– Чтобы больше в моем кабинете…

– Ладно, ладно, рассказывай, как с шефом пообщалась.

– А ты как думаешь? – Вера тяжело опустилась на стул. – В сказки верить надо меньше, а делом заниматься больше, мистику – прочь, расследуем обыкновенное убийство. Его слова. Договорились с Новосибирском, скоро либо оттуда приедут эксперты разбираться со странным телом, либо тело туда отправят. А там, в зависимости от выводов, может быть, Тоцкий еще и выкрутится.

– Да уж, начальство у нас тоже не совсем еще чокнулось, чтобы из-за одного косяка такими кадрами разбрасываться. Очередь из опытных экспертов у нас под дверями не стоит, а без Тоцкого станет совсем грустно. – Соловьев подошел к чайнику. – Кофе будешь? Правда, в пакетиках только.

– Это уж точно. Удивительно, что он и раньше отсюда не уехал куда-нибудь поцентрее. Кофе буду.

– То есть дело это тебе оставили?

– Ага. – Девушка приняла кружку из рук Соловьева. – К сожалению.

– Ну тогда – танцуй, следак. – Соловьев жестом опытного фокусника выудил из-за пазухи папку с бумагами и компакт-диск. – Нарыл я на нашего чудо-мертвеца кое-чего.

– Так-так, рассказывай, Пинкертон.

– Забавненькое дельце. Похоже, что не выйдет у тебя с мистикой-то завязать. Мужик этот подозреваемым был по делу об убийстве. Неделю назад в управление анонимка пришла, дескать, если хотите раскрыть дело маньяка, то пожалуйте по данному адресочку. А маньяк тот еще – больше года его, суку, искали. В Кемерово четырех девушек угрохал, в Новокузнецке – трех, а затем к нам заявился и одну приговорить уже успел. С чьей-то легкой руки Анакондой его прозвали, может, слышала? Питон, вроде как, уже когда-то был, а этот – тоже душит, значит, будет Анакондой. Кемеровская Анаконда… Вот придурки.

– Дальше давай.

– В управлении затылки почесали и отправили хлопчиков проверить. Те приходят по адресу – дверь в квартирку открыта, а внутри… ну логово, ей-богу, и ребенок поймет, что действительно маньячина какой-то обитает. И что ты думаешь? На кровати лежит мужик, прирезанный одним ловким ударом в сердце, а на столе полный набор доказательств, что покойничек этот был не кем иным, как Анакондой. Настоящее имя – Григорий Сагин. Лихо?

– Продолжай.

– Подъезд тот, в котором Анаконда квартиру снимал, на входе имеет камеру и консьержа, так Сагин умудрился к камере подключиться и следить за входом со своего ноутбука. Ну да не в этом суть. Когда записи просматривать начали, то обнаружили, что в примерное время убийства Сагина в подъезд вошел наш знакомый, ныне покойный уникум, а через двадцать минут он вышел как ни в чем не бывало. При этом консьерж впустил его без проблем, хотя среди жильцов слывет лютым цербером. На вопрос, почему так сделал, ответил, что сам не знает, расположил его к себе мужчина, околдовал прямо. Здесь все написано, – опер ткнул пальцем в бумаги, – и копия записи с камеры прилагается. Ну как тебе?

– А через день наш таинственный мститель гибнет от страшных ран. Да уж… И что ты думаешь? Он родственник одной из жертв?

– Проверили. Нет такого.

– Ну, или киллер, нанятый кем-то из родственников.

– Может быть. Опять же, обрубить концы путем убийства киллера – известный ход. Вот только если ты хочешь избавиться от парня, который по твоему заказу нашел и угрохал маньяка, истязавшего твоего близкого, то не станешь зверски полосовать его каким-то тесаком.

– А если это месть за маньяка? Кто-то из родственников Сагина.

– Не было у Сагина уже давно ни родственников, ни друзей. Его-то уж биографию изучили до мелочей.

– Мда… – Вера пробежала взглядом копии документов. Соловьев изложил все очень подробно. Но ее внимание привлек один нюанс. – А эта история с консьержем тебе ничего не напоминает?

– Ты о Тоцком и таинственном посетителе морга? Кстати, да, что-то есть…

– Тоцкий может врать?

– Смысл? Ты спросила его тогда, он ответил. А мог бы промолчать, ведь это только усугубляло его положение. Да и мы оба видели его глаза…

– Видели… – буркнула Вера, отпив кофе. – Два разных человека, обладающих чем-то вроде… гипноза что ли…

Раздался пронзительный и на редкость противный звонок старого дискового телефона. В очередной раз решив для себя, что не пожалеет личных денег и купит в кабинет нормальный телефон, Вера сняла трубку:

– Следователь Роднова слушает.

На том конце ответили не сразу, но после паузы все же прозвучал тихий, приятный, словно бархатный, мужской голос:

– Добрый день. Я хотел бы поговорить с вами по поводу недавнего убийства, которое вы расследуете.

Вера бросила на Соловьева пронзительный взгляд, и тот приник щекой к трубке телефона.

– Назовитесь, пожалуйста, – строго проговорила девушка.

– Позже. Когда вас устроит встреча со мной?

Вера посмотрела на часы. Половина первого.

– До шести я на работе, если вы сможете…

– Я буду у вас в час.

– Тогда запишите адрес…

Но в трубке уже раздались гудки.

– Что скажешь? – спросил Соловьев, возвращая трубку на место.

– Понятия не имею. А ты?

– Вечеринка набирает обороты.

Вера стояла у подоконника, прихлебывая кофе, и наблюдала, как трепещет тополь перед ее окном. На улице было ветрено, опять хлестал уже изрядно поднадоевший дождь. Весна в этом году выдалась тоскливая и больше напоминала осень. Впрочем, в такую погоду работалось легче, чем в солнечные летние деньки, когда так и хотелось бросить все к черту и махнуть куда-нибудь на море.

В дверь постучали, и в кабинет, не дожидаясь разрешения, вошел мужчина. Вера подспудно надеялась, что посетителем окажется тот самый брюнет, что встретился ей в морге, но это был не он. Высокий блондин в дорогом черном костюме и белой рубашке с узким галстуком, этот мужчина просто излучал здоровье и скрытую силу.

– Добрый день, следователь. – На красивом лице засияла улыбка, обнажая великолепные зубы, но голубые глаза остались холодными, прямо-таки ледяными. Он бросил взгляд на настенные часы: – надеюсь, я не опоздал.

– Нет, не опоздали. – Вера присела за стол, стараясь скрыть странную растерянность, отчего-то охватившую ее. Она ждала визита в четко установленное время – так и вышло, тогда в чем дело? Или ее смутил сам гость? – Присаживайтесь.

Блондин повиновался. Вера извлекла из стола лист бумаги и ручку, приготовилась записывать, при этом стараясь поменьше смотреть на мужчину. Что-то в его глазах было такое, что одновременно пугало и завораживало.

– Представьтесь, пожалуйста, – начала она. – И желательно, чтобы вы также показали свой паспорт.

– Мое имя ничего вам не скажет, разве что облегчит процесс общения. А паспорта у меня попросту нет.

– То есть как это – нет паспорта? Утерян?

– Нет и никогда не было. А сама идея существования этого документа мне изначально не нравилась. Но люди любят условности, это фундамент их общества. Называйте меня, скажем, Иван, ведь у вас это распространенное имя.

– Иван, значит… – Вера отложила ручку. – Вы хотите остаться инкогнито, это можно понять. Но учтите также и то, что в зависимости от информации, которую вы изложите, установление вашей личности может стать необходимостью.

Мужчина пожал плечами и снова улыбнулся лишь губами.

– Правильно ли я вас понимаю, – продолжила Вера, – что вы не являетесь гражданином России, хотя и неплохо говорите на русском языке?

– Правильно.

– А ваше гражданство – тоже секрет?

– Нет. Потому что у меня и его нет.

– Ну конечно. Нет паспорта – нет и гражданства. Но родились вы…

– Перейдем к делу.

Вера хмыкнула. Что-то в его манере разговора было такое… словно каждая фраза требовала немедленного повиновения, хотя и звучала не как приказ, а как предложение.

– Хорошо, давайте. Так что же такое вы хотите мне рассказать?

– Немного. Только то, что сочту нужным. А вы со своей стороны должны будете мне слегка помочь.

Вера снова отложила ручку. Его тон уже стал переходить границы. Если он думает, что, раз она молодая девушка, то разговаривать с ней можно не как со следователем, а как со своей подружкой, то сильно ошибается. Усилием воли заставив себя посмотреть в его ледяные глаза, она угрожающе проговорила: