— Овладев одним, они не успокаиваются, тянут за собой остальных из незримого. Для того им нужны тела, ещё и ещё. Здесь незримое подобралось так близко к нашему миру, что переход очень лёгок. Стоит только впасть в беспамятство, на миг потерять себя. Их много здесь, ищущих, у самой грани между мирами, вот они и стерегут каждое тело, оспаривают друг у друга. Для них это и величайшее счастье, и ужаснейшая ловушка. Они получают то, что хотят, но теряют свою прежнюю свободу и силу, Маритха. За все надо платить. Это чужой мир, и они тут невыразимо одиноки. Потому и стараются собрать как можно больше себе подобных по эту сторону. Пользуясь человеческой личиной, легко найти другие тела и подготовить их к переходу.

«Нет, Маритха. Нельзя».

Вот от чего она убереглась. Или кто-то другой её сохранил, чей голос она приняла за свой собственный.

— Подготовить… Это что значит, по голове стукнуть? Или как-то ещё… — бормотала девушка. — Так, значит, если б я тут без чувств свалилась…

— То мне пришлось бы изгонять пришельца из твоего тела.

Теперь уже Тангара передёрнуло, и его дрожь передалась Маритхе.

— То-то он меня прочь отсылал! — пробормотал хранитель. — Хотел сам тут… без помехи развернуться…

Великий снова кивнул.

— Они приходят поодиночке, когда никто не зрит, не слышит. Ты мог помешать: потерять голову, если Маритха упадёт без чувств, броситься на него… Все что угодно сделать. В прямой схватке с тобой он мог опять лишиться тела, а для них это самый большой страх на свете. Ты все равно намерен был вернуться за Маритхой, не так ли? А дальше дело за тем, кто поселился бы в её теле…

Девушка невольно плотнее прижалась к хранителю, будто ища у него защиты.

— Я пришёл, как только разглядел эту тварь. На расстоянии все видится нечётко… размыто. Много неясности, а к помощи никто из вас так и не воззвал. Повторяю в который раз вам обоим: не нужно напрасного геройства. Слышишь, Тангар? Не стоит доверять себя случайности. Зовите сразу, как только приближается опасность! Даже если вам она кажется ничтожной. В Табале до сих пор нет Покровителя, начинается смута. Ещё чуть-чуть, и начнётся резня, мне стоит больших трудов удерживать хотя бы подобие равновесия. Паломники растерянны, их режут в пустошах, не пускают ко мне. Мои ученики рассеяны, и от многих из них нет вестей, а полученные вести неутешительны. Когда-нибудь я могу не успеть в несколько мест одновременно. Внимание моё всегда с вами, и хоть мне непросто разобрать, что происходит с Маритхой, я слежу за тобой, Тангар. Только наша связь помогла мне явиться сейчас, пока ещё не поздно. Зов же о помощи подобен Молочной Полосе, прорезающей светом вечную ночь, его нельзя упустить.

— Да я не… — хранитель запнулся, пытаясь оправдаться, — не вспомнил даже! Как будто весь разум отшибло сразу, только её под ножом увидал…

Он замолчал. Девушка ощутила его колебания, но Тангар все-таки отважился спросить:

— А что в Табале? Неужто так плохо? И как это, нет Покровителя? Ведь был же…

— Хуже, чем можно представить. Новый Покровитель оказался временным, Великая Аданта пока ещё думает, а думает она всегда долго. А пока её главное лицо размышляет, поглядывая с высот Великой Башни, Радих уже начал плести вокруг свои интриги. Но это не должно коснуться вашего пути, он ведёт не в Табалу. Делай своё дело, Тангар, и ты хорошо послужишь Бессмертным.

Не в Табалу… Хорошо бы узнать куда. И если Тёмный прав, то чем они с Равангой друг друга лучше?

— Ты сейчас уйдёшь? — угрюмо спросила Маритха, косясь на неподвижное тело.

— Я останусь до утра, — успокоил её Раванга. — Этот перевал — место опасное, особенно ночью, хоть и пустое с виду. Вот подальше отойдёте…

Девушка поглядела на небо. Пелена не давала увидеть солнце, но день, верно, ещё не скоро склонится к вечеру. И все равно, раз место опасное, надо отсюда побыстрее убираться.

— Так что ж мы тут тогда… Давайте торопиться… — пробормотала Маритха.

Все пришли в движение. Раванга с Тангаром втащили то, что осталось от Корки на тарпа, оставили в носилках. Хранитель зло щурился, поглядывая на врага, даже не скрывая, что не одобряет намерений Великого. Несколько раз он спрашивал, когда бывший устроитель оклемается.

— Трудно сказать, — услыхала Маритха ответ. — Я не знал этого человека раньше, не знаю его сил. В любом случае до утра его опасаться нечего.

— Нечего… — ворчал Тангар, копаясь в носилках. — Ты уж как хочешь, Великий Раванга, — выглянул он из-за полога, — но я его там связал… покрепче, и развязывать не собираюсь. Уж если мы его с собой потащим, пускай нам будет поспокойнее.

Великий ничего не сказал. А и скажи он… Тангар был слишком решительно настроен против того, чтобы Корка тут валялся, даже связанный. Хранитель так и не успокоился.

Они двинулись вперёд. Постепенно перевал остался позади, и ветер перестал завывать так оглушительно. Маритха уже изрядно продрогла. Раванга примостился на спине огромного зверя рядом с Тангаром, и девушка тоже не стала сидеть в носилках. Боязно. И противно. Пускай сначала Корку оттуда выволокут, его компания, даже полумёртвая, ей не в радость. И она пристроилась сразу за погонщиком, закуталась сверху во второй арчах. Никто не стал прогонять её в укрытие.

Мужчины молчали. Тангар направлял вперёд тарпа, хмуро поглядывая вокруг. Великий Раванга погрузился в свои думы. Маритхе тоже было над чем умом пораскинуть.

Из передряги она выбралась на диво легко. Спина ушибленная ломила, да нога ещё побаливала. Да пара глубоких царапин на лице. Это похуже будет, вздыхала девушка украдкой, ощупывая нестрашные увечья, причинённые ей Коркой. Губа-то заживёт, а вот все остальное? Возле уха если останется, не очень заметно будет, а над бровью? Она огорчённо потирала длинную горячую припухлость на лбу, от чего та кровила, не переставая. Может, Великого попросить, чтобы помог? Вдруг её таки со свету сжить не получится, и что, придётся тогда с таким лицом всю жизнь маяться? А ну как Тангар начнёт глаза от её обличья воротить? Вон, как все закончилось, хранитель так крепко обнимал — сердце в радости трепыхалось! А теперь даже и не глянет ласково, пару раз обернулся, успокоился, что Маритха никуда не делась, и снова на дорогу…

А даже если Тангар глаз воротить не будет, кто ещё на неё посмотрит? С перепорченным лицом-то? Пускай она не красавица, да ведь и дурнушкой никогда не слыла. А теперь что?

Однако, кроме не таких уж страшных царапин да ушибов, жаловаться было не на что. Даже силы её не покинули, наоборот, ни спать не хотелось, ни даже прилечь отдохнуть. Жаловаться было не на что, только вот… Маритха рассерженно дёргала себя за распухшую губу, но даже боль не могла заставить её забыть такие отчётливые слова. «Нет. Нельзя, Маритха». — «Не бойся». Голос свой собственный, а слова чужие. Он тоже был тут, он бы помог, в обиду бы не дал, если б не Раванга. Он её не бросил! И пускай его только Дверь и заботит, но ведь и Маритха к ней причастна, да ещё как… Она его удивила! Подумать только! Она! Его!

Каждый раз, как подобные мысли смущали её покой, Маритха опасливо поглядывала на Великого. Услышать-то он не должен, раз уж она про Тёмного думает. Сфера её и раньше скрывала… А вдруг? Но даже если Раванга и слышал что-нибудь нехорошее, то виду не подал. Он возвышался рядом с Тангаром, одна рука покоилась на бедре хранителя, там, где свалявшийся мех был слегка окрашен кровью. Маритха с раскаянием корила себя за то, что впопыхах даже и не подумала перевязать Тангара, и надо бы сейчас… но прерывать Великого не осмелилась. Её хранителю больше проку будет от лечения Раванги, чем от всех её тряпок. Какая она бесталанная среди сильных! Надо же было так угораздить, чтобы Бессмертные таким бесполезным даром её наделили!

Великий закончил, убрал руку.

— Спасибо тебе, Великий Раванга! — раздался почтительный, полный благодарности голос Тангара.

— Может, перевязать теперь? — нерешительно вступила Маритха.