При виде нового чудовища скакун взвился на дыбы, сбросив Шеву в снег, который почему-то был белым. Потом он умчался прочь, оставив Охотницу наедине с двумя тварями, вообразить которые было невозможно даже в дурном сне. Поочередно улыбаясь то немигающе уставившемуся на нее змею, то подоспевшему с другой стороны псу, с чьих клыков стекала кровавая пена, Шева приняла единственно верное в подобной ситуации решение. Она послала вызов Сурту, но тот не откликнулся. Шева не знала и не могла знать, что директору Управления было сейчас не до Охотницы…

Этим утром директор Управления порядка Пацифиса получил сразу два тревожных сообщения. Первое пришло с Новой России, где произошла серия взрывов. Числом восемь, эти взрывы не причинили особого ущерба, не пострадал ни один человек, но… никто не знал, какова цель этих взрывов. Глупая шутка? Система давно отучила своих граждан от подобных шуток. Месть? Обитатели Пацифиса не были мстительны, кроме того, восемь взрывов было слишком много для мести. Сурт приказал тщательнейшим образом расследовать странное происшествие на Новой России. Аналитическая служба предположила, что некто таким образом просто желает посеять панику среди обитателей Новой России, а в перспективе — и всего Содружества.

Едва директор Управления отдал распоряжение провести расследование, как пришло известие о беспорядках на Тменде. Вокруг городского совета Лируса, столицы Тменда, собралась толпа агрессивно настроенных молодых людей, которые требовали немедленного освобождения — кого бы вы думали? — самого Керла Вельхоума, отъявленного иррационалиста и самого известного из гладиаторов. Керл происходил с Тменда, и его здесь еще помнили. И вот теперь ни с того ни с сего обитатели Тменда встали на его защиту, как будто еще три года назад их не известили, что их земляк окончил свой жизненный путь в Розовой тюрьме на Альпионе! Секретарь городского совета растерялся и вместо того, чтобы разогнать толпу и изолировать зачинщиков беспорядков, проявил нерешительность, в результате чего волнения перекинулись на улицы города.

Но это было еще не все. Сразу на двадцати одной планете, включая Соммету, Посьерру и Новую Россию, были обнаружены кощунственные воззвания, опровергавшие истинность Десяти заповедей, данных людям доктором Бермлером. Под воззваниями стояла подпись — Деструктор. После этого директору Управления не оставалось ничего иного, как связаться с самим доктором Бермлером. В пути он получил известие о еще одном происшествии, самом серьезном из всех. Комендант Розовой тюрьмы сообщал об исчезновении из каземата Тана О’Брайена, прозванного Космическим Негодяем. Этот Тан О’Брайен, самый известный из когда-либо существовавших пиратов, совершил так много преступлений, что был приговорен милосердным судом к заключению на срок, равный пятидесяти четырем тысячам тремстам двадцати четырем годам среднестатистического времени. И это, поверьте, было самым милосердным решением из всех возможных! Злодеяния его были столь велики, что Совет постановил вычеркнуть само имя Тана О’Брайена из официальной истории Пацифиса. И вот теперь этот мерзавец исчез, и можно было в любой момент ожидать его появления на одной из бесчисленных трасс, связывавших между собой планеты Системы.

С таким набором безрадостных известий Сурт и объявился в кабинете господина Секретаря Пацифиса. Надо ли говорить, что разговор получился не самый приятный. Дело дошло до того, что доктор Бермлер во второй раз поднял вопрос о профессиональном соответствии директора Управления занимаемой должности, на что Сурт был вынужден, стиснув зубы, промолчать. Секретарь Пацифиса был абсолютно прав. Неприятная беседа закончилась тем, что Сурт дал обещание в трехдневный срок изловить зачинщиков беспорядков и в первую очередь — Деструктора. Настойчивость и изобретательность, проявляемые этим таинственным негодяем, подталкивали Сурта к вполне обоснованной мысли.

Директор Управления уже почти не сомневался, что загадочный Деструктор есть не кто иной, как Арктур, безумный гений, силящийся перевернуть сущее. Сурт должен был во что бы то ни стало поймать Арктура. У него было на это лишь три дня…

Если у директора Управления были серьезные неприятности, то положение Шевы, пожалуй, выходило за рамки подобного определения. Согласитесь, встречу лицом к лицу со Смертью можно назвать неприятностью, но более чем серьезной. Сброшенная на землю перепуганным конем, Шева грохнулась точнехонько между двух милейших созданий, вообразить которые было трудно даже в дурном сне. Натянуто улыбаясь поочередно то змею, то псу, Шева грустно гадала, чьей трапезой ей предстоит стать. Но, на ее счастье, чудовищные существа уже плотно позавтракали. Змей неторопливо смежил глаза, а потом и вовсе зарыл голову в курящийся зловонным паром ил. Пес утопил клыки в тяжело свисающих брылах и улыбнулся. Его оскал был почти обаятелен.

— Кто ты и по какому праву пришла сюда? — Речь гигантского пса была отрывиста и походила более на лай, но при желании разобрать ее было можно.

— Я… — Шева помедлила и решила назваться собственным именем. — Меня зовут Шева. Я очутилась здесь не по собственной воле. Меня завлек сюда коварный Локи.

— Локи? — Клыки пса угрожающе лязгнули. Шева отчетливо представила себе, как они с легкостью перекусывают тело красавчика. — Жаль, что не он попал в мои лапы.

— А уж как мне жаль!

Пес оценил шутку и ухмыльнулся:

— Пойдем?

— Куда? — на всякий случай полюбопытствовала Шева..

— К Смерти.

Предложение пса не вызвало у Охотницы особого восторга.

— А может, не стоит? Не будешь ли ты так любезен, чтобы позволить мне вернуться туда, откуда я пришла?

— Даже если я и буду так любезен, Ермунганд не пропустит тебя. Для этого нужно повеление Хель. Пойдем!

Шева повиновалась, ибо спорить было бессмысленно. Она покорно направилась по дороге, ведшей к строению, обнесенному высоким забором.

Пес следовал за ней, Шева ощущала его горячее влажное дыхание.

Строение оказалось куда больше, чем показалось вначале. Забор, выкрашенный багровой, кое-где облупившейся краской, устремлялся вверх на добрые тридцать футов. На гостеприимно распахнутых вратах было начертано сакраментальное «Оставь надежду…». Шева не вняла этому совету. Она верила в свое умение выпутаться из любой неприятности, кроме того, был еще Сурт, который рано или поздно услышит зов Охотницы. При мысли о Сурте на устах Шевы появилась улыбка, вызвавшая удивление обитателей мира, в которой ее забросила судьба в лице красавчика Локи.

Здешние обитатели были весьма непрезентабельны на вид. Их отличал единственный цвет — серый. Серыми были их одежды, лица и волосы. Даже язык, злобно показанный гостье одним из туземцев, был цвета сухого камня. Примерно в тех же тонах был выдержан и весь пейзаж. Серая зола подменяла собой землю. Кое-где из этой золы торчали сухие былинки ковыля, справа и слева виднелись засохшие серые деревья. Солнце также было серым. Вернее, его не было — на положенном солнцу месте висел тусклый диск, испускавший безжизненный свет.

— Сюда! — Пес дал гостье возможность осмотреться, после чего легким толчком головы, от которого Шева едва не упала, направил ее к входу в здание, где уже появилась сама Хель, владычица царства мертвых.

Шева послушно направилась навстречу Смерти, не без любопытства разглядывая ее. Кто-то из древних имел слабость заметить: «Ни на солнце, ни на смерть невозможно смотреть в упор»[10]. Шева без особого труда могла бы опровергнуть это претенциозное утверждение — солнце оказалось не столь ярким, а Смерть не столь ужасающей. Бросалось в глаза, что было время, когда Смерть была ослепительно красива, просто время это прошло. Лицо Смерти покрывала сеточка мелких морщин, губы были блеклы, высокий лоб причудливо пересекали две горизонтальные и две вертикальные складки — свидетельство мудрости и суровости нрава одновременно. Ярким пятном выделялись глаза — огромные, глубокие и голубые. Голубые, словно у Шевы.