Горы не приближались, они просто неслись навстречу, хотя двигались путники теперь пешком. Аинче, так выручавшие в начале лабиринта, теперь стали обузой. Во-первых, у Маритхи на троих жаждущих остался один изрядно отощавший бурдюк с водой, во-вторых, дорога пошла такая, что зверей то и дело приходилось тащить за собой, перелезая через каменные колчи. Здесь не было Тангара, чтобы печься и о самой Маритхе, и об аинче, и потому она выбивалась из сил, несмотря на то что их было хоть отбавляй.

На шестой день они бросили зверей, и те унеслись прочь. «Пока ещё есть путь назад», — сказал Сын Тархи. «Ты о них заботишься?» — с удивлением спросила девушка. «О них есть кому позаботиться». На все дальнейшие расспросы ей отвечала тишина.

В эту ночь он снова пел, а Маритха слушала, но ничего не понимала. Он пел про запредельное, недоступное для девушки из Ашанкара, пускай даже видевшей свою Нить. Раванга бы понял, наверное. Она не смогла. Но было все равно красиво. Маритха просто внимала, уютно свернувшись в небольшой выемке в скале. И снова сливалось то, что было и что будет, снова вечность дышала внутри, живая и лёгкая. И опять, забывшись, Маритха случайно открыла этот непонятный источник, неизвестно откуда наполнявший её сердце радостью.

«Если так пойдёт, тебе не понадобится моя помощь», — смеялся Сын Тархи. Но на следующий день они впервые никуда не двинулись. Маритха счастливо бродила среди скал, расплёскивая вокруг обретённое, её спутник долго где-то пропадал, потом сидел безмолвно до самой ночи. С этого дня он вовсе замедлил продвижение. У девушки не хватало духу его торопить.

В тот же день она стала замечать разные странности. Началось с того, что скалы вокруг изменились. Сдвинулись, что ли? Маритха готова была поклясться, что вчера вечером все было по-другому. С ужасом вспоминая сходившиеся камни у «ворот» в запретные земли, она тут же рассказала спутнику про свои подозренья. Но он только усмехнулся.

«Два мира сходятся, и незримое все больше обретает плоть, а ты — уязвимость для него. Но не беспокойся. Опасности нет, пока ты со мной».

Однако опасность все-таки была. Потому что сила его с этой поры стала не просто пронизывать, а превратилась в нож, что как будто поворачивался из стороны в сторону. И ещё такой круглый щит, укрывавший девушку. И бури, вздымаемые двумя путниками в совсем уж запретных землях, казались огромными. Даже Маритха чувствовала их.

А однажды она увидела воду. У подножия тех самых гор, к которым они так стремились. Прозрачные струи падали с небольшой высоты разбиваясь прямо около её ног и, собираясь, текли дальше узенькой, но бурливой лентой. Девушка долго подсовывала пальцы в маленький водопад, хоть вода оказалась холодной до жути. Солнце, пригревавшее все сильнее, особенно к полудню, нисколько не согрело воду маленького ручья.

— Откуда это? — топталась Маритха, не спеша наполнить бурдюк, почти опустевший, как скупо она оттуда ни пила.

— Вода наверху. Замёрзшая. Я говорил.

— Те белые пятна? — вспомнила она.

Сын Тархи кивнул, не вдаваясь в подробности. Последние несколько дней он был очень скуп и на слова, и даже на свои обычные усмешки.

— А Истоки? Я слышала про них… Это где? Там тоже такая вода, что бежит?

— Тоже.

— А где? Далеко? — приставала Маритха. Её томило постоянное молчание. — Отсюда неблизко.

— А Тангар… — она запнулась, — всем говорил, что мы к Истокам направляемся.

— Последний посёлок. У него нет названия. Все говорят: Истоки.

— Почему?

— Стоит у истоков реки. Не такой, как эта, побольше.

— Там золото?

— Там мечта о золоте.

Маритха качала головой, не понимая, но Сын Тархи словно не видел этого.

— Как это? Я не понимаю…

— Незримое там очень близко, почти так же, как здесь. Они хотят золота — и получают то, что желают. А с ним и все свои страхи. Поэтому я все время говорю тебе: ничего не бойся. Не стоит возиться ещё и с порождениями твоего больного разума.

— Так вот откуда это золото? Из незримого?

— Нет, — он пожал плечами, не умея или не желая разъяснить Маритхе, откуда же берётся злосчастное золото. — В незримом нет таких глупостей. Оно бесплотно. Но там живут наши Нити. И наши мысли тоже — поэтому для Ведателя они видны точно так же, как для тебя вот этот камень, — кивнул он небрежно на зубец, торчавший невдалеке. — Не совсем так, конечно… и все же… Однако в привычном для нас пространстве незримое отстоит слишком далеко, чтобы мысли могли причинить ощутимый вред их создателям, чтобы могли приблизиться и воплотиться. Здесь же — достаточно близко.

— И что? — нетерпеливо разбивала она молчание Сына Тархи, как только тот останавливался.

— Миры проникают друг в друга, — пояснил он, блуждая взглядом где-то далеко.

Маритха не любила этого взгляда. Вот-вот замолкнет, закроет глаза, усядется до самого вечера… слушать свою Великую Песню. А ведь осталось, верно, немного, несколько дней всего…

— Это как? — упрямо спросила она, сжала губы.

Он сразу же вернулся из своих необозримых далей.

Окинул её вполне осмысленным взором.

— Это значит, что кое-что исчезает из этого мира, словно нет и не было. А кое-что появляется… Плоть обретает то, что в незримом — лишь образ.

— Да неужто, — заторопилась Маритха, — мысли же у всех разные? Такого быть не может! Кто сюда ни явись — так все вокруг и поменяет! По себе!

— Может. Но к Истокам люди приходят с одной лишь мыслью. Золото!

— Ты ещё про страхи там какие-то говорил, — напомнила девушка.

— Не какие-то, а их собственные. Запретные земли не отдают просто так своё богатство. Люди так думают, они привыкли. Вот и порождают тварей одна другой страшнее. Ты же слышала, и не раз: чем ближе к Истокам, тем больше золота, тем страшнее мир вокруг.

Маритха вспомнила, как хранители на мосту приняли весть про то, что Тангар держит путь к Истокам, вспомнила их слова, как дрожали голоса от страха и возбуждения. Сама невольно поёжилась, хоть ей-то сейчас бояться нечего. Кто ж за мысли свои поручится? Что только в голову не придёт!

«Плоть обретает то, что в незримом — лишь образ». Почему так не повсюду, а только у этих проклятых гор, куда им тащиться надо позарез, хочешь не хочешь?

— Повсюду, — ошарашил её Сын Тархи. — Но здесь гораздо заметнее. Таковы уж запретные земли. Раванга не раз тебе говорил, но ты пропускала мимо ушей. Кстати, тебе не кажется, что ты давно не встречала здешних тварей?

Девушка кивнула.

— Ну, так он пообещал, что их и не будет… что никто нас не тронет! Я только… звуки разные слыхала. Иногда. А теперь уже ты говоришь: не бойся…

— Пообещал — и ты поверила.

— Как же ему не верить? Он и не то может!

— Может, — легко согласился Аркаис. — Но не было необходимости. Ты поверила в свою безопасность и потому сама убирала с пути местных тварей. Кроме одной. Но она пришла к тебе не для того, чтобы устрашить.

— Ой, это нарутха! — сразу сообразила Маритха. — Сама убирала с пути? Я сама?.. И горакхов?

— И горакхов. В незримом ты имеешь… большую силу, Маритха. Не спрашивай откуда, я не смогу ответить. Но не умеешь распорядиться этой силой, как и своими мыслями.

— Да уж, не хозяйка я своим мыслям, — покаянно уронила девушка. — Это ты правду тогда…

— Не хозяйка, — подтвердил он. — Однако стены на нашем пути возникают исправно.

— Что?!

Девушка даже дыхание задержала.

— Мы очень близко от цели. Но здесь нет привычных тебе дорог. Все меняется. Ты же заметила: мы часто подолгу остаёмся на месте.

Она кивнула.

— Я жду, пока пространство неспокойно. Лучше выждать, чем все время возвращаться, брести наудачу, попадая в новые ловушки этих скал.

— Но… тут же нет никаких ловушек!

— Ты хочешь сказать, что ни одной не видела. Там, где ещё вчера было маленькое ущелье, сегодня высится целая гряда. И она до сих пор неспокойна. Потому мы ждём, не трогаемся с места. Но я уже вижу: нам не пройти там, где хотелось.