В коридоре с воцарившимся природным климатом, на потолке на месте, некогда упивающимся светом от обилия неоновых ламп, сверкнуло очередное грозное замыкание проводов от зверски разрушенной системы электропитания, прежде благополучно справлявшейся с оснащением энергией всего здания.

Даррен поднялся со стула. Еще не полностью овладев своим телом после продолжительного сна, он плавными, четко рассчитанными движениями достиг стеклянной стены, оперевшись на нее обеими ладонями, оглядывая с небывалым потрясением технологии, которые, казалось, возникнут только в будущем. За стеклом посреди охваченных мраком ученых приспособлений и приборов неизвестного применения, мерцал, перемещаясь по пространству обширного монитора цветной логотип компании по производству компьютеров.

Даррен напряг память, интенсивно стараясь припомнить хоть немного из того, когда его поймали и привезли в лабораторию. Что с ним случилось потом?

Оставив наивные попытки извлечь из своих воспоминаний хотя бы долю правды, способной раз и навсегда прояснить сложившуюся тупиковую ситуацию, Даррен, бросив взгляд на страдающего от отчаянии и безвыходного положения последнего выжившего сотрудника лаборатории, решил обраться за ответами непосредственно к нему, а точнее к ней — на пропуске, прицепленному к одежде, значилось имя — Хелен Шерман.

— Миссис Шерман, — начал с лояльности Даррен. — Понимаю вам трудно раскаяться во всех ваших нечеловеческих преступлениях, поэтому я хочу упростить ваше положение.

Подросток снова сел напротив своей вечно молчаливой собеседницы, теперь пытаясь больше походить на личного адвоката или психоаналитика, мечтающего пробудить в пациенте добрые чувства по отношению к людям, а не на жертву правительственных экспериментов, изображая роль судьи, и убедительно, источая нежность, коснулся ее онемевших от холода ладоней.

— У вас есть шанс! — фраза оживила ее.

— Что ты хочешь узнать? — сдалась Хелен после длительного молчания.

Даррен внутри озарился от удачно сработавшего способа заставить говорить против воли.

— Ну, например, какой сейчас год? — вопрос был действительно любопытным.

Хелен сделала неглубокий вдох и ответила:

— Ты проспал в криокапсуле около тридцати лет… Мир изменился с тех пор… Сейчас не 1982 год… В настоящее время — 2012…

Даррен, истерзанный подозрениями, имел приблизительный прогноз времени, но представленная дата была далеко позади той, что он услышал. Мир действительно изменился…

— Миссис Шерман, сегодня ваш счастливый день! Вы останетесь живы и даже вызовете спасателей… и кое-что для меня сделаете! — Даррен, обладая блестящей логикой и умением отличать правду ото лжи, посмел сделать невероятное предположение, увидев знакомое отражение из прошлого в фамилии работницы лаборатории.

— И что же это? — Хелен, не питая надежд на скорое освобождение из-под могучего влияния ее бывшего, вышедшего из-под контроля, объекта всестороннего изучения, спросила холодно.

— Алистер Шерман случайно не ваш супруг? — Даррен мог ожидать чего угодно, но в одном он был уверен, она обязательно должна его знать.

Доктор Хелен испытала прежде неслыханное потрясение. Возросший интерес на время сменил некогда подавляющий страх и опасение непосредственно за свою жизнь.

— Откуда ты его знаешь?

Столь необычного ответа в форме вопроса на вопрос вполне хватило, чтобы убедиться подростку в своей правоте и перейти к следующей части задуманного плана, руководствуясь снова же блестящей логикой.

— Я хоть не помню, как сюда попал, — заговорил на другую тему бывший узник. — Но во многом уверен, сверившись со специфичностью подобных мест, — его объемный взгляд окинул помещение, — что мы глубоко под землей и, судя по низкому уровню внутренней температуры, должен заметить, база располагается где-то в северном районе. Где мы, миссис Шерман? Или ваш муж запретил разглашать ни для кого уже несекретную информацию?

— Штат Аляска, — последовал четкий ответ скорей солдата, чем доктора.

— Отлично! — возликовал Даррен, все-таки надеялся он не понапрасну. — Конечно, Антарктида более совершенное место для таких потайных лабораторий, но тогда, боюсь, мне пришлось бы очень туго в поисках возможности оттуда удрать, а здесь… Я уверен снаружи стоит шатер, вокруг пять-шесть охранников и вертолет с пилотом — то, что мне нужно. И сейчас, мисс Шерман, вы подберете рацию у одного из убитых мною охранников и доложите ситуацию, не упуская мельчайших подробностей. Скажете все, что здесь произошло и что вам требуется срочная эвакуация, а затем мы посмотрим, что сможем сделать. Приступаем!

Хелен поднялась с места и с походкой дисциплинированного солдата, выполняющего приказы непосредственно командования, спокойно направилась в коридор, мерцающий миганием неоновых ламп под грозный треск оборванных электропроводов, шагая по некогда исполненному блеска полу, а теперь напрочь заваленного осколками битого стекла места, темнеющего кровавыми оттенками.

Даррен, не подозревая ни о малейшем проступке или непослушании со стороны миссис Шерман, безмятежно, по-прежнему обводя взглядом огромное помещение, бывшее на протяжении тридцати лет местом его заточения, следовал за своей «подчиненной», надеясь, что она как можно скорее справится с выполнением поставленной им задачей, не выкинув какой-либо фокус.

Хелен вытащила рацию из верхнего кармана военного камуфляжа охранника, сделав невольную попытку включить ее.

— Не работает! — поделилась она своей проблемой с «командиром» и подбросила ему средство связи.

Даррен, не понимая для чего ему сломанная рация, вопросительно покосился на миссис Шерман, сперва уставившись на приставленный к его голове ствол пистолета, а лишь затем на нее саму.

— Рацию! И без лишних движений, — последовал первый приказ после смены власти.

Даррен покорно передал, оказалось, вполне работоспособное устройство связи Хелен и, ощутив кожей лба еще не остывшее после применения дуло пистолета, на секунду представил, что скажет эта женщина, не догадывающаяся о его истинных мотивах, в рацию. Последовало короткое указание готовиться к отлету и принести внутрь нечто связанное с транквилизатором.

— Итак, мы обсудим новый план действий! — пустив в ход хладнокровие, продиктовала Хелен.

Даррен, подросток, переживший во льду последние три десятилетия, в один миг очнувшийся и перевернувший все с ног на голову, лишь невольно ухмыльнулся в ответ на ее слова и, закатив на секунду глаза, произнес:

— Я так не думаю.

Пробиваясь сквозь шипение недоступных по какой-либо причине радиоволн, колесико приемника по-прежнему, не сбавляя плавных оборотов, продолжало крутиться в попытках все же донести до слушателей звуки музыки и сбавить напряжение закончившегося рабочего дня, а также заглушить хоть и несущественное, но все же раздражающее гудение мотора.

К внезапному удивлению, когда все надежды уже снизошли на нет, радиоприемник вдруг оживился красивым голосом известной на весь мир певицы, и весь салон машины окатила волна энергичной танцевальной музыки, тут же избавив от уныния и повысив настроение.

— Мама, а мы можем завтра сходить в кино? — спросил семилетний малыш, пристегнутый на заднем сиденье.

— Прости, дорогой! Боюсь у мамы завтра опять много работы, и тебя снова придется отвезти к Бетти, — ответила женщина за рулем, до этого так тщетно настраивавшая радиоприемник.

Ребенок слегка расстроенный, понимающий как нелегко приходится им двоим в последнее время, скрывая набежавшее отчаяние, вновь приник к окну, наблюдая за яркими с переливающимися цветами многочисленными рекламными щитами, неоднократно наткнувшись на плакат фильма, который так страстно мечтал посмотреть. Тут малыш заострил внимание на одном очень странном силуэте, если все вокруг были одеты должным образом, то этот таинственный человек в обгоревшем плаще с отражающей маской на лице вовсе не походил на остальных людей. Он двигался довольно быстро, опережая всех прохожих, словно куда-то торопился, не имея при себе денег, чтобы заказать и доехать до назначенного места на такси.