Катя задумалась. Забавно...

- А среди мутаций есть одна жуткая , невольно рождающая философский вопрос, который не вызывают трехногость или шестипалость. Родившийся с двумя головами, - это один человек или два? Вроде два сознания... Обычно двухголовые живут от нескольких суток до нескольких месяцев. Рекорд - один дожил до двадцати пяти лет. А как-то родилась двухголовая девочка в восточной стране. Надо оперировать, но сначала посовещались с муллами. Ведь вторая голова на каком-то уровне, пусть самом дремучем и жутком, но - личность, "паразит", но обладающий неполноценными мозгами. Решили сделать операцию, чтобы спасти ребенка, тут допустимо перешагнуть завет "не убий". Такие операции уже пробовали делать, но обычно они кончались плохо. Но здесь удалось, талантливый хирург попался. Усекли "придаточную" голову. А чтобы остаться по возможности этичными, ее похоронили как человека, чуть ли не имя дав. А в каком-то российском городе открыли зоопарк мутировавших животных. Жутковатая идея... И главное - значит, много таких чудищ - свинья с хоботом вместо пятачка, козел с четырьмя рогами... Дикий, темный мир химер... И это все - следствие ядерных испытаний и экологических проблем. Ну-у... Есть сайты веганов - людей, исповедующих вегетарианство и ратующих за гуманизм в отношении животных. Против скачек, дельфинариев, зоопарков... В идеале - свобода зверья. Почему у них на сайте нет "Крокодила" Чуковского? Финал - просто "в яблочко" по-вегански! А двуглавый орел - тоже мутант. Не-е-е... кость, брошенная собаке, - это не милосердие. Милосердие - это кость, поделенная с собакой, когда ты хочешь лопать не меньше ее.

Катя вспоминала детские высказывания Платоши. Например, он отлично понимал, почему родился зимой - летом рожать детей жарко. И птицы поэтому тоже выводят птенцов всегда весной. Зато зимой мухи, лягушки и жуки замерзают и превращаются в ледышки. Так и зимуют, вроде медведей в берлогах, чтобы весной отмерзнуть. А если человек пьяница, то у него может родиться негармоничный ребенок.

- Это что значит? - заинтересовалась Катя.

- Ну, такой, который никому не нужен и всем противен, - солидно объяснил Платоша.

Однажды Катя так заслушалась телефонной беседой сына, что машинально написала в одной тетради вслед за Платошей, словно конспектировала: "Животные, рождающиеся зимой, лучше приспособлены к жизни. Как и люди".

Дети очень удивились.

Одно не радовало Катю - отношения сына и Зои. Точнее, Катя просто ничего в них не понимала, потому что неизменно натыкалась на один и тот же ответ:

- Мам, не лезь в мои дела! Я сам разберусь, ладно? Давно взрослый. Азъ есмь болша детына!

Катя смеялась. Старалась не выходить из себя.

- Болша-то болша! Только на днях опять тебя видели в троллейбусе с лягушкой, очень мило выглядывавшей из твоего кармана. Соседка рассказывала.

Часами разговоры с Зоей по телефону... Острил:

- Работаю психотерапевтом. У Зойки большие неприятности и сложности.

У этой Зои вся жизнь состояла из одних лишь сложностей. А сын предъявлял претензии:

- Зоя пришла - а ты в чем одета? Ходишь в каком-то затрапезе! У тебя нечего надеть?

Добров предложил Кате разработать программу по чтению для первого класса. Они вдвоем часто обсуждали многие школьные проблемы. В том числе и программы. Максим Петрович вполне справедливо и логично уверял, что литература и история очень плотно спаяны, а потому и преподаваться должны слитно. А программа по литературе в сущности создавалась отнюдь не по художественным достоинствам и особенностям, а по идейному принципу. Не самому лучшему.

В программу издавна вошел "Обломов" Гончарова, а не "Обыкновенная история", которая и читается куда легче, и детям интереснее. Программу нагрузили романом "Война и мир", хотя у Толстого есть более увлекательный и динамичный, просто классический любовный роман "Анна Каренина". И его дети читали бы с удовольствием, а сейчас равнодушно перелистывают страницы с описаниями боевых сражений двенадцатого года и философскими размышлениями прозаика.

Намного занимательнее школьникам повести о любви Тургенева, чем жизненная платформа Базарова. То же самое относится и к теории Раскольникова. "Бедные люди" и "Село Степанчиково" читались бы проще. А почему нельзя заменить тяжелые и мало понятные детям "Мертвые души" повестями Гоголя? Да тот же "Нос" воспринимается с восторгом. И "Портрет".

Но что тут обсуждать... Стереотипы и традиции - вещи живучие, и нередко именно они превращаются в оковы, которые не сбросить. Давно изменилось само государство, давно страна зашагала иным путем, а старые программы живее всех живых.

Директор привычно разглагольствовал.

- Давайте, Екатерина Кирилловна, поговорим с вами об эпосе. Некоторые "умники" ляпают - не знаю, для эпатажа или м впрямь так считают - что "Слово о полку Игореве" - фальшивка. Ну да, ну да... И даже не понимают, забывшись в своем русофобском пафосе, что окажись это правдой, она ничуть не умаляет гениальности автора. Сумевший создать мистификацию такого масштаба - настоящий эрудит истории и славистики. Он не просто знал древнерусский язык, но отлично владел всеми его оттенками, говорками, диалектами. А вообще большинство великих эпосов написано о странствующих хитрецах и их туповатых спутниках. Одиссей со своей вечно пьяной и жрущей командой, сводящей на нет все его великие начинания, Алонсо Кихано с Панчой на осле, Уленшпигель с Ламме опять на осле, Робинзон с Пятницей в лодке, Чичиков с Селифаном в бричке, Фродо с Сэмом и Швейк... этот без "ансамбля", один... Чрезвычайно показательный случай: у Швейка нет ни своего Одиссея, ни Дон Кихота, ни Робинзона, ни даже собственного путеводного Гэндальфа. Как же, как же...Тут легко раскинуть какие-нибудь интеллектуальные спекуляции насчет автора, якобы сопровождающего Швейка во всех его странствиях, но если от спекуляций отказаться, надо признать, что в двадцатом веке Швейку приходится разгуливать одному. - Добров задумался и замолчал. И вдруг прочитал:

Не осуждай меня, Всесильный,

И не карай меня, молю,

За то, что мрак земли могильный

С ее страстями я люблю;

За то, что редко в душу входит

Живых речей Твоих струя;

За то, что в заблужденье бродит

Мо ум далёко от Тебя...

Лермонтов это, Екатерина Кирилловна... Хорошо, правда?

Катя с увлечением взялась за составление программы для малышей. Разработала свою азбуку, правила стихосложения на примерах известных стихотворений, ввела забавный поэтический ликбез... На каждую букву - четверостишие.

Добров прочитал ее творение с очевидным удовольствием и одобрением, размножил на ксероксе и надумал пробивать программу в жизнь. Но именно в тот момент Вера победила. И Доброва сняли.

- На всякого сильного всегда найдется сильнейший, - сказала Ариадна Константиновна. - Ты это запомни, Веруша, хорошенько. Кто ест других, того в конце концов, рано или поздно, самого съедят.

Только у каждого свои девизы. Вера любил повторять:

- Все трудно, но все возможно.

И ее жизнь, как ни странно, подтверждала это сомнительное заключение.

- Делать тебе нечего! - в сердцах сказала Валя. - Какие-то программы для Доброва... Ты за них не получишь ни копейки! Зачем тратить зря время? А ты его всегда расходуешь понапрасну. Понимаешь? Нет у тебя никакого понятия!

Но Кате было очень скучно учить просто так, по лекциям и конспектам, а учебники... Они описанию не поддавались, и читать их без тоски не мог никто.

Иногда Катя вдруг остро чувствовала, что и дети, и она чересчур устали от стандартных опросов и сочинений. И им всем вместе, дружно, хочется поиграть. И они играли. Для девятого "А", действительно сильного класса, Катя разработала суды. Два урока подряд она отдавала сначала довольно хорошо известному преподавателям литературному суду над Гамлетом, потом - над Алеко, а еще позже - над Онегиным.