В карете Аль снял заклятие, предварительно основательно связав персонажа, оказал Дану медицинскую помощь, ворча «с тобой тут лекарем стать можно», сел на козлы и погнал экипаж за город. Планировалось, что кучером будет Дан – эльфы никогда не пользовались каретами, даже старухи ездили верхом или не ездили вовсе. Но травмированный Дан чувствовал себя не лучшим образом, так что планы пришлось поменять. Аль нахлобучил поглубже шляпу, чтоб и ушей видно не было, и на лицо падала тень (нападали они нагло средь бела дня), ссутулился для убедительности и начал прикидываться человеком.

Дан сидел напротив арестанта и думал, что больше болит – порезанный бок или ушибленное плечо, и решил, что плечо. Интересно посмотреть, как быстро заживет рана, врут насчет ускорившейся регенерации или нет, а в глазах пленника была только холодная решимость.

– Что вам от меня нужно?

– Хозяин скажет, – бросил Дан.

– Вашему хозяину долго не жить. Вам – тем более. – Дан кивнул. Не жить так не жить. Надо будет потом посмешить Нирута. – Вы же понимаете, что свидетели все равно были, вас срисовали и непременно найдут. Мы – всюду.

– Ты меня пугаешь? – удивился Дан, стягивая маску. В лицо его все равно не знают. Вполне неприметный такой блондин с симпатичной физиономией, десяток на квадратный километр. В глазах киллера узнавания и не появилось. Но он усердно запоминал.

– Ты не старайся, – посоветовал Дан, – не напрягайся. Тебе-то все равно не пригодится. Тебя выпотрошат качественно. Не сомневайся.

– Почему?

– Потому что Гильдия начала вербовать не людей, – пожал плечами Дан. – Империи это надо? Пока вы работали честно, вы работали. А это уже нехорошо. Некрасиво, понимаешь?

– Ты из службы Гента?

Умный какой, улыбнулся Дан. Служба Гента Гильдией убийц не интересовалась. Ей бы заговоры раскрыть, в последние годы у знати новое развлечение появилось – заговоры учинять, то против губернаторов, то против – о ужас! – короны. Насчет развлечения именно Гент сказал. Типа не всерьез это они. Забавляются от скуки. Штук несколько повесить – и забава из моды выйдет, да вот император считает, что вешать благородных нехорошо, неправильно, их надо изысканно казнить – посредством усекновения главы. Дан припомнил, как неизысканно качалось тело Ириса в петле, и хмыкнул. Императору следовало пройти школу герцогини Фрики.

– Какая разница, кто работает у нас? – вопросил кадровик. – Нас – единицы. Мы не можем повлиять на благополучие империи. Мы не…

– А кто послал демона убивать Меч Квадры? – перебил Дан. Собеседник слегка побледнел. То есть не совсем побелел, а так, с синевой. – Не Гильдия, что ли?

– Властитель простил нас.

– Властитель простил, – согласился Дан. – А причем тут он?

Карета остановилась. Дан натянул маску и положил руку на обмотанный кожаным ремешком эфес катаны. Что-то не так. Дорожная полиция, то есть стража, их останавливать не могла: Аль вовсе не гнал, а карета была совершенно легально арендована и оплачена, на что имелись документы.

– А ты первый умрешь, – пообещал Дан, зевнув для убедительности. Улыбочка профессионального убийцы ему не понравилась:

– Ты полагаешь, кто-то из нас боится смерти? А медленно ты меня убить не успеешь.

– Серьезно? – искренне удивился Дан. – А если я тебя вот сюда ткну, то умирать ты будешь не менее двух часов, если только кто-то не прекратит твои мучения. И никакой маг не спасет, потому что лезвие смазано ядом синехвоста.

Про яд он приврал, конечно. Даже если бы и имел некрасивую привычку поганить благородную сталь всякой гадостью, эта самая гадость давно бы смылась кровью, коей было пролито немало. Однако подействовало: не боящийся смерти герой слегка загрустил. Знал, какие ощущения вызывает яд синехвоста при попадании в желудок, и все равно – извне или изнутри. Дана синехвост однажды цапнул прежде, чем Шарик успел полоснуть по очаровательной ящерке всеми своими коготками. Аль, перевязывая небольшую ранку, пообещал много мучений – сначала от яда, а потом от своих рук, когда он будет долго и методично Дана бить за глупость. Ранка потом болела недели две, да так, что Дан почти всерьез подумывал отрубить ногу. Смертелен же яд был лишь при попадании в желудок. И так умирать никому не хотелось. Снаружи была тишина. Слишком тишина для города. Дан пару раз стукнул по стенке и ответа Аля не услышал. Ну и дьявол с ней, с секретностью. Он вытащил из кармана мешковатых плебейских штанов рацию и нажал квадратную кнопку. Заначенную с прошлого раза рацию он прихватил с собой, не задумываясь, почему такая идея пришла в голову. Убийца выпучил глаза. Голос Нирута из ниоткуда сообщил, что прям сейчас будет, не интересуясь, почему Дан его вызывает.

Убийца, как оказалось, умудрился избавиться от хитроумных Алировых узлов, скакнул на Дана, что кенгуру, и вцепился ему в горло так, что дыхание исчезло разом. И тут возник властитель, так и не дав Дану проявить таланты (не дышать он умел уже три с половиной минуты) и не вырубить злодея, стукнув весомым кулаком по маковке. А потом спокойно открыл дверцу и вышел. Ну да, от него и стрелы отскакивают, и вообще. Еще через минуту сладко спящий великий маг был устроен на сиденье вместе со своей шляпой, а властитель Дан уселся на козлы и начал работать кучером. Вот так просто возник посреди кареты, сменил каким-то манером усыпленного эльфа и как ни в чем не бывало поехал себе в неизвестном направлении. Дан фыркнул и саданул под ребра валяющегося на полу начальника отдела кадров. Просто так. Для удовольствия.

Не слишком вдаваясь в детали и даже не устраивая разбор полетов, Нирут кивнул: все, мол, хорошо, все правильно, и не сомневался, что Дан примет верное решение, не зря первый – и уволок пленника в комнату для допросов. То есть в полностью изолированное помещение, где он не стеснялся. Дан при допросах не присутствовал никогда. Во-первых, не предлагали, во-вторых, и не мечталось, чтоб вдруг пригласили. Кишка наверняка окажется не толстой. Само собой, Нирут не иголки под ногти загоняет, однако Дану вообще не хотелось видеть, как ломают человека. Даже очень плохого. Чрезвычайно плохого. А вот Алир, случалось, присутствовал. Он бы и сейчас мог присутствовать, кабы не спал так крепко и аппетитно. Его раздели, протерли влажными полотенцами и уложили в кроватку – он не проснулся, только вкусно причмокнул. Нирут не выглядел озабоченным, значит, это и правда здоровый сон, пусть и не нормальный, а самый что ни на есть магический. Но на всякий случай Дан решил остаться с ним. Хотя бы и потому, что, пробудившись, Аль с досады мог и руки на себя наложить. В переносном смысле. Потому Дан разделся сам, тут прислуга засуетилась, занервничала и ломанулась за доктором, а пока его искали, Дана тоже обтерли полотенцами, причем в его случае это было куда нужнее. Точнее бы выразиться, его оттерли от крови. Доктор примчался и выгнал зевак, размотал повязку, наспех сооруженную Алиром, и разинул рот.

– А вот об этом, – весомо сказал Дан, – болтать не следует даже во сне.

Доктор обиделся. Наверное, он тоже болтать не мог, даже если бы имел намерение. Дан посмотрел на свои ребра. М-да… И правда ведь. Нет, нельзя сказать, что там и следа не осталось, след как раз остался. Такой, какой должен быть дня через два после раны. Лекарь бы и внимания не обратил бы, если бы кровь на повязке успела высохнуть. Гай, и правда ведь, – ты.

Дан отыскал в комоде белье, штаны и рубашку, оделся и устроился поудобнее в кресле. Ушибленное канделябром плечо ныло, а вот бок, щедро обмазанный лекаревой мазью по вампирскому рецепту, не беспокоил. Рецепт был Гая. Он еще прежнему лекарю открыл пару секретов. На всякий случай, сказал, и Дан его за этот всякий случай долго пилил. Аль блаженно улыбался во сне, и Дан ему позавидовал, потому что очень давно не видел таких снов, от которых хотелось улыбаться. Не хотелось воспоминаний. Никаких. Он понял это отчетливо, и так же отчетливо понял, что это – настроение, временно, случайно, пройдет, может, через час, может, завтра, потому что он нормальный, потому что воспоминания – большая часть жизни всякого человека, даже если он эльф или вампир. Или демон. Пройдет.