— Не время! Слышишь, не время! — рявкнул ей прямо в ухо. — Вот, сюда садись! — чуть ли не бросил её рядом с одним из торчащих факелов. — Гляди хорошенько вокруг! Слышишь! Бросай дурить, слышишь! И гляди! Увидишь рядом… Да слышишь ты или нет?! Как рядом тварь увидишь, как только в светлом кругу появится — сразу поджигай и швыряй! Да поточнее старайся! И к глазам их поближе! Ну! Ныть, говорю, бросай! — тряхнул он её ещё раз. — Давай! Только шкуру не подпали!

Подсунул ей какую-то пухлую котомку, всунул туда её руку, чтобы Маритха поняла, что от неё хотят. Сам же ухватился за поводья и стронул тарпа с места. Вслед за зверем, что недавно снялся из лагеря, и ещё за одним, таким же скорым.

Он бежит из лагеря! С ума сошёл! Да что они вдвоём против такой кучи этих чудищ? Тут хоть люди, хранители…

— Стой! — запищала Маритха и голос свой еле узнала, так он истончился. — Да ты ж… Да что… Что делаешь?! На смерть нас тащишь!

— Делай, что говорю, и молчи! — опять рявкнул он, перекрикивая поднявшийся невообразимый шум и скрежет. — Тут смерть, тут она! Поняла? Или прорвёмся, или сдохнем!

Хранитель потянулся к ближайшему факелу. В руке вспыхнул огонь, и он швырнул его подальше, освещая путь далеко впереди. Там тоже были горакхи, но пока что устилали путь не сплошным полем.

Тарп переваливался все быстрее, разгоняясь. Сзади, постанывая, ходуном ходили носилки. Никогда Маритха не видела таких скачек на тарпах, эти громадины на её памяти всегда несли себя медленно и чинно. Тангар бешено прикрикивал, дёргая поводья, с размаху вгоняя в толстую шкуру пасаруш — погонщицкую палку с шипами. Ещё и огни то и дело кидать успевал, выцеливая хоть где-нибудь просвет, куда можно было вклиниться бегущей громадине.

Маритха перестала тупо глазеть вперёд. Тангар не поддался общей суматохе, общему страху, не суетился — просто торопился да чрезмерно на неё орал, зато уверенно тащил их Нити прочь от смерти. И она покорилась его воле, уже надеясь на спасение.

— Гляди вокруг, не забывай! — ворвался голос хранителя в её смятенный ум. — Близко не подпускай!

Девушка опасливо пошарила рукой в котомке, вытащила маленькую, но увесистую скатку, протянутую насквозь тугим жгутом да обложенную каким-то пережатым сушняком. Игольником, больше нечем. Ах, вот почему какой-то пучок травы оказался таким тяжёлым! В самой середине она пальцем нащупала камень. А как же его жечь-то, с травою поверху? Пока под нею разгорится, что бы там ни напихали, руки лишиться можно!

Заскрежетало совсем рядом, на свету появилась клешня и исчезла в темноте. Горакх не успевал за разогнавшимся гигантом. Однако Маритха, не соображая, в страхе сунула свой комочек в огонь. Тот занялся на диво быстро и ярко, жаром дохнуло в лицо, краем пламени лизнуло руку. Маритха спешно выкинула его прочь, в ту сторону, где тварь давно уже скрылась с глаз. Помахала слегка обожжённой рукой, вглядываясь в ночь. Нет, чудище она не поразила, только себя немного успокоила. Да и что ему огонь какой-то, в его-то панцире? Так, малая помеха.

— Гляди хорошенько! — крикнул Тангар.

Вместо того девушка, как назло, потянулась взглядом вперёд и увидала, как они несутся прямо на скопище тварей. Может, там где и был просвет… однако Маритха его не углядела. Вскрикнула, глаза закрыла и так бы и сидела, если б не ещё один строгий окрик хранителя.

Вот он. Горакх, раскинув клешни, неловко кувыркнулся с пути, отброшенный рвущейся вперёд тушей тарпа. Потом ещё один. Зверь под Маритхою утробно взревел, дёрнулся, сбиваясь с хода.

— Ай-йя! — взревел Тангар, срывая голос, подстёгивая тарпа.

Тут хранитель ещё и успел подпалить сразу два горящих камня и швырнуть куда-то. Ей показалось, почти прямо под ноги тарпу. Девушка опомнилась и схватилась поджигать свою травяную скатку, сообразив, что сейчас она ей все равно пригодится, не пропадёт.

И точно. Маритха тут же с визгом отправила её вниз. Куда попало, лишь бы сгинул этот, проклятый. У, усами трещит! Проклятый сразу же остался позади, зато по бокам очутилось сразу двое. Девушка ещё не успела снарядиться вновь по-боевому, но, не причинив особого вреда, враги уже сменились на новую, более прыткую тварь, которой и достались оба шара, зажжённых Маритхой. Может, девушка кинула их не очень ловко, может, и вообще не попала, потому что клешня все-таки скользнула по длинному толстому меху, прежде чем чудище отстало. Хорошо, что такому толстому! Бессмертные, как же хорошо, что вы наградили тарпов таким толстыми шкурами, и мехами, такими быстрыми огромными ногами!

Маритха, уже не глядя, выхватывала из котомки скатку за скаткой, совала в огонь, едва опалив, отправляла вниз. Теперь она напряжённо поглядывала в обе стороны, прицеливаясь не куда попало, а в тварей, махавших клешнями так близко от неё. Может, вреда от огня им и не было, но пламени они побаивались. Не отскакивали опрометью прочь, конечно, но поджимались, медлили, чего Тангару как раз хватало для того, чтобы продвинуться вперёд навстречу новым горакхам. И Маритха, обжигаясь, швыряла и швыряла вниз огненные шары, все больше проникаясь боевым задором. Один раз она даже попала прямо в стебельчатое око и была вознаграждена ужасающим треском усов-кнутов. Ему точно было паршиво.

В азарте она даже не сообразила, что попадать ей удаётся все лучше и лучше. Только когда тарп шатнулся под ней и надсадно взревел, наконец поняла, — теперь они двигались почти шагом. Слишком скоро от всей их быстроты не осталось и следа, а тварей вокруг не уменьшилось. Страх опять накрыл её так плотно, что Маритха чуть не сверзилась вниз, хорошо хоть, за ремень успела уцепиться. Тарп дёрнулся ещё раз и не взревел уже, взвыл.

Тангар заорал в ответ. Запустил куда-то вперёд целую пригоршню горящих камней. Ругнулся, махая рукой.

— Держись! Почти уже!

Или издохнем, или прорвёмся. Маритха, стиснув зубы, выхватила новую травяную скатку. У котомки близко было дно.

Всего какой-то миг, всего какой-то один камень в ненавистные жгуты слева от неё, а тарп уже перешёл на неспешный шаг. Он шатался и ревел, проталкиваясь сквозь живой заслон, хранитель пригоршнями засовывал камни в огонь, нисколько не помня о своих руках. Девушка отчаянно отплёвывалась горящими камнями от чудищ, беснующихся внизу, уже не разбирая целей, только морщась от ожогов. Как Тангар. Главное — побольше.

Её чуть не сбросило вниз, так швырнуло в сторону. Как будто с размаху ударило обо что-то боком, да ещё голове досталось. Маритха задёргалась от боли, шею аж скрутило, рука налилась тяжестью. Уже не очень-то соображая, что делает, она выгребла здоровой сразу несколько камней, поднесла к огню, попыталась ухватить их, как Тангар, и разом выбросить в эту жуть, скрипящую внизу. Но нет, пламя обильно лизнуло плоть. Девушка вскрикнула, растеряла камни, и они, пылая, покатились куда-то вниз, подпаливая тарпу волос. Пока она тупо провожала их взглядом, лихорадочно нашаривая все оставшееся на дне котомки, зверь под ними пошёл быстрее, хотя его и продолжало бросать из стороны в сторону.

Вот ещё один горакх выскочил из тьмы. На тебе, получи. Тангар крутился теперь, то и дело назад оглядывался. Девушке казалось, что она все ещё отбивается, но вместо неё теперь старался её хранитель. Благо, что и отбиваться-то было почти не от кого.

Не обращая внимания на тяжёлое дыхание и укоризненные взрёвывания огромного зверя, Тангар снова попытался разогнать его. Теперь они убегали от преследователей, оставшихся позади. Маритха устало оперлась спиною на носилки, уже не глядя по сторонам. Хранитель нещадно погонял тарпа, озаряя себе дорогу вспышками. Он держал путь за огнями впереди. Верно, это один из тарпов, что вырвались из лагеря перед ними. Второго нигде не видать.

Маритха разлеглась на спине зверя, обессиленная столькими тревогами. Тусклая Малая Луна ещё даже наверх не выбралась. Ей-то казалось, что полночи прошло, пока они убегали от своего неудачного ночного пристанища. А времени утекло всего ничего. Когда-нибудь им придётся остановиться. Тарп уже еле-еле шевелится. Досталось же ему, безучастно думала Маритха.