Чтобы читателю было понятнее, начну с того что я самый обыкновенный солдат российской армии. Точнее не самый обыкновенный, а что ни на есть, целый капитан. Заранее прошу прощения за мой плоский солдатский юмор. Те, кто долго служит в армии, по-другому уже не могут. Так вот, служил я в неприметной военной части под Москвой. Главной моей задачей была подготовка зеленых солдат к суровой жизни российского спецназа. Должность же у меня была: "инструктор по рукопашному бою". Ну, это только название. На самом же деле, приходилось преподавать и ориентирование на местности, и основы разведки, и многое другое, без чего не обойтись сотруднику любого спецподразделения.

В наше захолустье часто присылали на обучение и переподготовку солдат со всех частей страны. Вообще-то наша часть была на хорошем счету, поэтому на зарплату мы не жаловались, да и в работе недостатка не было.

К своим двадцати восьми годам семьей я так и не обзавелся. Была, конечно, одна женщина в соседнем городке, к которой я наведывался на вкусный борщ, но что-то не тянуло меня вступать в законный брак. Просто, как-то не сложилось…

В горячие точки меня, как ценного специалиста, в последнее время не посылали, хотя я честно просился несколько раз. Мой непосредственный начальник, полковник Петренко говорил, что мне и моих прошлых похождений должно было хватить с лихвой.

Все бы ничего, да угораздило меня как-то по голове. Да-да, именно по голове…

В тот день было пасмурно, моросил мелкий, противный дождь. Шел второй день полевых учений у зеленых новобранцев, пригнанных к нам буквально на прошлой неделе. Ребята были крупные, крепкие, прошедшие серьезный отбор, но им явно не хватало практики и немного сноровки. В этом я убедился лично…

На короткой полосе препятствий я гонял одну роту, в то время как мой напарник старший лейтенант Семенов, проводил зачет по метанию гранат со второй ротой.

Последнее, что я запомнил в этот дождливый день, это то, как старший лейтенант окрикнул меня.

— Товарищ капитан, берегитесь!

Я резко обернулся и увидел что-то крупное прямо перед глазами. Послышалось глухое "тук" и мир потемнел. Сколько себя помню, потеря сознания, интересная штука, теряешь его мгновенно, и так же мгновенно в него приходишь, но кажется, что прошла всего секунда. В этот раз все было немного по-другому.

Чья это неудачно брошенная болванка прилетела мне в лоб, оставалось только догадываться. В бреду и полусознательном состоянии я видел много странных картин. Передо мной поочередно возникали врачи в белых халатах, яркий свет, какое-то феерическое светопреставление, мелькание цветов и, в конце концов, наступила полная темнота.

"Эй, эй", — заволновался я. Темнота вокруг была непроглядной и обволакивающей. "Ну, не помер же я?! В конце концов, если я соображаю, значит, я жив!"

После довольно продолжительного времени, проведенного в таком подвешенном состоянии, я окончательно устал. Тела своего я не чувствовал, говорить не мог, даже не знал, дышу ли. Положение спас чей-то голос.

"Наконец-то", — приободрился я. Голос медленно переходил в пение. — "Не понял? Одно из двух, либо меня отпевают, либо в раю появились ангелы с дурными голосами".

Голос неизвестного мужика, действительно был сиплый и настолько противный, что мне захотелось заткнуть уши. Пел он какую-то белиберду, явно не на русском языке.

Неожиданно для самого себя, я открыл глаза. В помещении был полумрак, но я все равно щурился. Я пошевелил руками, сжал пальцы на ногах. Вроде бы все на месте и ничего не болит, а судя по запаху в помещении, это место меньше всего походит на больницу или морг.

Повернув голову на голос, я уперся взглядом в низкорослого мужчину неприятной наружности в грязной засаленной рясе, или балахоне серого цвета. Тот не обращая на меня внимания, распевал заунывную песню.

Помещение, в котором я находился, напоминало… напоминало… Как я ни старался подобрать аналогию, ничего путного на ум не приходило. Каменные стены из грубого, крупного камня, высокий сводчатый потолок и каменный постамент, на котором, собственно я и лежал. Все это повергало меня в откровенное недоумение. Окон в помещении не было.

На ум пришла интересная мысль, объясняющая большую часть из того, что я тут увидел. Был у нас при штабе особо ретивый майор, занимающийся проблемами внутренней безопасности в рядах спецслужб. Все бы ничего, но есть у него хобби, проверять стрессоустойчивость у офицерского состава. Особенно, если кто-нибудь провинился, или не дай бог позволил себе напиться.

Я немного отвлекся от поющего мужика и вспомнил одну забавную историю произошедшую с нашим старшим лейтенантом, когда того обнаружили у себя в общежитии пьяным в стельку. Накануне, тот праздновал какую-то нелепую дату событий в Афганистане. Сам-то он, конечно, там не был, но всегда к этой войне относился с каким-то странным чувством. Так вот, наш майор "асабист" его таки и обнаружил. Не без помощи доброжелателей, конечно.

На следующее утро невезучий старлей проснулся в металлическом бараке в Астраханской области. Утром его и еще несколько молодых ребят поднял, как положено старшина и с криками, матом, руганью заставил всех одеться. С тяжелого похмелья лейтенант немного повозмущался, но когда вышел на улицу…

Представьте картину: астраханское лето, пески… А лето тогда было жаркое и душное. На плацу построено человек тридцать, все в советской форме с пожитками, готовые вылетать. Вышел полковник и под советским стягом долго и проникновенно, как говорят подростки — толкал речь, провожая солдат в Афганистан.

Как только послышался шум специально подогнанного грузового самолета, старший лейтенант окончательно окосел. Кроме него в такой вот проверке на психическую устойчивость участвовали еще несколько солдат из других частей. Остальные же были в "теме" и вовсю старались подлить масла в огонь, уходя в "Афган" как в последний раз.

После этого старший лейтенант, надо отдать ему должное, отходил не долго, но пить и слушать песни о войне в Афганистане перестал.

Улыбнувшись вновь нахлынувшим воспоминаниям я, кряхтя, поднялся и сел.

— Слушай, — сказал я как можно громче. — Хватит уже причитать, а то у меня голова начинает болеть от твоих напевов.

Мужик остановился, глядя на меня глазами старателя, который откопал килограммовый золотой слиток.

— Стража! — заверещал он. — Позовите Лорда Гамильтона.

В помещение заглянул бородатый мужик в металлической кольчужной шапке, бросил на меня короткий взгляд и скрылся.

"Стража, лорд, да к тому же Гамильтон", — улыбнулся про себя я. — "Старается Майор".

— Э, милейший… — сказал я как можно спокойнее. — А не подскажете где я?

— Это передовая летающая крепость Лорда Гамильтона, — отозвался тот сиплым голосом.

— А, — протянул я, спуская ноги на пол. — Сапоги подарите?

Не знаю, кто меня переобул, но сапоги мне понравились. Очень похоже на военные ботинки, в народе называемые "берцами". В носках высоких ботинок, или низких сапог, было вставлено что-то твердое, скорее всего металлическая пластина.

Я довольно покачал головой, ощупывая их. "Нет, вот их я, уже, не отдам. Драться буду, но не отдам". Я хотел спросить еще что-то, но в помещение вошел высокий черноволосый мужчина с узким лицом и длинным носом. Одет он был как актер на постановке Гамлета. "Боже мой", — подумал я. — "С костюмчиками у них промашка вышла". За мужчиной вошли два стражника с характерным металлическим шуршанием кольчуг под кожаными жилетами. На поясе у каждого висел меч. Взгляд их мне не понравился. Как человек повидавший многое, я мог сказать, что эти зарежут без зазрения совести.