— Вот это облегчение, — смеясь, обняла я мальца за плечи. — А почему именно их гоняет?

— Так это, — громко вздохнул тот. — Он раньше лекарем был. Зубодёром. И, когда бежит, кричит все время: «Слуги сатаны! Ввергаете народ в страдания изуверские!»

— Угу. Понятно… — прищурились мы с Дахи вновь на красиво идущих параллельно кораблю, двух океанских дельфинов…

В серо-желтушных сумерках ветер оставил, наконец, в покое спустившую на ночь паруса, «Летунью». Унёсся гонять по небу ленивые облака. Последние же сейчас устроили целый парад форм и оттенков. И даже висящее низко солнце сквозь их полупрозрачную завесу смотрелось моим размытым пятном на бумаге. Правда, бледно-желтого цвета, выбеленного в сердцевине. А сразу под ним — не то еще облака, не то далекие горы ближайшего острова архипелага… Вот мы и приплыли. Хотя, моряки говорят: «пришли»…

— И что ты опять там увидела? Новую «натуру»?.. Зоя?

— Нет, — вздохнув, оторвала я взгляд от окна. — Цвета сегодня какие-то странные, — и опустила глаза еще ниже, — А это и есть: «Бананы по-деревенски»? — хотя, могла б и не спрашивать — кроме них на столе «обезьяньей еды» больше не наблюдалось.

Капитан, видно, подумал примерно, то же:

— Здесь — без альтернатив. Пробовать будете, Зоя?

Я посмотрела на улыбающуюся Сусанну, на румяную, благоухающую медом и ванилью, горку и бросила судьбе вызов. — Всенепременно. Если вы не против, капитан?

— А почему — «против»? Главное здесь — распробовать вкус, — и расплылся в улыбке. Ну, точь-в-точь — ребенок с конфетой у глаз.

— Пути Господни выше людских голов… Вито, а мне тоже можно?

— Так ты же их не ешь? — ну надо же! Он еще и искренне изумился.

Однако Сусанна решила вести себя, «как взрослая»:

— А и вправду. Я и забыла… Рубен, можно мне чашечку кофе? И медового ликера туда плесни.

Минут через пять я «распробовала вкус». Виторио, возможно, «слегка удивленный», поспевал вилкой за мной и пытался отвлечь посторонними темами:

— Про баголи все прочитали?

— Угу-у…

— Я вот тоже свою здешнюю книгу магистра перелистал, — миску к «румяному» блюду и к себе большой ложкой оттуда. — И на материке, там где мы пушками пополнялись, еще пару купил. И, как общее впечатление?

— От чего? — та же манипуляция со своей стороны. — Ой, а на дне столько сиропа… М-м-м…

— Рубен, мне еще — кофе… с ликером.

— Да, монна Сусанна.

— Ага… Зоя, я про впечатление спросил?

— От чего? — с кусочком у рта. — А-а-а… Нормальное. С таким диагнозом живут.

— С каким… диагнозом? — проследив за вновь запущенной в сироп вилкой.

— «Баголи обыкновенная с хаотично выраженными видениями»… М-м-м. На такой еде тоже, пожалуй, прожить можно. Очень она вкусная.

— Ага… А бывают еще и «не хаотичные»?

— В жизни все бывает, капитан… — снова в сироп — шлёп.

— Зоя, а если подробнее?

— А если, вы сами мне, подробнее?.. Вот, на чем мы в гостинице остановились? — взмахнув над блюдом вилкой. — И до наших дней — историю клана бенанданти. Мне «общее впечатление» интересно.

— Да это же… Та-ак, — личная миска поехала в сторону. — Делим ровно наполовину. Остатки.

— Угу. И на счет: «Три».

— Три!..

— Может, вам еще время засечь?

— Не адо, — дуэтом… с полными ртами…

Состояние гармонии накрыло меня опустевшим дном блюда. Обволокло, вдруг, тело и душу сытым «пьяным» покоем. И в окно уже не смотрелось. Да и темно там давно. Лишь свечи вздрагивают под океанским сквозняком в отражениях на стекле… Мужчина, откинувшийся напротив, на стуле. Женщина, тыкающая в клавиши на клавесине. Робкие его звуки тонут в коврах… Вот он здесь, значит, зачем? И я даже представила, в том же приглушенном свете их двоих. Красивый склоненный профиль Сусанны. А рядом — он. И лицо мужское хорошо разглядела. С прямыми, упрямыми бровями. Чуть сдвинутыми в морщины над переносицей. Будто о чем-то сосредоточенно думает. Однако взгляд… так думают лишь об одном. О ней. Даже я это знаю, «кошка с Тюльпановой пустоши». Одного исцарапала. Другого… собой одарила. Да… Но, ни один из них не смотрел на меня ТАК…

— Вы уже закончили, Вито?

Вилка, щелкнув по краю стола, улетела на пол. А я еще вечность секунд продолжала смотреть на него. Капитан отвел взгляд первым… мама моя… Бежать. Если клеить уже безнадежно поздно. Бежать.

— Я-я…

— Сусанна, сыграй что-нибудь, пожалуйста, — мужчина встал из-за стола и подошел к окну.

Женщина за клавесином проводила его внимательным взглядом:

— Что ты хочешь?

— Не знаю… Зоя? — бросил, не оборачиваясь.

— Да?

— Есть пожелания?

— Есть… Нет. Я в этом ничего не понимаю. Мне вообще пора и…

— А я знаю, что вам сыграть, — хмыкнув, встряхнула руки Сусанна. — Только, за инструмент не садилась давно.

— Ты все равно играешь отлично.

— Спасибо, Вито… — взяла она первые пробные ноты. И, вдруг, театрально низким голосом начала. —

Ну, как?.. Зоя?..

— Да я… — да я вообще подобное впервые. — И мне… — и заглохла под новое веселенькое вступление:

Зоя:

— У меня нет двоюродных братьев.

— Зоя, это же только песенка! — беззвучно зашлась Сусанна.

— А «нейтральное» что-нибудь есть? — развернулся, наконец, от окна капитан.

Женщина, мгновенье подумав, кивнула:

— Ага. Ты ее еще не слышал. Я ее другому… В общем… — и вновь опустила длинные пальцы на клавиши… И музыка полилась. На этот раз медленно, будто, взмывая и падая.

А теперь, понравилось? — спросила, даже с вызовом у каждого из нас.

— Понравилось. И я, пожалуй, пойду, — уф-ф…

Да что же это такое? Душу, словно полоснули неимоверно острым и тут же накинули сверху мягким пуховым одеялом. Ноет и млеет. Да разве такое возможно?.. Бежать? А куда здесь сбежишь? И впервые, как захлопнула за собой дверь, огляделась. Оказывается, я — уже внизу, на палубе. Небо так и затянуто облаками. И теперь, вместо тусклого солнца на нем — луна. Вышла на смену и прячется за завесой. А вокруг тишина. Совсем другая. Без сверчков и перешептывания трав. Тишина безбрежности. И лишь музыка в ней.