«Ага, вот ты и попался!» — обрадовалась Шева.

— Он говорил с тобой обо мне?

Локи понял свою ошибку и попытался увильнуть от ответа:

— Да так, болтали как-то раз.

— Что он сказал?

— Ничего особенного.

— Ну-ну, не стоит изворачиваться, как угорь на сковородке. Ты все равно проболтался.

— Это так. — Красавчик улыбнулся, потом посерьезнел. — Он и вправду не сказал ничего особенного. Буквально пару слов.

— Каких?

— Он сказал, что скоро придет прекрасная женщина с рысью и захочет разрушить наш мир. И еще…

— Что еще? — нетерпеливо бросила Шева, раздраженная неторопливостью собеседника.

— Еще он сказал, что любит эту женщину.

Охотница выдавила усмешку:

— Лжец!

— Может быть, и так. — Локи пожал плечами. — Только не думаю, что он врал. К чему ему врать?

— Он хотел, чтобы ты передал эти слова мне. Он думал, я размякну и прекращу охоту на него!

Локи бросил на свою спутницу взгляд, в котором отчетливо читалось нечто вроде: «Милочка, а не слишком ли много ты о себе мнишь?»

— Вряд ли Арктура испугает какая-то охота.

Шева не стала спорить. Ей показалось, что Арктур был честен с нею во время их последней встречи меж звезд, если, конечно, эта встреча не была больной фантазией, поселенной в ее сознании волей Арктура. Тем временем впереди показался холм, над которым курился тоненький дымок, выбивавшийся прямо из-под снега.

— Нора цверга по имени Фундин, — сообщил Локи..

— Фундин? А… — припомнила Шева. — Это один из тех, кто похитил меня. Мы можем поймать его?

— Можем, — после краткой заминки ответил Локи. — Если, конечно, он не успеет созвать на помощь своих собратьев. Цверги чрезвычайно быстры, когда речь заходит о спасении их шкур. Я без груда расправлюсь с одним и даже тремя карликами, но не поручусь за исход поединка, если их будет пять или десять.

— Понятно, — протянула Шева. — Тогда не будем рисковать. Но мне хотелось бы узнать, кто поручил карликам похитить и убить меня.

— Когда-нибудь узнаешь. Что с тобой? — спросил Локи, видя, что Шева опускается на снежный бугорок.

— Ничего! — без особого успеха пытаясь скрыть раздражение, буркнула Охотница. — Я устала.

— Я же предлагал тебе отдохнуть, когда была возможность! А теперь…

— У меня нет времени на отдых. А ты не мог бы достать лошадей?

Красавчик изобразил очаровательнейшую из своих улыбок:

— Коней? Конечно могу. А почему ты не попросила об этом раньше?

У Шевы не осталось сил на то, чтоб разозлиться.

— Я полагала, об этом нетрудно догадаться.

— Прости.

Сунув в рот два пальца, Локи свистнул и уселся, подостлав плащ, рядом с Шевой.

Ждать пришлось недолго. Вскоре из-за ближайшего холма появилась пара коней. Раздувая ноздри, они подбежали к поджидавшим их путникам. От ровно вздымающихся боков валил пар. Подсадив Шеву на саврасого жеребца, Локи вспрыгнул в седло вороного.

— А ну, пошли!

С конями путь стал короче. Всадники быстро миновали владения живших по соседству цвергов, затем вихрем пронеслись мимо селения людей, проводили взглядом промелькнувший у дальнего леса замок великана.

— Странно устроен ваш мир, — заметила Шева, когда земли етуна сменили владения светлого бога Хеймдалля, на границе которых и жил Пауль. — Существа, столь отличающиеся друг от друга, живут рядом и, похоже, ладят между собой.

— Все не совсем так, как кажется, — возразил Локи. — Только на первый взгляд боги, великаны, люди и цверги перемешались и живут рядом. На самом деле у каждого свой мир. Для людей это Верланд, для цвергов — Альвсхейм, великаны живут в Етунхейме, мы, светлые асы, — в прекрасном Асгарде, отгороженном от всех прочих миров высокой золотой стеной.

— Что-то я не видела этой стены.

— Это потому, что ты со мной. — Локи помедлил, раздумывая, и пояснил: — Вообрази несколько плоскостей, параллельных друг другу и в то же время пересекающихся между собой во многих координатах.

— Это невозможно. Параллельные плоскости не пересекаются, это свойство лишь параллельных прямых.

— Верно, но лишь для мира, в чьей основе лежат время и пространство. Но наш мир существует по иным законам. Его определяет Великая Воля — единственное, что имеет право определять. И потому он построен так, как угодно его создателю — Арктуру великому. Он создан так, как удобно всем нам.

Шева засмеялась:

— Вот как? Даже великий?

— А что в этом дурного? Почему не признать вслух величие того, кто и впрямь велик. Вот у меня злой ум, и все кличут меня Злоумным. У Тора сильные руки, и его зовут Могучим. Хеймдалль — самый правдивый, и его прозвание — Лучший из богов. Харальд, которого ты искала, ужасал врагов, и те дали ему прозвание Суровый. Почему бы не назвать великим Арктура, если он и вправду велик?

— Да нет, пожалуйста, это ваше дело. Значит, Арктур сделал все так, чтобы эти миры соприкасались и в то же время существовали раздельно друг от друга… Но зачем?

— Чтобы не допустить уничтожения, страсть к которому свойственна всем живым существам, в чьей груди бьется человеческое или близкое к человеческому сердце. Далеко не каждый обитатель миров может шагнуть из одной плоскости в другую. Почти всегда это дозволено лишь богам, ибо мы имеем силу, способную поставить страсть под власть рассудка. Куда меньше к этому способны етуны и цверги. Лишь наиболее могучие из них могут шагнуть в иной мир. И еще меньше тому обучены люди. Редкие единицы из рода людского способны объявиться в земле етунов и уж тем более проникнуть в Асгард. И только один обитатель миров способен перемещаться по ним без всяких оговорок.

— Кто же это? Арктур?

— Да, он… Но я имел в виду не его. Смерть! Мы зовем ее Хель. Она обладает властью во всех мирах, и власть ее безгранична.

Шева вспомнила недавние слова Арктура и удивилась:

— Но почему он не уничтожил смерть? Ведь он в состоянии это сделать!

— Не знаю. — Локи подстегнул коня. — Спросишь об этом сама. У тебя будет такая возможность.

Кони подскакали к скале, в которой темнел клубящийся испарениями провал.

— Сюда! — сказал Локи.

В глубине души Шевы зародилось неясное сомнение.

— Ты уверен?

— Да, так короче. Сразу за этим тоннелем начинается граница владений Хеймдалля, где и стоит дом твоего Ульва.

Словно желая развеять опасения своей спутницы, Локи направился в черный проем первым. Шеве не оставалось ничего иного, как последовать за ним.

Там было темно. Темно настолько, что ночь показалась бы днем в сравнении с этой темнотой. Очень скоро Шева потеряла из виду спину Локи и направляла своего испуганно всхрапывающего коня туда, откуда доносился стук копыт вороного. В какой-то миг мерный до этого цокот исчез и почти сразу впереди показалось пятно света, возвещающее о том, что долгий путь подходит к концу. Решив, что Локи уже выбрался наружу, Шева подстегнула саврасого. Тот, обрадовавшись свету, ускорил шаг, почти галопом вылетел наружу и помчался по узкому, покрытому ровными стальными треугольными плитами мосту, под которым бурлила зловонная вода. Очутившись на противоположном конце моста, конь радостно заржал. Ему вторило ржание, послышавшееся из-за спины. Шева обернулась.

Далеко позади ее, в самом начале моста, виднелась фигура всадника, в котором Шева не без труда из-за поднимающихся над водой испарений признала Локи.

— Эй, что ты делаешь там? — крикнула Охотница отставшему спутнику.

— Наши пути разошлись! — эхом донесся ответ Злоумного.

— Что это значит?

Стальные плиты моста звонко швырнули в лицо Охотницы смех Локи:

— Я возвращаюсь домой. А тебе предстоит навеки остаться здесь, в мире, именуемом Хель! Если тебя еще интересует, кто нанял карликов, знай, это был я! Прощай, женщина с рысью!

С этими словами коварный красавчик повернул коня и исчез в темноте тоннеля. Шева хотела последовать за ним, но край моста вдруг поднялся вверх, обратившись в чудовищную голову. Голова эта злобно зашипела и улыбнулась Шеве двумя парами ядовитых клыков. Конь с испуганным криком бросился в сторону — к обнесенному высоким забором строению, откуда к гостье уже спешил пес, чьи размеры вполне соответствовали габаритам служившему мостом змею.