— Коварный ход.

— Не удивляйся. Уж в чем-чем, а в коварстве кершаниты дадут фору любой другой расе, — позволил себе сделать небольшое отступление Гарм, после чего вернулся к основному рассказу. — Я стал служить Раготу и его шайке. Мне приходилось летать на дело вместе с его подручными, приходилось убивать охранников небольших поселений, приходилось совершать налеты на торговые караваны, но у меня не было выхода — семья была для меня важнее. И вот однажды Рагот отправил меня и еще нескольких кершанитов на ночное дежурство к зениткам. В ту ночь мы засекли на орбите луны неопознанный корабль, который было приказано убрать. Корабль был сбит, вся команда погибла во время падения на поверхность луны. Осмотр остова доказал, что корабль принадлежал гражданским лицам, и поэтому Рагот быстро успокоился, — дейнос усмехнулся. — Никчемный трус посчитал, что это Магистрат пришел за ним. А жаль, что все было не так.

— И что же случилось дальше? — Зейна больше не волновал сбор информации, ему просто хотелось дослушать историю до конца.

— Спустя несколько дней после падения корабля я был призван Раготом. Он освободил меня от вылетов за рабами и поручил мне охранять одну из скрытых клеток неподалеку от его офиса. Я повиновался. Сначала мне было безразлично, кого я там охраняю и для чего, но потом я стал замечать, что в эту камеру начал часто наведываться Хром.

— А кто такой Хром?

— Правая рука Рагота, инвалид с киберпротезом ноги, но он был еще тем подонком. В общем и целом, я его ненавидел еще больше, чем Рагота. Так вот, после его частых походов в эту камеру, мне стало интересно, чем же он там занимается каждый день по полчаса. И вот однажды, когда Хром ушел из камеры, я осторожно заглянул в щель. Знаешь, что я там увидел?

— Беловолосую девушку в длинном платье, — тихо произнес Зейн.

— Постой-ка, терран, а откуда ты ее знаешь? — удивленно посмотрел на него Гарм.

— Я вытащил ее с той базы еще до атаки кораблей Магистрата. Сейчас она находится в лазарете.

— Бедняжка нотима, многое ей пришлось перенести…

— Подождите, как вы ее назвали? — перебил дейноса Зейн.

— Нотима.

— Это ее имя?

— Нет, ее имени я не знаю, потому решил дать ей прозвище «нотима» — ангел.

Зейн где-то глубоко в своих мыслях улыбнулся, так как метафорическое прозвище «ангел» как нельзя лучше шло таинственной незнакомке.

— Так вот после этого я сам стал заглядывать в камеру к этой девушке. К моему удивлению, она даже не испугалась меня, даже наоборот, улыбнулась мне такой приятной улыбкой, что я тут же почувствовал себя лучше, увидел, что надежда вырваться отсюда в моей душе еще не мертва. Я решил помогать ей. Вечерами тайком приходил к ней, кормил, разговаривал, одним словом, я сильно к ней привязался, она стала моим другом на этой проклятой луне. Временами мне казалось, что когда я приходил к ней, она будто расцветала подобно цветку.

Зейн совсем не ожидал, что такой грубый и на вид необразованный ящер способен на такие простые и добрые слова и метафоры. Должно быть, незнакомка действительно стала ему дорога как родная дочь.

— Потом же я узнал, для чего Хром приходил к ней. Он пытался узнать у нее, что она тут делала, и, когда она молчала, вкалывал ей какой-то токсин и уходил. Я рассказал ей о том, что знаю об этом и предложил носить ей антидот, но она отказалась. Эх, маленькая глупая альтруистка, сама себе могилу копала, слава Гатакану, не выкопала. — Гарм поднял взгляд на Зейна. — Послушай, терран, когда ты нес ее, когда ты видел ее лицо, что ты хотел сделать ради нее?

Зейн вспомнил улыбку незнакомки, такую светлую, нежную, согревающую, как солнце. Он помнил, как эта улыбка исказилась ужасом и отчаянием, когда за спиной капитана появилась фигура Рагота. Тогда ему хотелось пристрелить этого ублюдка на месте, но в магазине попался электропатрон, и он смог только оглушить и легко травмировать предводителя работорговцев.

— Я был готов убить.

— Оно и понятно, — сказал Гарм так, будто ждал именно этого ответа. — Я тоже был готов убить за малышку… и я убил.

— Кого?

— Когда ты и твои дружки начали атаку на их базу, я понял, что время бежать пришло. Я побежал к ней, и по дороге увидел Хрома со шприцом в руке — наверно, собирался прикончить ее, чтобы не сболтнула лишнего тебе или еще кому-нибудь. Я поймал его, оторвал ему руку с этим гребанным шприцом, а потом просто наступил ему на спину. Его слабенький панцирь не выдержал моего веса, и моя нога ушла внутрь него, как в грязь. Тут-то он и подох.

— А не слишком ли это жестоко? — скривился Зейн, мысленно представляя себе, какую боль испытал бы он, будь он Хромом.

— Поверь, терран, для этого выродка это была слишком простая смерть, — абсолютно спокойно отозвался Гарм и продолжил. — Потом я случайно попал в зал с рабами, в котором я увидел этого двинутого сайлокианца. Правда, тогда я принял его за Маску. Черт, до сих пор не могу поверить в то, что меня победил щуплый сайлокианец. Ладно, другой дейнос, но сайлокианец…

— Кто такой Маска? — перебил его Винсент. — Он тоже помогал работорговцам?

— Нет, он был их как бы клиентом и еще одним выродком, по которому могила плачет, — с ненавистью в голосе произнес дейнос, и Зейн услышал сдавленный рык, вырывающийся из его глотки. Гарм заговорил часто и сбивчиво. — Я только раз видел его в своей жизни, но навеки возненавидел. От него так и перло дерьмом. А еще я слышал, что у него есть своя личная армия, после встречи с которой выживших не оставалось, а еще он приказал кершанитам не убивать нотиму до тех пор, пока она не расскажет, что она узнала. Без надобности на связь не выходит, все делает сам. Хочешь, я тебе опишу его? — Зейн кивнул. — Он сайлокианец, носит маску, скрывающую только верхнюю часть его лица…

В памяти капитана запрыгали знакомые очертания того, о ком говорил Гарм: маска на половину лица, патлы серебряных волос из-под нее, мерзкое ощущение скрытой угрозы при взгляде на него. Именно такого сайлокианца он видел на площади станции «Олимп» перед самой атакой на нее. Прямо один в один.

«Скоро тут разверзнется настоящий ад, и эта станция станет пустым воспоминанием, таким же, что скрыто в твоей голове», — эхом отозвалась немая угроза сайлокианца в голове Винсента. Немой Предвестник Беды — родилось прозвище в его мозгу для Маски, такое же, как Клинок Ночного Ветра для Сириуса. Немой Предвестник Беды. Беды…

— Ты меня вообще слышишь, терран? — рявкнул Гарм, и Винсент вернулся в реальность.

— Простите, я задумался.

— Над чем?

— Просто воспоминания нахлынули.

— Я вижу, что моя исповедь тебя тронула, но не заставила полностью поверить мне, — хрипло произнес он после нескольких секунд тишины. Заметив вопрос во взгляде Зейна, Гарм решил продолжить. — Мне уже сто семьдесят лет, терран, для вас это огромный возраст, до которого нереально дожить, но для нас, дейносов, это как тридцать пять лет для вас. И пускай это не слишком солидный возраст для моей расы, но за эти годы я научился понимать, когда меня слушают. Иди, все равно ты ничего от меня не сможешь узнать.

— Спасибо за помощь, — напоследок произнес Зейн и неторопливо направился к выходу. — И спасибо за то, что защитили эту девушку.

— Это не составило для меня трудностей. Эй, капитан, ты только свет оставь, — крикнул ему в догонку Гарм, и, сев поудобнее, опять стал похож на статую.

Как только Зейн показался в коридоре, Кимбольт и Хитоми, что до сих пор ждали его, тут же обступили его.

— Ну, как все прошло, прокурор Зейн? — тут же набросился на него с расспросами Аншель, не забыв при этом подколоть капитана.

— Что можешь сказать по выражению моего лица? — ответил вопросом на вопрос капитан.

— Облом?

— Нет, все получилось.

— Да ладно! — пораженно воскликнула Хитоми. — Ты правда его разговорил?

— Более-менее. Заодно узнал кое-что и о нашей гостье.

— Вот классно. Теперь неделю буду всем ставить тебя в пример вместо Сириуса, посмотрю, лопнет он от зависти или нет.