосы спадают ниже плеч.

Я пришла сюда, чтобы встретиться с ним, но у меня нет точного плана.

А что если это мой последний шанс поговорить с Остином из прошлого? Я

могла бы предупредить его о войне с Сынами. Как Сыны убьют большую

часть бандий. Может быть, если он узнает, как все обернется, он дважды

подумает о том, чтобы убить Дану для разжигания войны.

Может быть, я могу все изменить.

– Не делай этого, – наконец говорю я.

Он склоняет голову набок.

– Делать что?

– Не убивай Дану. Не сработает. Седьмые Дочери будут сражаться с

Сынами, но они не победят.

Остин смеется. Он опирается на низкую часть стены, его взгляд

наполнен смесью любопытства и очарования.

– Зачем мне убивать Дану? Она – последняя в своем роде.

– Не последняя. Это должна быть я.

– Тогда будущее не такое ужасное.

– Ты веришь мне? Что я из будущего?

– Я не настолько глуп, чтобы бежать от судьбы.

Его легкая улыбка заразительна.

– А что если ты смог бы изменить его? Будущее, я имею в виду.