— Вот так, — сказал герцог Даэгиро, закрывая книгу и передавая её маркизу.

Тот молчал, не зная, что сказать по поводу этих фантастических морских заметок, написанных не менее полутора веков назад, в те дни, когда Дерн-Хорасад был ещё великим.

— Ну что ж, — произнёс магистр, поднимаясь с места и видя, что не дождётся от своего собеседника скорого слова. — Пойду отдавать распоряжения, чтобы собирали экспедицию. Вашего друга я освобождаю от обязанностей камаринга — пускай отдыхает и готовится в дорогу.

Этими словами герцог решил судьбу Ксиндары, которому теперь было невозможно избрать какой-либо иной путь, кроме того, что предначертала ему судьба. А ничего не подозревающий волшебник порадовался про себя: он опасался, что Ксиндара захочет остаться при дворе короля Киарана Железной Пяты и выслуживаться к дальнейшему повышению.

Спустя всего три дня двоих товарищей призвал к себе герцог Даэгиро. Все три дня Лавар Ксиндара отсыпался — до того его вымотали ночные дежурства. Для отдыха магистр Кореспио с непонятной любезностью предоставил младшему камарингу свои собственные покои, чем немало удивил прислугу. Но Лён сообразил, что хитрый Даэгиро желает держать своих гостей под постоянным присмотром — во избежание распространения слухов. И лишь ночами Лёна выпускали на волю вместе с его конём. Принцессу Фантегэроа он больше не видал, и так остался в его памяти её необыкновенный образ, как некоторая невозможная химера — девушка-кентавр.

Наконец, герцог Даэгиро явился к ним, запылённый и усталый, сказав, что все приготовления закончены и то случилось это столь скоро лишь потому, что он сам мечтал отправиться в плавание, и только дела не позволяли ему это сделать. Лён понимал, что это за дела такие, но помалкивал, помня своё обещание герцогу, так что Лавар Ксиндара так и не узнал про тайну принцессы Фантегэроа — ни в те дни, ни потом.

На утро следующего дня все трое сели на своих коней и выехали из города без всякого сопровождения. Их путь лежал к гавани, где дожидался путешественников полностью снаряжённый корабль, с командой, провиантом, морскими картами и прочими необходимыми вещами. Причиной задержки стало непременное желание маркиза Румистэля взять с собой в дорогу обоих коней: белого жеребца Сияра и гнедого коня Ксиндары, который за городом как-то незаметно превратился снова в крапчатую кобылу, что немало потешило герцога и оконфузило камаринга.

Через сутки пути все трое прибыли в портовый город, где в гавани их ожидал большой корабль.

— Да, кстати, я забыл тебе сказать, — вспомнил спутник Лёна, — Та девушка, эльфийка, велела передать тебе, что то, что ты ищешь, находится за морем.

— Спасибо, — поблагодарил приятеля волшебник.

Лён думал, что им снарядят в дорогу какую-нибудь купеческую каракку, и был изумлён при виде щедрости герцога Даэгиро, который предоставил им великолепный галеон с королевскими вымпелами на мачтах. Надо ли удивляться, что на носу этого прекрасного судна красовалось выполненное в золоте имя — «Фантегэроа». Герцог назвал корабль по имени принцессы!

Уже на борту судна два друга имели возможность убедиться в щедрости герцога, когда увидели изумительно дорогие гардеробы, ждущие их в шкафах кают, и страшно дорогую мебель, и множество тех мелких предметов, которые делают жизнь морского путешественника сказкой. Их представили капитану адмиральского судна, ибо герцог Даэгиро ещё носил помимо прочих, адмиральский титул, и каюты были его собственные. Надо ли говорить, насколько были изумлены офицеры, когда увидели, какие почести оказываются двоим неприметным пассажирам. В сопровождении капитана Саладжи магистр-аристократ провел своих гостей по важным помещениям корабля, показывая и припасённые в трюмах продукты, и запасы свежей воды, и птицу в клетках, и ящики со свежими фруктами и овощами взамен обычных вяленых и сушёных, и тщательно упакованные бутылки с его любимым вином. Им были даны слуги, чтобы исполнять все желания. Была и небольшая судовая библиотечка, собранная самим герцогом. Была дана большая сумма денег, чтобы по прибытии на иные берега, не иметь ни в чём недостатка. Были вручены рекомендательные письма и объяснено, куда можно обратиться. Наконец, Кореспио отослал Ксиндару и обратился на прощание только к Лёну:

— Надеюсь, волшебник, то, что ты ищешь, найдётся на том берегу, — сказал ему герцог, дружески хлопая по плечу. — Иди, Румистэль, найди причину этого и покончи с этим раз и навсегда. Пойди и сделай это.

После такого странного напутствия магистр сошёл на берег и удалился, не оглядываясь.

С мола отдали концы, и грузный галеон отчалил от берега, выбираясь из окружения мелких рыбацких суден и небольших торговых кораблей, как могучий левиафан из стада дельфинов, и двинул с попутным ветром в открытое море.

— Фу, наконец-то я от него избавился, — со вздохом облегчения сказал Лавар Ксиндара, стоя рядом с Лёном на корме и наблюдая удаление берега. — Ты не представляешь, какая же скотина этот герцог! Твоя удача, что ты не побывал в его подземельях и не видел всего того, что там творится!

Эти слова вызвали странное ощущение у Лёна. Действительно, герцог был очень противоречивой фигурой: с одной стороны талантливый учёный, мастер, с другой — жестокий инквизитор. Непонятное чувство привязывало Лёна к магистру: с одной стороны — восхищение его мужественным характером, с другой стороны — опасение перед его непредсказуемостью и коварством. Лавару Ксиндаре того видно не было: он знал герцога только как кровавого палача.

Оставленный берег ещё не скрылся в тумане, как Лён и его товарищ отправились в свои каюты — осваиваться в новом положении. Приятно было видеть то почтение, с которым к ним обращалась вся команда, в том числе и капитан Саладжи, старый морской волк.

— Скажите, капитан, — обратился к нему Лён, улучив минуту. — А правда в здешних водах так много чудес, как говорят?

— Кому как, маркиз, — ответил капитан, окинув его взглядом. — Я ещё был безусым мальчишкой-юнгой, когда путешествия через море прекратились. Много всяких домыслов произносилось на эту тему, только трудно верить им. С тех пор навигация ведётся только вдоль береговой полосы, не более сотни миль от суши. И то, в основном, лишь с рыболовецкой целью да ради перевоза товаров в соседнее государство.

— А правду говорят, что в дарах моря нет тех роковых изменений, что видны в продуктах местного земледелия? — встрял в беседу неугомонный Лавар Ксиндара.

— Да, действительно. — подтвердил капитан Саладжи. — Среди рыб и прочих морских обитателей не встречались какие-либо изменения, портящие их. Но это только потому, что рыба, лангусты, кальмары, крабы и прочее имеет способность удаляться от мест изменения среды. Они чувствуют, где становится плохо, и покидают такие зоны. Но в море появились, помимо прежних видов, ещё и новые — опасные и агрессивные. И чем дальше от берега, тем хуже. Твари, как говорили, иной раз столь огромны, что способны потопить корабль. Вот почему маленькие суда предпочитают не удаляться далеко от берега.

Лён вспомнил описание морских чудовищ, которое прочитал ему герцог Даэгиро.

— А вы сами видели этих тварей? — блестя глазами, выпытывал у капитана Лавар Ксиндара.

— Нет, не видел. — с едва уловимой насмешкой ответил тот.

— А матросы видели? — не понял этой мимики Ксиндара.

— Тоже не видели, и не советую к ним лезть с расспросами. Это на берегу герцог Даэгиро может командовать и распоряжаться, а здесь, во время плавания на корабле, я король. Так что, вам, господа, принадлежат две каюты, а остальное — моя вотчина.

Приятели переглянулись, сообразив, что им тут, на «Фантегэроа», совсем не рады и от предстоящего плавания ждут одних только неприятностей. Вот чем объяснялись косые взгляды моряков и явная неразговорчивость команды.

— Ну, хоть по палубе мы можем прогуляться? — любезно осведомился маркиз.