Оставив урожай созревать, если уж продолжать метафору, Архитектор покинул Землю, а в качестве наблюдателей, учителей и помощников он создал вокруг живой планеты россыпь… как бы так сказать… сгустков разума, множество незримых бестелесных сущностей, посредников, старших братьев. Так же, как и человек, мы – двуедины, но у нас нет животного начала, одно из наших начал – человеческое в его «слитом» виде, второе же, так же, как и у вас, – от Великого Разума. Так же, как и вы, мы обладаем индивидуальностью, так же, как и вы, мы можем обладать телом.

– Ангелы, – еле слышно произнесла Вера.

Грассатор улыбнулся вновь:

– Ангелы, да, случалось, что нас так называли. Однако, как и сам Архитектор, в своем первоначальном состоянии мы не можем влиять на материальный мир. Мы не можем явиться в снах или наяву в образе лучезарного крылатого херувима, облаченного в белоснежную тогу, и загробным голосом раздавать указания, что бы вы там о нас ни думали. Чтобы встроиться в систему причинно-следственных связей, нам нужно воплотиться – стать телесными. Если схематично, то выглядит это примерно так: я принимаю осознанное решение, прохожу некие стадии, затем в определенном месте на поверхности планеты чистая энергия космоса, из которой мы состоим первоначально, создает материю. Что-то подобное происходило при рождении галактик, но я не смогу дать тебе научного объяснения этому, поскольку мы не участвуем в процессе, мы лишь провоцируем его начало. Теорий много – ответов нет. В любом случае я воплощаюсь – появляется сформировавшееся взрослое, на пике физического развития, человеческое тело с моей индивидуальностью.

– А внешность? Брюнет, блондин, европеоид, монголоид… может быть, негр?

– Негроидов среди нас нет, как и женщин. Внешность связана с местом, в котором воплощаешься и которое выбираешь заранее. Мы появлялись там, где миновал период познания окружающего мира людьми исключительно с помощью примитивных верований и зародились более-менее развитые цивилизации, и в те времена, когда такими местами не были места проживания чернокожих. Так уж сложилось исторически, и никаких расовых предрассудков у нас, разумеется, нет. Для нас человечество едино.

– А женщины чем вам не угодили?

– Это были патриархальные времена, а у нас была определенная задача, мы должны были добиться того, чтобы нас слушали, а тогда сделать это было проще в мужском образе. Здесь тоже не стоит искать никакой нарочитой дискриминации.

– Предположим. А все-таки зачем вы… как ты сказал… воплощались? Почему о вас ничего неизвестно? Чего вы добивались?

– Как я и говорил, человечество пошло не тем путем. Если в период античности у нас еще были какие-то надежды, то затем они начали таять. Мы решили действовать кардинально, воспользовавшись тем способом, которым одарил нас Архитектор. Первых эмиссаров было девять, они воплотились незадолго до новой эры, по вашему нынешнему летоисчислению, в различных уголках планеты, бывших в то время ключевыми. После нескольких лет или десятилетий наблюдения – кто-то раньше, кто-то позже – они начали действовать. Ты говоришь, что о них ничего неизвестно… тогда подумай, почему религии так похожи, почему повествуют об одном и том же, только разными словами. Вы знаете Первых эмиссаров. Кого-то вы называли пророками, кого-то – святыми, кого-то – чуть ли не самими богами. Они дали вам множество ответов, однако, исходя из своенравной природы человека, они не тыкали вас носом, а старались лишь подтолкнуть, направить, аккуратно упаковали эти ответы в близкие различным народам формы. А потом Первые эмиссары принесли себя в жертву ради людей. Дело в том, что, однажды воплотившись в теле, вернуться в наше естественное состояние мы больше не можем. Гибнет тело, а с ним гибнет и наша индивидуальность. Мы растворяемся в Великом Разуме так же, как и вы, тогда как в своем истинном обличии мы вечны. Первые сделали все так, как положено, решив, что миссия выполнена, они погубили тела во благо человечества, став мучениками, каждый по-своему.

Но ничего не вышло, вы перепутали форму с содержанием. То, что было лишь шелухой, призванной упростить понимание для определенной культуры, вы записали в постулаты. Вы все извратили, переврали, добавили отсебятины. Не видя очевидных ответов, вы придумали их сами. А затем, водрузив свои извращенные домыслы на стяги, вы погрязли в хаосе и междоусобице.

– Звучит не слишком лестно…

– Наблюдая все это, мы ужаснулись. Решили направить на Землю новых эмиссаров. Вторых.

Среди них оказался и я. Я думал, что не все еще потеряно, что мы сумеем исправить положение, я верил в вас. Мы пришли в начале четырнадцатого века по вашему летоисчислению. Теперь нас было шестеро.

Но мы опоздали. Здесь – среди людей – стало совершенно понятно, что увещевать человечество отныне бесполезно. Приняв это, остальные, те, что в истинном обличье, отвернулись от вас. Расписались в поражении и бросили.

А что оставалось нам? Найти свою мученическую смерть, как и положено? Но ради чего? Ради кого? Ради людей? Нужно ли им это? Изменит ли это что-нибудь? И мы решили – не дождетесь. Раз уж так сложилось, что мы оказались среди вас, раз уж сложилось, что контроль над телом позволял нам постоянно сохранять молодость и жить многие века, то отчего же не воспользоваться этим? Раз вам – младшим детям Архитектора – можно упиваться мирской жизнью, так и мы – старшие – имеем на это право. И мы разбрелись по миру. Каждый занялся тем, чем пожелал. Лишь изредка мы пересекались друг с другом, но никогда больше не упоминали о нашей миссии. Потому что ее больше нет.

Грассатор взял свою чашку, глотнул остывший кофе. Вера допивала вторую кружку. Оба молчали, оба смотрели куда-то в пол. Тишина висела долго, очень долго.

– Ты понимаешь, как трудно во все это поверить? – произнесла наконец Вера, не поднимая глаз.

– Догадываюсь.

– Я, может быть, и хотела бы. Я видела подтверждение твоим словам своими глазами. У всего этого должно было быть объяснение, и ты мне его дал. Наверное, так и есть. Но я просто не могу…

– Это нормально. Защитная реакция мозга. В конце концов, для тебя мало что меняет – знаешь ты все это или нет. Так зачем же мучиться? Я обещал рассказать и рассказал. Остальное – твое дело.

Вера кивнула, поднялась с кресла, собрала чашки.

– Знаешь, Грасс, думаю, что нужно поспать. На сегодня с меня хватит. К тому же до рассвета осталась всего пара часов, а у русских есть поговорка – «утро вечера мудренее». Вот только меня беспокоит… если восстановился ты, то…

– Вряд ли он решится напасть так скоро. Мы можем быстро срастить ткани, но на это тратится слишком много калорий. Организм измотан, чтобы восстановить тело полностью, нужно восстановить энергию, а на это требуется время. И все же ты права, я для него – как маячок, оставаться со мной опасно, и мне лучше уйти. Это не твоя война.

– Нет, – воскликнула Вера и тут же выругала себя за поспешность. Могла бы подержать паузу дольше. – Если не нападет, то и черт с ним, а мне будет спокойнее оттого, что… Тебе принести подушку или ты собираешься «отключать мозг частями»?

Грассатор улыбнулся:

– Еще не решил, но от подушки не откажусь.

Начальник безопасности Ярослав Баншеев, или, как его именовали в далекой молодости девяностых годов, Ярик, появился в комнате охраны, как всегда, неожиданно. Невысокий крепыш с бычьей шеей, в костюме он выглядел уже совершенно квадратным и неповоротливым, но оба охранника, заступившие на дежурство в эту ночь, знали – это лишь видимость.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.