Голова Райана нестерпимо болела. Точнее, там внутри пульсировала боль. Всю дорогу в мозгу снова и снова прокручивалась ссора с Лиз. Странное совпадение, что адвокат состряпал дельце об укрытии денег именно сейчас. Как будто они все знают.

Его сердце забилось быстрее, когда он поворачивал к дому. Но что они могут знать?

Ничего не могут. Лиз так разозлилась сегодня, что обязательно проболталась бы. Ее единственным требованием было, чтобы Райан начал зарабатывать деньги, устроившись на престижную работу. Она ни словом не обмолвилась о тайнике.

Райан заглушил мотор и вышел из своего «Чероки». Он вновь подумал об Эми. Что произошло в конце их встречи? Он вроде бы видел уже какую-то искорку, что-то такое в ее улыбке… еще подумал, что не так уж плохо быть разведенным. Она показалась ему интересной женщиной, с которой хочется познакомиться поближе. Но стоило только заикнуться о новой встрече, как все рухнуло. Райан никак не мог разобраться в случившемся. Во вторник Лиз рассказала, что отец пообещал ей: «Деньги скоро будут». Может, Эми – подруга Лиз, и ее подослал пройдошливый адвокат с целью выкачать из него информацию о доходах? Или она действительно получила деньги и теперь хочет выбить из семейства Даффи еще немного?

Райан порылся в карманах в поисках ключа от дома.

Грязные деньги на чердаке. Подарки незнакомым людям. Обещания Лиз. «Что тебе надо от меня, отец?!»

Он посмотрел на запад. Отблески заходящего солнца тонули в горах. Точнее, там, где должны быть горы. Их совсем не видно. С пыльных долин Колорадо не разглядеть даже самых высоких, достигающих четырнадцати тысяч футов в высоту. Абсолютно ровный горизонт напомнил Райануотом дне, когда они с отцом сидели на крыльце и разговаривали. Райан был еще маленький. Отец курил одну за другой сигареты, в конце концов погубившие его. Небо было необыкновенно ясным в тот день. Отец захватил с собой бинокль, полагая, что Райану удастся увидеть вершины. Но горы находились слишком далеко, чтобы их разглядеть, даже в самый ясный день. Райан расстроился, но все равно с удовольствием слушал отца – тот описывал великолепие и грандиозность горных пиков, лицезреть которые им, жителям Пайд-монт-Спрингс, не дано.

– Но почему мы не живем там? – спросил он взволнованно.

– Потому что мы живем здесь, сынок.

– Так что же мы не переедем?

Отец хохотнул, выдыхая сигаретный дым.

– Люди не могут просто так взять и переехать.

– Почему?

– Просто не могут, и все.

– Значит, мы тут застряли навсегда?

Отец посмотрел на горизонт. В его голосе послышались печальные нотки.

– Твои корни здесь, сынок. Пять поколений родственников твоей мамы жили в Пайдмонт-Спрингс. Нельзя просто так рвать корни.

Теперь, тридцать лет спустя, Райан вспоминал эти слова. Не столько сами слова, сколько тон, какими они были сказаны. Точно отец смирился с мыслью о том, что закаты и горы, сверкающие на западе, принадлежат другому, прекрасному миру, который находится слишком далеко от крошечного Пайдмонт-Спрингс.

Думая об этом, Райан понял, почему отец и Лиз так сдружились. Раньше он считал, что это из-за поразительного сходства между ним и отцом. Но по-видимому, Лиз полюбила во Фрэнке то, чем он отличался от Райана.

Он открыл дверь и вошел. Солнце село, дом погрузился в темноту. Райан включил свет и позвал:

– Мам?

Нет ответа. Райан пересек гостиную и вошел в кухню. На холодильнике висела записка. Вот так и общались в семействе Даффи. Цивилизация развивалась, перестук барабанов превратился с течением времени в имейл, но человечество не придумало ничего проще и эффективнее, чем записка на холодильнике. Райан читал ее, пока доставал пиво. «Ушла с Сарой в кино и поужинать. Вернусь примерно в десять».

Часы на микроволновке показывали восемь тридцать. Хорошо, что мама выбралась куда-то. Еще лучше, что никто не станет сейчас расспрашивать его о Лиз. Райан открыл банку и глотнул прохладного пива, направляясь в гостиную. Включил свет и замер.

Мебель была передвинута. Не переставлена с места на место, а именно сдвинута. Диван стоял под странным углом, между шкафом и стеной появился зазор в несколько дюймов, дверцы были открыты, ящики вытащены. Ковер загнулся с одного конца. Кто-то здесь побывал.

И этот кто-то, похоже, знал о деньгах.

«Дура!» – говорила себе Эми. Она долго готовилась к встрече с Райаном Даффи, но так и не добилась поставленной цели. А всего-то и надо было узнать, почему Фрэнк Даффи послал ей деньги. Ясной картины не получалось, и все было ужасно глупо.

Не так уж здорово быть умной всегда и везде. Эми поняла это еще в детстве. Если ты глуп, то никто ни в чем тебя не обвинит. Но люди подозрительно относятся к умникам, будто ум – это какой-то порок. Такая реакция со стороны окружающих выработала в Эми черту характера, схожую с застенчивостью. Из-за этой-то застенчивости Эми и допустила серьезную ошибку в беседе с Райаном. Еще в детстве она начала менять себя и из девочки-болтушки превратилась в ребенка, чуть ли не стесняющегося своих способностей. За два года до того, как умерла мама, они вместе пошли к доктору. Мама сидела на стуле, такая красивая и сияющая, какой еще предстояло стать Эми. Сестра закатала ей рукав и измерила давление.

– Очень хорошо, – сказала она, посмотрев на тонометр. – Сто двадцать на восемьдесят.

– Один с половиной, – вставила Эми.

– Что – один с половиной? – спросила мама.

– Сто двадцать разделить на восемьдесят будет один с половиной.

Сестра оторвала взгляд от журнала и чуть не выронила карандаш.

– Сколько этому ребенку лет?

– Шесть, – ответила мать. – Ну, почти шесть.

С того дня прошло двадцать с лишним лет, а Эми все никак не могла забыть лицо медсестры. В детстве она постоянно натыкалась на такие лица – будто люди привидение увидели; происходило это каждый раз, когда очередное поразительное высказывание слетало с губ маленькой девочки. Люди сначала думали, что Эми просто выглядит маленькой для своего возраста. Но когда узнавали правду, то начинали смотреть на нее как на противного карлика или еще что похуже. «Ты – особенная», – говорила ей мама, и Эми чувствовала себя особенной. Но потом мама умерла, и все изменилось. Она научилась сдерживать себя – и физически, и эмоционально. Особенно это касалось мальчиков. В младших классах они дрались с ней, просто чтобы показать, что за ум надо платить. В средней школе они приглашали ее на свидания, ведь Эми была симпатичной, но, как правило, дальше первого свидания дело не заходило. Сообразительные девушки пугают обычных парней. Началось все с той медсестры, продолжилось мальчиками в школе, а закончилось бывшим мужем.

Эми показалось, что с Райаном Даффи все обстоит иначе.

Надо сказать, разговор с ним был не самым остроумным в ее жизни. Мама согласилась бы с этим, будь она жива. Но если не обращать внимания на тупую пустоту в голове, к Райану она испытывала хорошие чувства. Он сделал так, чтобы она улыбнулась, успокоил в ситуации, которую сложно назвать простой. К своему удивлению, Эми даже хотела, чтобы они встретились при иных обстоятельствах, в другом месте. Не понимая, что растет в ее сердце, она больше думала о нем, чем о деньгах.

И если при этом приходится чувствовать себя полной дурой – что ж, похоже, быть дурой не так уж плохо.

Что было действительно глупо, так это ее ответ на предложение встретиться еще раз. «Там видно будет» – вот как она ответила! Эти три слова в голове любого здравомыслящего мужчины легко складываются в «Мечтать не вредно, парень!».

«Ну все, хватит заниматься самобичеванием!» У нее имелся его номер. Просто надо позвонить, и все. По крайней мере сказать правду. Ведь речь шла не о тысяче долларов.

Эми при встрече забыла о том бодром разговоре с самой собой в машине, о правиле «прямого подхода». Так что пришла пора действительно им воспользоваться.

«А там уж посмотрим, к чему это приведет».