Сказав это, Дорин спокойно вернулась к своему шитью. Клодия долго смотрела на нее, потом перевела взгляд на залитое дождем окно.

Ей нечего было возразить Дорин.

Джулиан, стиснув зубы, держал в руке скомканную записку Софи. Она была адресована Стэнвуду, но старый дворецкий по ошибке вручил записку ему. Неужели ему придется применить физическую силу, чтобы вбить хотя бы каплю здравого смысла в глупую голову Софи? Неужели она думает, что может и дальше противиться ему без всяких последствий?

Он потер рукой затылок, пытаясь избавиться от неприятного ощущения. Она совершенно потеряла рассудок. Когда он показал ей записку, она побелела, но тут же взяла себя в руки.

– Ты не можешь запретить мне любить его!

Господи, как он от всего этого устал! Софи никогда раньше не была так упряма, и эта перемена в ней просто невыносима – особенно сейчас, когда ему было не до себя и не до нее. Джулиан сильнее потер шею. Он сказал ей, просто и спокойно, что, если она еще раз попробует связаться со Стэнвудом, он тут же отправит ее в Кеттеринг-Холл. И он не шутил.

Он снова посмотрел на скомканный листок. Записка, написанная размашистым почерком Софи и адресованная Стэнвуду, содержала, помимо жалоб на властного старшего брата, обещание встречи. У Джулиана просто не укладывалось в голове, почему она не желает прислушаться к его аргументам.

В последние несколько дней он вообще мало что понимал. Он был в растерянности, его не оставляло смутное ощущение тревоги. И конечно, все еще усугублялось тем, что он столько дней не может спать из-за Филиппа. Да, призрак Филиппа являлся к нему постоянно, как в те долгие ночи сразу после его смерти. Все снова вернулось, открылись старые раны, невозможность поверить в случившееся, чувство вины, голос викария и пустые слова насчет вечной любви... Все это возвращалось ему в отрывочных снах, воспоминаниях, всплывших лишь из-за ее слов: «Пусть его застрелил Олбрайт, но это ты, Джулиан, привел его на то поле!»

Боже милостивый, как же он презирает ее! Но еще больше его угнетала мысль о том, что он поддался ее чарам, словно влюбленный юнец. Черт побери, да он вел себя с ней как щенок, наслаждаясь исходившим от нее ароматом, целуя ее кожу. Он бы даже встал на колени и умолял позволить любить ее. Джулиан не сомневался в этом. Но ее отказ стал для него ударом, оставив у него ощущение собственной никчемности.

Джулиан опустил голову на руки и закрыл глаза. Если бы только он смог поспать час-два, не думая о ней. Или о Филиппе. Или о Софи и, о Господи, о Валери – все это были свидетельства того, какой никчемной оказалась любовь в его жизни.

Ощущение холодной липкой руки на коже заставило Джулиана вздрогнуть. Он подскочил, заморгав от света и пытаясь рассмотреть расплывавшийся образ сгорбленного Тинли, который терпеливо ждал, взирая на Джулиана с довольно скучным видом.

– Господи, Тинли, ты что, не мог постучать? – рявкнул он.

– Я стучал, милорд, но вы продолжали храпеть. И не откликнулись, даже когда я постучал по краю стола.

Джулиан сердито посмотрел на старика:

– Чего тебе?

– Лорд Редборн желает видеть вас, милорд. Только этого не хватало!

– Тогда, думаю, тебе лучше проводить его, – пробормотал Джулиан и поднялся, тщетно пытаясь привести в порядок одежду.

– Бренди подавать?

Джулиан невольно хмыкнул. Как это похоже на Лондон – учтивость прежде всего, даже когда один готов убить другого.

– Безусловно, подай бренди. И пригласи его на ужин, почему бы нет?

Тинли оставил это саркастическое замечание без ответа и зашаркал прочь.

Джулиан стоял у камина, когда Редборн вихрем ворвался в комнату. Он давно не видел графа и сейчас с удивлением заметил, насколько Клодия похожа на отца. Редборн был довольно высокого роста. Седеющие волосы безупречно уложены в греческом стиле, который предпочитали мужчины, следящие за модой. Его красивое лицо выражало усталость – круги под глазами, складка между бровей. Серо-голубые глаза – глаза Клодии – смерили Джулиана с ног до головы.

Губы Редборна сложились в злобную усмешку.

– Что ж, Кеттеринг, вы не производите впечатления мерзавца, но вы мерзавец. И даже больше, вы – негодяй. Я имею полное право требовать от вас сатисфакции за то, что вы сделали!

Ну что же, значит, долой всякую учтивость.

– Так потребуйте, Редборн, – спокойно ответил Джулиан. – У меня нет желания вести бесполезный разговор.

Презрительно хохотнув, Редборн решительно прошел в комнату.

– Вы ужасно самоуверенны, милорд! Вы опозорили меня! Поверьте, прострели я это ваше никчемное сердце, никто бы в Лондоне не осудил меня.

– Не я опозорил вас, Редборн, – спокойно возразил Джулиан. – Вас опозорила дочь.

Кровь отлила от лица графа.

– Не провоцируйте меня, Кеттеринг.

– Не нужно угрожать мне, – тихо ответил Джулиан. – Если вы чего-то хотите от меня, попросите.

Редборн так крепко сжал губы, что они стали почти незаметны.

– Я пришел просить вас быть джентльменом. Вы знали мою дочь еще ребенком, – произнес он с отвращением, – и я питаю надежду, что вы найдете в себе достаточно мужества, чтобы поступить правильно. Я прошу вас – умоляю вас! – не допустите, чтобы она была уничтожена.

Джулиан устремил взгляд на Редборна, сунул руки в карманы и прислонился к каминной полке.

– Я предложил вашей дочери брак, но она отказалась. Она, похоже, презирает меня.

Это явно оказалось новостью для Редборна.

– Она довольно оригинально демонстрирует свою неприязнь, – пробормотал он, рассеянно проводя рукой по безупречно уложенным волосам. – Она уничтожена, Кеттеринг. Вы уничтожили ее. Слухи о ней просто ужасные. Я знаю, вы поймете последствия, если я скажу, что они даже дошли до короля. – Он искоса взглянул на Джулиана.

Джулиан потер рукой шею и предплечье.

– Я призываю вас действовать как пэр, как джентльмен. Как человек, который гордится тем, что воспитал четырех сестер. Вы поступили бы так же, если бы речь шла о юной Софии.

– Ее зовут Софи. – Боль в плече перешла в грудь, и Джулиан отошел от полки. – Я понимаю ваше положение, Редборн, но и вы поймите меня. Она отвергла мое предложение, и я не склонен принуждать ее.

– Вы сделали бы это, если бы речь шла о Софи, – мгновенно возразил Редборн. – Если бы эта... ужасная вещь случилась с вашей сестрой, вы искали бы любое возможное средство, чтобы избежать скандала. Я знаю, вы поступили бы именно так.

Да, он сделал бы все, чтобы защитить любую из своих сестер, для него это было так же естественно, как дышать. Джулиан пожал плечами:

– Даже если я соглашусь, Клодия откажется. Редборн презрительно фыркнул:

– Не думаю. Собственная глупость сделала ее пленницей в моем доме. Она почти не выходит, друзья отвернулись от нее, ее никуда не приглашают – у нее нет выбора, разве что остаться старой девой.

Джулиан попытался представить Клодию в чопорном доме Редборна, одну... лишенную присущего ей задора и энергии.

– Знаете, вам ведь не обязательно жить с ней.

При этих словах Джулиан вскинул голову и с удивлением посмотрел на Редборна:

– Что вы сказали?

Редборн слегка пожал плечами.

– Ваш брак будет далеко не первым, когда счастливые супруги предпочитают жить каждый своей жизнью.

Джулиан растерянно заморгал. До раута у Харрисона Грина у него и мысли не возникало о женитьбе. И уж конечно, он не собирался жениться фиктивно. Но он скомпрометировал Клодию и вообще не мог представить себя женатым, тем более на женщине, презирающей его. Тем не менее он остро чувствовал бремя ответственности за случившееся. Возможно, Редборн прав. Возможно, они смогут вполне мирно сосуществовать в одном доме – и дом на Сент-Джеймс-сквер, и Кеттеринг-Холл достаточно велики, чтобы не встречаться там друг с другом неделями.

Он посмотрел на Редборна:

– А вы сможете получить специальное разрешение на брак?

На лице Редборна промелькнуло облегчение.

– Конечно, – быстро произнес он. – Значит, вы согласны?