— Р-р-гаф! Гаф!

— Да, Малай?!.. А где, кстати, Укроп и Проныра? — огласилась уже, спускаясь со ступеней с противно холодным горшком, на что тот совсем уж нежданно ухватил меня за халатную полу. — Да чего ты?.. Мне куда-то надо?

— У-у-гаф, — и выражение морды: «неужели, дошло?»

— Хам… Я сейчас. Только оденусь…

У нас уже подобное один раз было — осенью, в сентябре. Взбалмошная Салоха угодила в неглубокий овраг. Проныра тогда был с хозяином в Копе, а Укропу душевных сил не хватило задать этой… направленье наверх зубами в белый костлявый зад. Пришлось Малаю скакать за мной. У меня, как раз этих сил хватило — и на пендели и на портовые маты. Что, кстати, в дальнейшем заметно облегчило наше с козой взаимопонимание. А что теперь-то у нас?..

За высокими воротами из частокола полосками голой земли расходились в стороны две дороги: к деревне и вдоль забора, дальше, в сторону заводи. Малай поскакал по второй. Я — за ним. Ну, не «поскакала», конечно, а очень быстро пошла. И с ним вместе резко свернула, не доходя до пожухлого камыша. А вскоре увидела двух волкодавов… караулящих старый корявый дуб. При виде нас, они подскочили с земли и красноречиво вперились мордами вверх. Я — тоже. Ну, не вперилась, конечно:

— И с чего этот утренний променад? Неужели, опять Салоха?

— Гаф! Гаф! — мне в ответ на два голоса.

— Монна Зоя! Хвала небесам! — третьим голосом из желтой листвы, от которого я… нет, на ногах удержалась. — Монна Зоя!

— Дахи?!..

— Монна Зоя?

— Откуда ты здесь? — нет, я, конечно, и обрадовалась и удивилась. Но, по моему, мальчик «удивился» больше меня:

— Монна Зоя, так вы, значит…

— Здравствуйте, монна Зоя!

— Вертун?.. Хобья сила. Ну, конечно же.

— Ага. Это я его к вам привел… А вы не могли бы ваших собачек? А то мы здесь уже закоченели совсем?

И, конечно же, я смогла…

Часом позже мы сидели вдвоем за столом у горящего рядом камина и пристально друг друга оглядывали: Дахи, хлопая своими глазами из-под огромного пледа и я, подперев кулаками щеки. Хотя, очень хотелось его обхватить и прижать к себе сильно-сильно.

— Наелся?

— Угу, — стер малец крошки со щек.

— Согрелся?

— Угу.

— Тогда кончай тянуть шею на мой живот, и рассказывай: каким морским ветром тебя сюда принесло?

— Угу, — смущенно кивнул он. — Монна Зоя, я вас искал.

— Да что ты?

— Ну, мы вас все вместе искали. Сначала. Правда, долго. И… А можно, я все по порядку?

— Да, пожалуйста.

— Сейчас, — и отвернулся к огню. — В то утро, когда вы… пропали, капитан сначала обшарил весь корабль. А потом, когда рассеялся туман, уже и шлюпки спустили. Хотя, надежды было — с рыбий пуп. Но, все равно, мы по той зоне еще сутки курсировали. И до побережья дошли. А уже после, прямиком понеслись в направлении столицы… Я тогда не сразу понял — зачем. Лишь потом в команде слухи пошли, что капитан вас с помощью какого-то сильного мага найти хотел. Или магустра.

— Магистра?

— Угу. Точно. Но, тот не помог. Однако сказал, что вы точно живы. А потом, уже в Белице нас по суше нагнал какой-то мужик с письмом. Что в нем было, не знаю, но, мы снова изменили курс и через несколько дней уже причалили к южному побережью. Там капитан и боцман сошли на берег, а вернулись только через неделю. И оба — злющие, как сто чертей.

— Понятно, — значит, он все-таки в Розе Бэй… — Дахи, что было дальше?

— А дальше? — невесело скривился тот. — Мы опять вернулись на северное и сначала причалили в Радужном Роге, потом зашли в Крабью бухту и в Канделверди. Капитан с боцманом везде вас искали по суше, но, все — без толку. Да вы и сами это знаете, — ага, а теперь я еще и знаю, что про мою пропажу в курсе и Люса и Арс и Зачарий… Мама моя… — А потом капитан… в общем, он неделю не выходил из своей каюты. И, то ругался там, то бутылки об стены бил. Иногда все стихало. Мы сидели тихо, как крысы в трюме. Один лишь боцман иногда к нему заходил. И…

— Дахи, что?

— И все. Поиски он прекратил. Недавно совсем. Лишь еще раз на пути домой сюда зашел. И мы даже в деревне этой были. Я не знаю, зачем. Слыхал лишь, как капитан боцману говорил, что ему здесь что-то не понравилось, но, этим все и закончилось. А я, тогда еще, обзнакомился с Вертом.

— Вертуном?

— Ну да.

— И что было дальше?

— Дальше?.. Летунью на зимовку поставили в Пенторе, а команда разошлась до апреля по домам. Меня капитан взял с собой в Диганте. Там у него дом большой, красивый. Да только у меня все время его слова в голове стояли про то, что ему здесь что-то… Вот я сюда и рванул через перевал и Верта тут нашел. А дальше вы уже знаете.

— Мама моя…

— Угу, — глубокомысленно вздохнул малец. — Монна Зоя, а зачем вы от нашего капитана прячетесь?

— Много будешь знать — облысеешь.

— Из-за ребеночка?

— Что?!

— Так… это — его?

— Дахи?

— А что? В команде болтали кое-что про ту последнюю ночь.

— Вот ты… наглец, — и пошла румяными пятнами. Наглец, однако, остался серьезным:

— И правильно сделали, монна Зоя, что прячетесь.

— Почему? — а вот теперь я очень сильно удивилась.

— Потому как нельзя вам к нему обратно, пока покуситель на вашу жизнь неотступно с ним рядом.

— Какой… покуситель?.. Дахи? Ты о чем?

Мальчик, набрав в грудь воздуха, выдохнул:

— Монна Зоя, я знаю, кто вас покушался убить.

Вот это «мама моя»…

— И кто? — и есть всего только миг до ответа на мучительно долгий вопрос…

— Это — монна Сусанна.

— Дахи, ты — в своем…

— Я это могу доказать!

— Ну-у?

— Угу… — и снова уставился в огонь. — В то утро, когда шлюпку спускали на воду, боцман очень сильно ругался. Он тогда вообще ежа морского сглотил, а тут — такое. Вы ведь про узлы морские знаете?

— Да знаю я… Дахи, к чему?

— Да к тому, что один из крюков, на которых шлюпки на тросах спускают, был неправильно закреплен. У нас в команде все это знают — надо «восьмеркой». Чтоб, во время шторма он, не дай Бог, не сорвался и кого-нибудь… А тут — просто навешен и все. В общем, явно цеплял тот, кто науке морской не обучен.

— И поэтому ты решил, что, единственная такая на корабле — монна Сусанна?

— А то. Ведь вы же к тому крюку…

— Угу. Только лбом, — ненароком потерла я свой побелевший шрам. Мальчик скосился туда же:

— Вот, то-то же. И еще…

— Было «и еще»?

— Было. Только, — заерзал он, вдруг, под пледом. — Монна Зоя, я поступок плохой совершил. Но, для благой цели.

— Ты пытал ее что ли?

— Не-ет. Я в каюту ее залез, пока она капитана в гостиной на своем клавесине «утешала».

— То есть?

— Да музыку свою ему пела. А я в это время в шкафу ее шмон навел. И вот что нашел, — порывшись в кармане, вытянул он наружу белый кружевной платок. С инициалами «СИ» и сильно застиранный.

— Дахи, зачем?

— Монна Зоя, — вздохнул, глядя на меня малец. — Я в свою жизнь на Божьих скалах очень много раз одежду от крови стирал и всегда могу распознать, какие от нее пятна бывают.

— Так ты думаешь, это — моя… кровь? — уставилась я на тряпицу.

— Угу. Видно, она этим платочком палубу шёркала. Я и по ней потом лазил. По всему левому борту, но, вы же знаете, как у нас на Летунье палубу драят.

— Это… да… Дахи, но…

— Да вам это любой маг за пару монет подтвердит.

— И это тоже… да, — подняла я глаза на мальца. — А знаешь, что: давай прямо сейчас попробуем?

— У вас маг здесь знакомый…

— Да нет. У меня здесь собака, очень умная. А, вдруг, она мою кровь признает? Как думаешь?

— Думаю… да, — и, подхватив платок, вслед за мной подскочил со стула. Лишь плед рядом с ним забыл…

Малай воспринял нашу затею скептически — уселся напротив крыльца и глубоко вздохнул. Мы тоже — из предвкушенья, заранее бросив платок на противоположной стороне двора. Теперь…

— Дахи, а что теперь то?

— А-а. Погодите, — прочистил тот горло. — Его ведь, Малай зовут?.. Малай! Монна Зоя сказала, что ты — очень умный. Так вот…