– Прошу прощения? – крикнул он в открытую дверь. С минуту стояла тишина, а потом Софи несмело пискнула:

– Заезжал сэр Уильям.

Джулиан вскочил и через мгновение уже был в комнате, не обращая внимания на то, что у него выпущена рубашка и он в одних чулках.

– Что ты сказала? – требовательно переспросил он. Краска мгновенно отлила от лица Софи.

– Он... приезжал в среду.

Джулиан огромным усилием воли заставил себя сохранить спокойствие, но, черт побери, это было так трудно! Сэр Уильям, на несколько лет старше Софи, был ужасным человеком, которому Софи ничем не была интересна, кроме ее неприлично огромного приданого и щедрого ежегодного содержания, оставленного отцом. У него была мерзкая репутация. Он не вылезал из долговой тюрьмы. Ходили даже слухи о его жестоком обращении с теми женщинами из низов, с которыми он проводил время. Его связи в обществе были самыми ничтожными, и то благодаря отдаленному, но, судя по всему, вполне реальному кровному родству с виконтом Милбруком.

– Софи, – начал Джулиан, но замолчал, когда та опустилась в кожаное кресло, на лице ее была написана смесь страха и надежды. Великолепно, он собирается развеять единственную надежду, которая появилась у девушки. О, у него не было сомнений в том, что Софи выйдет замуж за человека, не только достойного ее по своему положению, но и доброго. И это, конечно же, не будет Уильям Стэнвуд.

Он провел рукой по волосам и повернулся к камердинеру.

– Ты свободен, – сказал он и подождал, пока Бартоломью покинет комнату. – Ведь мы договорились еще во время сезона, что ты не должна отвечать на знаки внимания со стороны сэра Уильяма, разве не так?

Софи виновато отвела взгляд. Пожав плечами и не поднимая глаз, ответила:

– Я просто сказала, что он заезжал с визитом. Я не говорила, что приняла его.

Ну нет. Он вырастил четырех девушек и знал их уловки.

– Нет, не говорила... так ты приняла его? Еще одно пожатие плеч.

– Ну, если только минуту, – пробормотала она и, подняв глаза, сжалась, прочитав что-то в его взгляде. – Было бы грубо отказать ему. И тетя Вайолет присутствовала. Он был неподалеку и заехал просто поздороваться. Что тут плохого?

Плохого? Плохо было то, что Стэнвуд способен проскользнуть в ее жизнь словно змея, а потом выжать из нее все до последнего пенса. Но как объяснить молодой девушке, что единственный мужчина во всей Англии, удостоивший ее своим вниманием, на самом деле негодяй и развратник, которому нужны только ее деньги? Джулиан подошел к окну, и жилка на его подбородке задрожала от напряжения, когда он пытался сказать ей об этом так, чтобы не причинить боли.

– Я не хочу перечить тебе, Джулиан, но мне скоро исполнится двадцать один год. И тогда ты уже не сможешь мне указывать, кого принимать, а кого – нет.

Непривычный вызов в словах Софи отозвался в душе Джулиана паническим страхом. Он резко обернулся и в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние. Софи вздрогнула, попытавшись встать с кресла, но он опередил ее, схватил за локоть и поднял.

– Не думай, что тебе когда-нибудь будет позволено видеться с ним, малышка. Ты по-прежнему будешь жить в моем доме, под моей защитой, и я никогда не разрешу тебе принимать его, понимаешь?

Глаза Софи широко раскрылись; она выдернула руку и отшатнулась.

– Почему ты не хочешь, чтобы я была счастлива?

– Ну конечно, я желаю тебе счастья, Софи! Но ты не будешь счастлива с таким человеком, как он. Ты должна доверять мне.

Ее губы задрожали.

– Ты ничего не понимаешь! – крикнула она и бросилась к двери.

– Софи!

Она резко остановилась, ее рука была уже на ручке двери.

– Больше не встречайся с ним.

Она выскочила за дверь, не взглянув на него. Джулиан устало вздохнул и отправился принимать ванну.

Когда средняя сестра Джулиана, Энн, прислала на следующий день записку, приглашая его к себе на вечер, где собирались их общие друзья, Джулиан буквально ухватился за эту возможность, чтобы только не видеть несчастного лица Софи. Ее мрачное настроение словно накрыло пеленой весь дом.

Приехав к Энн, Джулиан поздоровался с сестрой и притворно ужаснулся тому, как она располнела. В ответ Энн со смехом напомнила ему, что уже на пятом месяце.

«Общих друзей» оказалось достаточно много, и Джулиан с трудом пробирался через толпу к Виктору, мужу Энн, чтобы выпить хереса. Виконт Боксуорт, ниже Джулиана на целую голову, тихий, спокойный человек, потягивал херес и украдкой наблюдал за Энн, перемещавшейся по гостиной от одного гостя к другому. Именно это невероятно нравилось Джулиану в Боксуорте – Виктор обожал Энн. А теперь, когда она носила ребенка, он вообще не мог отвести от нее глаз. Пока они беседовали – вернее, говорил один Джулиан, – он вдруг подумал, каково это, знать, что любимая женщина носит твоего ребенка, который станет воплощением тебя самого.

Виктор как раз задал вопрос о путешествии Джулиана в Париж, когда леди Фелиция Вентуорт вплыла в гостиную.

Джулиан нахмурился. Фелиция неоднократно давала ему понять, что желает его, и сегодня у него совершенно не было настроения отбиваться от ее натиска. За ней по пятам шли лорд и леди Дилби. Он однажды встретил леди Дилби в темной библиотеке, вернее, его рука натолкнулась на ее руку. С тех пор она практически преследовала его, появляясь на каждом балу, и Джулиан также не был настроен встречаться с ней. Он покинул Виктора и неторопливо стал пробираться в самый дальний угол очень большого зала, часто останавливаясь, чтобы поздороваться со знакомыми.

Он разговаривал с сестрой неудачливого лорда Терлингтона – чью голову, кстати, Джулиан однажды засунул в ночной горшок в Итоне, – когда вдруг увидел Клодию. Несмотря на то что леди Элизабет буквально прижималась к нему, хлопая ресницами и загораживая собой зал, тараторя о какой-то ерунде, Джулиан увидел ее. Берти Радерфорд стоял рядом с ней. Этот болван бесцеремонно поедал ее глазами – его взгляд то и дело нырял в вырез ее красивого темно-фиолетового платья.

Джулиан извинился перед тут же расстроившейся леди Элизабет и направился дальше.

Он очаровательно улыбнулся, когда глаза Клодии округлись от явного удивления.

– Добрый вечер, леди Клодия, – сказал он с грациозным поклоном и коротко кивнул: – Радерфорд. – Он не стал дожидаться ответа Берти и сосредоточил все свое внимание на Клодии.

– А, лорд Кеттеринг. Оказывается, вы нашли дорогу домой из Франции. – Она непочтительно улыбнулась. – Видимо, ветер принес вас на берега Англии?

Наглая девчонка.

– Меня штормом выбросило на берег, а оттуда пришлось идти пешком, потому что очень трудно нанять карету в Нью-хейвене.

Без тени раскаяния Клодия рассмеялась. Располневший Берти, похоже, пытался сообразить, что бы такое умное сказать, поэтому Джулиан слегка придвинулся, оттесняя его от Клодии.

– Надеюсь, цветы нашли вас? В ее глазах засверкало веселье.

– Ну как же, конечно! Как вы добры, что вспомнили тех, кто служил нашей любимой Англии. Обитатели больницы Челси собираются написать вам письмо с благодарностью, ведь ваши цветы так украсили их палаты.

Глядя на них в некотором замешательстве, Берти спросил:

– Прошу прощения? Ты послал цветы в больницу Челси?

– Не совсем, – спокойно ответил Джулиан.

– О нет же, послал! – весело возразила Клодия. – Похоже, у него страсть к военным.

– Моя страсть, мадам, на самом деле...

– Совершенно неуемная, – беспечно перебила она. – О, я вижу лорда и леди Дилби. Прошу извинить меня, милорды, мне непременно нужно выразить им мое почтение, – произнесла Клодия и тут же покинула их. Берти с тоской вздохнул ей вслед, потом посмотрел на Джулиана:

– Военные, да? Я лично предпочитаю моряков.

– О Господи, Берти! – раздраженно рявкнул Джулиан и устремился вслед за Клодией.

Дилби буквально засветился при виде Джулиана.

– Кеттеринг! Вы непременно должны принять участие в наших небольших дебатах! – воскликнул он, протягивая Джулиану руку. Джулиан кивнул стоящим рядом с ним мужчинам и неохотно склонился над протянутой рукой леди Дилби. Она одарила его такой явно заигрывающей улыбкой, что даже ее муж не мог не заметить этого. И уж тем более Клодия, судя по тому, как она нахмурилась.